Я прекрасно помнил, как окончилась моя жизнь. Нехорошо так окончилась. Очень нехорошо. Не самое спокойное прошлое дало о себе знать тогда, когда я уже успел позабыть о былом и слишком сильно расслабился. А ведь командир когда-то меня предупреждал, что у мести по нашим делам не бывает сроков давности. Но, кто же в молодости слушает побитых жизнью стариков? Уж точно не такие крутые перцы, каковым считал себя я сам. И лишь краткое знакомство с теми, кого официально вообще не существовало, заставило меня осознать всю тщетность моих попыток быть или же стараться быть крутым. Я не прошел отбор. Более того, я его откровенно завалил уже на втором испытании, так и оставшись самым крутым головастиком исключительно в своем небольшом болотце, тогда как соваться в воду к настоящим хищникам мне оказалось строго противопоказано. Так обидевшийся на весь такой несправедливый по отношению к нему мир подающий кой-какие надежды боец ушел на гражданку, где и прозябал годы напролет в отделах продаж всевозможных третьесортных конторок. Нынче же, здрасьте, пожалуйста, я попаданец вульгарис непонятно куда. Откуда я мог понять, что непонятно куда? Да все очень просто — подмечать мелочи нас учили на славу. А мелочей вокруг имелось столько, что даже «седалищным нервом» есть не переесть.

Начать, наверное, можно было с окружения. Ведь первым делом на глаза попались стоявшие кругом тела. В истлевшей, полнящейся прорехами и прогнившими участками военной форме русских войск времен этак начала XX века. Заросшие, измазанные черт знает чем и донельзя изможденные лица бойцов не выражали ровным счетом никаких эмоций. Совершенно пустые глаза. Отсутствие какой-либо реакции на раздражители. И контроль над собственным телом присущий скорее роботу, нежели живому человеку, поскольку стоять столько времени совершенно, абсолютно, неподвижно не смогли бы даже караульные у вечного огня. Манекены!

Вот только в группу из двух десятков обычных солдат сумели затесаться столь поражающие воображение личности, что по первости возникла даже мысль о визуальных галлюцинациях или же развитии психоза. Ведь каким таким образом в компанию явно пограничной стражи явно Российской империи смогли пробиться разодетая в маскхалат типа «леший» рослая и крепкая на вид ушастенькая эльфийка, место которой скорее было в сказочных лесах Азерота, и непонятный субъект в новеньком, но уже изрядно изгвазданном цивильном платье с лицом чуточку эволюционировавшего неандертальца, моя фантазия напрочь отказывалась понимать. Про неизвестные деревья, разбавлявшие привычные глазу березы, сосны и ели, а также свой собственный откровенно непотребный вид, можно было даже не принимать в расчет. Вполне хватало первого впечатления об окружающих.

Однако и не такое проходили. Хотя нет, вру, такое мы точно не проходили. Но срываться в истерику и начинать бить себя пяткой в грудь, требуя у незнамо кого, вернуть меня обратно, уж точно не собирался. Тем более, что и возвращаться-то было некуда, а нестандартные ситуации всегда являлись частью боевой работы таких, каким когда-то давно был я. И способность быстро соображать, дабы подстроиться под них, отличало нас от тех же коллег по ремеслу из ОБрСпН[1] более заточенных на силовой вариант решения поставленных задач. А что поделать? Разная специфика!

— Эй, браток, — пихнул я рукой ближайшего бойца, имени которого не помнил, поскольку даже не знал. Вот только оказалось, что два этих слова являлись возможным для меня максимумом. Донельзя пересохшее горло резануло столь сильно, что все прочие слова вышли каким-то хрипом и свистом, но никак не членораздельной речью. Возможно, именно это и стало моим спасением, поскольку воспоследовавшая реакция всех находящихся поблизости организмов перепугала меня практически до образования желтых и даже коричневых штанишек попахивающих отнюдь не ромашками. Вся эта свора, а подобрать иного слова у меня попросту не вышло, как один, рванули в мою сторону и замерли лишь в считанных метрах, кое-где образовав даже кучу-малу из столкнувшихся тел. Ближайший же боец и та самая эльфийка, молнией метнувшаяся со своего места, вцепились в меня подобно клещам. Как бы я ни тужился, как бы ни старался, но отодрать их мертвые хватки не вышло. И если боец просто повис на моей левой руке, то остроухий персонаж всяких фэнтезей практически успел замкнуть замок удушающего захвата, прихватив меня со спины. А что до остальных, то вновь замершие восковыми фигурами люди лишь продолжали сверлить мою фигуру своими неживыми взглядами, подобно камерам оптико-локационных станций систем наведения ракет.

Нет, то уже были не люди. То были чистой воды зомби, почуявшие свежачок в моем лице. А вырвавшийся из моего трижды пересохшего горла скрипучий хрип сработал на манер триггера. На речь слетелись все. Вот только по какой-то известной только им причине моя тушка не показалась им удобоваримой. Чему я был бесконечно рад! Ведь оказаться загрызенным, разорванным на клочки, или быть еще каким другим образом убиенным, только-только начав новую жизнь, виделось в корне несправедливым. Но тут все мои мысли просто улетучились из головы, поскольку меня скрутило от невыносимой боли. Нет, даже не так. Меня СКРУТИЛО от НЕВЫНОСИМОЙ БОЛИ!