Аж три дня эти кроты врывались вглубь того поля, на котором они обосновались, отрыв не менее двух сотен ям, глубина которых явно превышала человеческий рост. И, судя по тому, что я увидел, то были не только элементы защитного сооружения против возможной волны неприкаянных, но также они выступали самыми банальными орудиями лова. Среди расположенных в шахматном порядке ям были специально проложены тропинки, по которым наиболее шустрые и ловкие ловцы совершили с десяток пробежек, дабы привыкнуть к новой для себя местности. А после они же, переодевшись во что-то вроде прикрывающих все тело комбинезонов свободного покроя, первыми направились в сторону города.

По сути, эти гаврики стали применять ту же самую тактику, которой пользовался я сам, начав выступать в роли живой приманки. Разница между нашими подходами заключалась лишь в моей особенности, из-за которой я дожидался, пока меня схватят, чтобы после привести «улов» куда мне требовалось, а эти товарищи начинали тут же улепетывать в направлении прикрывающих их сослуживцев, заодно выводя напористых, но совершенно безмозглых, неприкаянных на заранее подготовленные волчьи ямы. И уже оттуда окончательно выуживали добычу с помощью аналога сачка для отлова бродячих собак, только не простого, а явно обладающего теми же свойствами, что и магические ошейники. Так и тягали они на протяжении всего светового дня одно обездушенное тело за другим, расчищая внешние границы города от одиночных тел, либо совсем небольших групп. Но именно это мне очень не нравилось, поскольку тем самым они начали уничтожать вытроенную мною специально для них «дорожку из хлебных крошек». Именно по этой причине уже на следующее утро с одним из ловцов приключился неприятный казус в моем лице.

Отметив, что одна из намеченных мною жертв трижды заходила в город по одному и тому же маршруту, я при свете Луны организовал на том месте простейшую ловушку. Проложив поперек дороги толстую веревку и замаскировав ее сверху всевозможным мусором, включая костяки, я провел в уже проверенный им дом пару обезвреженных ошейниками местных неприкаянных и сам засел в засаду. Ведь кто-то же должен был натягивать эту самую веревку на пути бегуна, когда он начнет героически отступать от очередного «клиента». А кто это мог сделать, если не я? Да никто! Вот и приходилось трудиться исключительно самому.

В принципе, на следующее утро все произошло ровным счетом так, как и было запланировано. Стоило тому же самому ловцу пройти мимо организованной мною засады, как я вывел из дома наружу одного из подконтрольных мне неприкаянных, завел его за угол, чтобы будущая жертва никак не могла приметить того на обратном пути, после чего сорвал с него ошейник и очень тихонько вернулся на собственную позицию.

Ну что я мог сказать, ждать мне пришлось не так уж и долго. Бегун показался в поле моего зрения уже минуты через две, ведя за собой очередной трофей, однако на сей раз его забег не удался от слова совсем. Чему, естественно, немало поспособствовал я сам. Дождавшись приближения молодого паренька к замаскированной веревке, мне только и осталось, что натянуть ту изо всех сил и после слушать, как снаружи полный отчаяния вопль сменяется звуками борьбы — это уже три тела принялись делить меж собой всего одну душу.

Чем было хорошо именно это место для организации подобной бяки, так это наличием мертвой зоны со стороны сторонних наблюдателей, что выступали также силовым прикрытием бегунов. Винтовки в их руках как бы намекали на очень большую вероятность уничтожения неприкаянного, коли у «живой наживки» случались при забеге какие-то форс-мажорные обстоятельства, вроде развязавшегося шнурка или подвернутой ноги. Вот приятно, приятно было наблюдать за работой профессионалов своего дела. Что есть, то есть! Однако, если последний крик своего товарища они еще могли как-то расслышать с расстояния в три сотни метров, то увидеть произошедшее у них уже никак не выходило. Я же, быстренько подскочив к образовавшейся куче мала, накинул на всех троих ошейники, не разбирая, кто их них вернувшийся, после чего увел все три тела обратно в дом. А то мало ли кто еще мог прибежать или же приковылять на разносившиеся по тихим улочкам города-призрака звуки борьбы.