На удивление, местная таможня функционировала вполне себе достойно с точки зрения творимой бюрократии. Поскольку я не принадлежал к числу подданных Кенигсберга, с меня тут же, не сходя с места, содрали целых двадцать марок серебром за вход в город, выдав взамен действительный в течение аж целого месяца медальон гостя города. Причем, даже не какой-нибудь магический, а простой пронумерованный стальной кружок, на котором прямо при мне выбили выколотками дату его выдачи. Заодно тут же посоветовали купить за не сильно великие деньги две тоненькие книжицы — свод правил поведения внутри города и перечень таможенных тарифов. Это в замок гномов я мог спокойно проводить и проносить всех и всё что угодно, по причине его скромных размеров и невозможности чего-либо сокрыть. Здесь же главы города заботились, как о сохранении внутри его стен относительного порядка, так и о пополнении городской казны. Потому при «импорте» неприкаянных с меня потребовали уплатить 50 пфенингов за голову, тогда как каждый вернувшийся обошелся бы мне уже в 10 марок, то есть в двадцать раз дороже. Именно во столько была оценена местными бюрократами бессмертная человеческая, и не только человеческая, душа. Причем за «экспорт» этих же товаров ценник таможенных пошлин возрастал вдвое! То есть отток новых кадров не сильно приветствовался городскими властями, хоть и не запрещался.

Тем временем, закончив с личным оформлением и растаможкой первой партии почти живого товара, я направил свои стопы в указанном мне направлении. Ошейники ошейниками, но вот разгуливать с потенциально опасными тварями на поводке, в пределах города было категорически запрещено. Потому дальнейший путь мне пришлось проделать в компании неразговорчивого «водителя кобылы», который занимался перевозкой только и исключительно неприкаянных, о чем можно было судить по конструкции его телеги, как две капли воды, похожей на таковые же клетки с колесами, что имелись у ловчих. Заставив меня перегнать мое же имущество из привратной стационарной клетки в свою передвижную тюрьму и, содрав за транспортные услуги аж 10 марок, он уже спустя полчаса неспешного передвижения остановился перед натуральным замком.

Как выяснилось, именно на территории бывшей крепости Фридрихсбург, окруженной со всех сторон водой, располагался местный аукционный дом по торговле живым товаром. И только на его территории дозволялось хранить неприкаянных, приведенных, как для реализации, так и для вселения душ. Что было очень даже разумным шагом, учитывая, сколь сильную угрозу городу несли бы жаждущие получить себе души существа, вырвись они на свободу. А тут только и требовалось, что вовремя поднять перекинутый через весьма широкий и глубокий ров мост, дабы уже никто никуда не мог прорваться. Максимум, владельцы неприкаянных лишились бы своих денег вместе с захлебнувшимся «товаром».

Явились сюда мы в районе полудня, отчего угодили в натуральный водоворот деловой суеты. Многочисленные маклеры и брокеры тут и там устраивали натуральный птичий базар, заранее договариваясь о выкупе, либо же продаже, как неприкаянных, так и вернувшихся, не говоря уже о смертниках. Ко мне было тоже поспешили многие индивиды с неимоверно алчными взглядами, но разглядев печальные кондиции «улова» и проступающие на их шеях магические метки привязки к хозяину, заметно поумерили свой пыл. Облапошить меня на чем-либо им уже не светило, а заработать на столь малой партии откровенных доходяг виделось невозможным. В Кенигсберге, как и в Новогеоргиевске, доля посредника никак не могла превышать пятой части от суммы сделки, отчего большим акулам данного бизнеса я резко стал не интересен.

— Ты, — мой указательный палец простерся в сторону невысокого, но крепко сбитого, хитрого лиса лет этак сорока на вид. Бесхитростных разумных тут было не сыскать вовсе в силу специфики работы любой биржи мира. Потому я отобрал того, кто показался мне достаточно сильным, пронырливым и пробивным, чтобы впоследствии использовать его для многих прочих дел, где требовались многие таланты. Так крепкая печень, подвешенный язык, сбитые костяшки и слегка сплющенный боксерский нос, несущий также отметки характерные для любителей заложить за воротник, были достаточными для меня «анкетными данными». — Отойдем, посекретничаем. — Приплатив перевозчику еще пару марок сверху за простой, чтобы он перестал бурчать и просто ждал, я отвел посредника в сторонку и, кивнув в сторону моих неприкаянных, принялся добывать информацию о ценах на души. — Видишь тех десятерых задохликов?

— Верно вы сказали, господин. Задохлики. Как есть задохлики. Тут даже сорока марок выручить за них всех не получится, — бросив еще один взгляд на мой улов, удрученно покачал головой это персонаж. — Видно, что еще со времен катастрофы по земле ходили, маялись. Правда, солдаты. Что есть, то есть. Стало быть, коли откормить их, да у эльфов слегка подлечить, ежели средства имеются, неплохие стражники выйдут. На солдат старой выучки спрос имеется. Главное знать, кому предлагать, у кого, и нужда образовалась, и монеты в кармане звенят. Потому можете не переживать, найти клиентов на них смогу, коли о проценте договоримся. — Одновременно, и поругал, и похвалил товар этот хитрец, да себя не забыл прорекламировать, как знающего человека со связями.

— Эту партию я продавать не собираюсь, — сделав ударение на первом слове, прервал я словесный поток, лившийся со стороны моего собеседника. — Как вы сами верно отметили, уважаемый, солдаты старой выучки нужны многим, а потому грех ими разбрасываться. Особенно за сущие копейки. Куда выгоднее самому инвестировать в них определенные средства и после жить спокойно, зная, что твою спину прикрывают преданные лично тебе бойцы.

— Ни слова больше! Все понятно! — мгновенно «сделал стойку» почуявший запах больших денег делец. — Сегодня на аукционе выставлены три великолепные души! Сам бы купил их про запас, имейся у меня достаточные средства!