— Всем возьму. Главное, чтоб оплата соответствовала названной цене, — не стал изменять своей страсти к наживе гном. — И во сколько же вы сами оцениваете обездушенные тела своих родичей? — задал он очень провокационный вопрос, поскольку, как я смог узнать за время нахождения в его усадьбе, гномы, в силу многих тысяч лет проживания в закрытых коллективах, очень трепетно относились к семейным ценностям. С иным подходом построения своего общества им просто напросто грозило бы вымирание, поскольку поселившаяся внутри рода обида могла привести к началу противостояния, уйти от которого в какие-либо иные земли жителям подгорных городов не представлялось возможным в принципе. Вот, видать, осознав в какой-то момент своей истории, что самоуничтожение — это не их путь, они и стали прививать своим детям мысли о главенствовании блага рода, на всем прочим. Общее у них ставилось выше частного. Потому они действительно могли оскорбиться, если выкупающие именно родственников предлагали принять при торге общие расценки за неприкаянных. — Кстати, здесь золото к серебру идет как 1 к 30, - напомнил он еще об одной головной боли, которую я заработал в попытке разобраться в местных денежных отношениях. Ведь 10 рублей золотом, являвшиеся тем самым империалом, о котором столь сильно мечтал Тимоха, вовсе не были тождественны 10 рублям серебром. О нет! Тут все было на порядок сложнее! Конкретно в этой усадьбе соотношение драгметаллов 900 пробы соответствовало озвученному Региным. А в том же Кенигсберге, откуда прибыли покупатели, оно уже могло быть несколько другим. К тому же тут вступало в силу правило ведения торгов монетами из разных драгметаллов за разные категории товаров. Если старые неприкаянные, сравнимые с попорченным товаром, оценивались только в серебре. То свежие — исключительно в золоте. Конечно, оплату могли принять и серебряной монетой, но по весу и тому самому курсу золота к серебру. Учитывая же иную пробу монет всех прочих рас, возможностей для торга и не прекращающейся при этом ругани имелось вдосталь. Кстати, именно по этой причине в последние годы многие предпочли перейти на расчеты в человеческих или орочьих деньгах, чеканка которых оказалась развита до высот недоступных прочим расам. Хотя и бартерных сделок проводилось огромное количество, когда у договаривающихся сторон имелась нужда во взаимопредоставляемых товарах.

— Полагаю, что сорок золотых марок за каждого будет справедливой ценой, — в свою очередь принялся хитрить орк. По опять же успевшим сложиться правилам выкуп своих по двойной цене считался нормой. Вот только 40 золотых марок уступали двум империалам в весе чистого золота. И оба прекрасно об этом знали. Но также оба знали, что разница была не столь велика, чтобы гном затаил обиду. А в бывших германских землях, вполне логично, куда большее хождение имели именно марки, нежели российские монеты. К упоминанию последних вообще зачастую прибегали исключительно в целях повысить хоть на капельку свой личный доход, поскольку на руках у местного населения их было не так уж и много. Ну и браслет-переводчик чудил, скорее выдавая мне то, что я мог понять и принять своим разумом в силу имеющейся в нем информации, нежели осуществляя дословный перевод слов собеседника. Потому порой в беседах заместо империала мне слышалось червонец, а то и вовсе — соверен[1], когда собеседник иной расы говорил в принципе о золотых монетах.

— Справедливо, — мгновенно кивнул Регин, соглашаясь с названной ценой, и тут же слегка наказал хитреца, — а за простой фургона во дворе моей усадьбы возьму с вас еще двенадцать марок серебром. По три за каждый день. — Насколько я смог понять, подсчитав все в уме, он только что удвоил ту разницу, на которую его пытался объегорить орк. И подкопаться к его логике «клиент» уже не мог. Пусть даже он все понял, предъявить владельцу усадьбы было нечего. — Кстати, если пожелаете остаться на ночь, за простой обоих мобилей придется заплатить еще шесть марок, — расплылся тот в радушной улыбке, что, впрочем, было незаметно за густой бородой. Поэтому многие и считали гномов угрюмыми, что не имели возможности разглядеть мимику лица за богатой растительностью. А определять настроение гнома по одним глазам получалось отнюдь не у всех. Эту науку мне тоже преподал словоохотливый управляющий таверны, нашедший в моем лице благодарного слушателя, готового впитывать любую информацию, коротая вечера за кружечкой-другой отличного пива. Человек явно страдал хронической формой словесного поноса, а вот свободных ушей ему попадалось донельзя мало. Из постоянных же вообще имелись только я со своими найденышами. Вот мы на пару с Федей и мотали на ус реалии сегодняшних дней, тогда как остроухие красотки предпочитали лишний раз не казать носа из своего номера.

В общем, стоило договорившимся сторонам ударить по рукам, как ко мне тут же подошли с предложением помочь убитым от горя родственникам отыскать всех остальных потеряшек за очень скромное вознаграждение. И, что вполне естественно, тут же узнали адрес, по которому им стоит идти с подобными малоинтересными и даже убыточными лично для меня предложениями. Во-первых, я все еще представлял собой ходячий скелет, которому требовалось очень хорошо и правильно питаться, за что, естественно, просили звонкую монету. Отчего непыльная, но и не прибыльная, работа виделась мне лишней тратой имеющихся невеликих сил. Во-вторых, те трупы орков, которые я мог бы им предъявить, находились слишком близко к месту, что я не первый день считал именно своей «коровой», позволять «доить» кою кому другому виделось верхом идиотизма. Потому самостоятельно приводить туда потенциальных конкурентов было бы крайне неразумным решением. В-третьих, я еще не смог придумать, как все так обставить, чтобы за счет этих четырех орков получить душу себе и обзавестись дополнительной парой вернувшихся из числа видимых мною ранее солдат. Одного орка требовалось-таки «спасти от целой стаи неприкаянных с риском для собственной души», дабы отвести от своей скромной персоны всякие подозрения в нечистоплотности деяний. Но не более того! Все же, помимо решения собственной проблемы отсутствия души и потенциального расширения своего будущего отряда за счет не местных, а пришлых, я сохранял ровные отношения с население усадьбы, где мне предстояло провести еще немало дней, а также получал солидный дополнительный заработок. Ведь согласно логике Родиона Раскольникова из старого анекдота — «Пять старушек — уже рубль!». Так чем же эти совершенно безразличные мне орки были хуже тех самых старушек, если за них, даже в неприкаянном виде, можно было получить куда большие деньги? Как говорится — «Ничего личного. Просто бизнес.».