— Знаю, — в очередной раз столь же безразлично пожал я плечами. — И что? Тратиться тебе на новую одежду я уж точно не собираюсь. И так уже влетел на деньги с твоими оказавшимися никому не нужными соотечественницами. Еще и на тебе терять серебро, я точно не намерен. Поэтому, радуйся хотя бы этому кителю. Ну и штаны к нему смогу тебе добавить, как только доберемся до моего номера. На большее даже не рассчитывай. Я и так в долгах, как в шелках, из-за вашей остроухой братии или сестрии — уж извини, не знаю, какие слова имеются в вашем языке. А богатым человеком меня назвать никак нельзя. Поэтому довольствуйся тем, что имеешь, и молись, чтобы дело не дошло до того, чтобы кто-то другой получил возможность довольствоваться тем, что имеет тебя.

— А как же моя прежняя одежда? — раздраженно скрипнув зубами от слов своего нынешнего хозяина, уточнила та немаловажный для себя момент. — Или уже успел кому-то продать?

— И рад был бы, да никто не позарился. Пришлось для начала отдать в стирку. А то от нее такая вонь шла, что аж глаза слезились. Твоя былая звериная душа не понимала что ли потребности, сперва спускать штаны и только после делать свои маленькие и большие дела? Может тебе и сейчас штаны выдавать не стоит? А то мало ли недавние привычки еще правят балом в этой головушке, — постучал я пальцем по лбу угрожающе нависшей надо мной эльфийки. Как же в этот момент я понимал гномов, ведь мне тоже не пришлось по душе, что надо мной кто-то вот так имеет возможность нависать. Особенно учитывая тот факт, что мое родное тело, как минимум, не уступало ей в росте, и разум это прекрасно помнил. Видать именно на этой почве совершенно испортился характер представителей подгорного народа. Ведь жили себе тысячи лет в окружении исключительно своих. Никто не смел именовать их коротышками, поскольку все были равны, плюс-минус какая-то статистическая погрешность. И на тебе! Теперь весь ваш народ навсегда оказывается ущемленным по ростровому признаку. Естественно с такого «счастья» начнется портиться характер! Прямо как у меня сейчас, отчего и не следил особо за языком, тем более что процесс психологической ломки одной конкретной остроухой девицы лишь только принялся входить в свой начальный этап.

— Ну, давай, скажи еще что-нибудь в этом духе, короткоживущий. Подпиши себе смертный приговор, — буквально прошипела та в ответ на мое нахальное поведение, будучи окончательно доведенной до ручки.

— То, что у тебя появилась душа разумного, вовсе не означает, что она может у тебя сохраниться, — схватив ее за воротник и притянув вниз, чтобы наши лица оказались на одном уровне, выполнил я ее пожелание на радость стоявшего позади нее молодого стражника. Тут же задравшийся китель явно открыл тому волнующий вид, раз уж у него даже винтовка выпала из рук. — Твои соплеменники уже отказались от тебя. О том у меня имеется отметка в официальных бумагах на владение тобой, как вернувшейся. Да и на твоей шее тоже не просто так проступила напитанная магией закорючка! — дабы не портить тела выжиганием клейм, просвещенные разумные лет семь назад обратились к магам с заказом на разработку волшебного аналога тавро. С каковой работой те превосходно справились, отчего мгновенное опознание лично свободного и лично зависимого разумного стало делом одного взгляда. — Так что теперь ты и твоя бедовая задница принадлежат только и исключительно мне. Что, не подумала об этом? Решила, что сможешь мне как-либо отомстить, получив свободу действий? Даже не надейся! Ты теперь моя вещь, которой я буду пользоваться так, как посчитаю нужным. Поэтому помалкивай и следуй за мной, пока я сам тебя о чем-нибудь не спрошу. — Церемониться с этой ушастой, которая, как и вообще все прочие, была мне нужна лишь с целью заработка денег, я уж точно не собирался. Да, в отличие от трех ее товарок, роль этой «тигры» в моих планах была куда как более долгоиграющей. Ей предстояло стать одним из ценнейших рабочих инструментов в моих руках, нежели просто товаром для торга. Но, в конечном итоге, все, так или иначе, сводилось именно к повышению моего благосостояния, вести без которого потребные мне поиски виделось совершенно невозможным делом. Тем более, что демонстрируемая дерзость полностью перекрывала ей путь в те же стриптизерши, который я, как вариант, рассматривал для трех оставшихся на моей шее остроухих «отказников».

Приведя ее в каморку, которую прежде делил с Федей, я швырнул ей штаны и кивнул головой на вторую койку, предложив устраиваться поудобнее. После жизни в лесу и стальной клетки, даже деревянная кровать с набитым сеном матрасом и колючим шерстяным одеялом должны были показаться ей райскими условиями. Для приличия я даже отвернулся к ней спиной, когда она обожгла меня негодующим взглядом, ведь надеть одолженные штаны, не засветив передо мной в очередной раз все, чем природа одарила ее ниже пояса, виделось нереальным. Причем, на удивление, мне даже не пригодился по-тихому зажатый в руке небольшой и потому со стороны почти незаметный шкуросъемный нож. Ни огреть меня табуреткой по голове, ни придушить, ночная гостья не попыталась.