— Даже не сомневайтесь! Все сделаю в лучшем виде! Они, конечно, из старых неприкаянных, но тела сохранились очень хорошо! Их разве что только чуть подкормить и потребуется. Обращаться же к магам эльфов нужды я тут не вижу вовсе. Потому сможем выставлять их на торги с первоначальной ценой в триста марок золотом! И будь я проклят, если хоть один из них уйдет дешевле трехсот пятидесяти! Скоро начнется сезон сбора урожая, так что рабочие руки понадобятся очень многим землевладельцам. Я возьму на себя труд разослать весточки тремстам наиболее крупным их них, дабы отрядили своих представителей на будущий торг, коли имеется нужда в батраках. Ведь чем больше заинтересованных покупателей, тем больше конечная ставка! Разве что вам придется обождать с недельку. Далеко не у каждого из этих достойных людей в городе имеется уполномоченное лицо, а путь до многих поместий может занять, и день, и два, даже на велосипеде, — как бы извиняясь за будущие неудобства, развел руками Мориц. — А что касается имущества нерасторопных ловцов, у нас его принято возвращать владельцам за четверть рыночной цены. Правда, мало кто способен доказать своё право владения, отчего, время от времени, случаются стычки из-за возникающих на этой почве разногласий. Но вы всегда можете сдать наиболее ценные вещи магистрату, который впоследствии сам проведет переговоры с теми разумными, что заявят свои права на ту или иную вещь. Правда, получите совсем уж копейки — всего десятую часть, причем не от рыночной стоимости, а от оценки городских чиновников. — О как! Тут вдобавок вовсю процветала узаконенная скупка краденного государством с последующим выбиванием из потерпевшей стороны денежной компенсации за возврат утерянного или же похищенного!

Вот так в делах и заботах прошел весь это суетный день. Сперва мы долго и муторно растамаживали и переправляли в казематы аукционного дома одну группу неприкаянных за другой. Потом еще дольше растамаживали, регистрировали и размещали вернувшихся, хранить которых в той же бывшей Фридрихсбургской крепости, было категорически запрещено. Более того, их можно было содержать лишь в городской тюрьме, что располагалась в помещениях форта имени короля Фридриха III. На противоположном конце города! Кто именно и в каких целях придумал такую глупость, господин Кох пояснить мне так и не смог, ибо сам недоумевал по данному поводу уже не первый год занятия своим ремеслом. Однако факт оставался фактом. Именно по этой причине после прохождения всех положенных таможенных процедур мы потянулись куда и было положено, представляя собой крохотный аналог картины провода пленных немцев по улицам Москвы. Так, со мною во главе, начала свое ни разу не триумфальное шествие куцая колонна оборванцев, охраняемая со всех сторон аж целыми четырьмя вооруженными бойцами. Ибо орднунг!

Правда, для себя любимого я тут же отловил какого-то продвинутого велорикшу, в отличие от большинства своих коллег по ремеслу не стаптывающего собственные ноги в забегах на многие километры, а чинно восседающего на велосипедном седле. И пока «двуногий Боливар» неспешно наяривал педали, увозя меня куда-то вглубь города, я с немалым любопытством осматривался по сторонам. Ведь посмотреть действительно имелось на что.

В первую очередь мое внимание привлек тот факт, что все окна и витрины, что прежде находились на уровне первых этажей, а то и вовсе подвальных помещений, повсеместно были заложены кирпичной кладкой. И, судя по всему, то оказалось требованием одного из новых законов, поскольку ни единого исключения из этого правила мною замечено не было. Во вторую очередь, мгновенно бросилась в глаза этакая островная, что ли, структура города. Не то чтобы он состоял из отдельных островков разделенных каналами, вроде той же Венеции. Нет. Но каждая отдельная группа зданий была превращена в маленький эрзац форт, путем перекрытия вновь возведенными стенами всех проулков и переулков, так что внутрь подобной жилой агломерации виделось возможным попасть лишь через считанное количество добротно забаррикадированных и даже охраняемых входов.

Судя по тому, как редко петлял нанятый мною «бомбила», свободное передвижение внутри города было сохранено лишь по считанному числу наиболее широких улиц или же проспектов. Да и те отделялись друг от друга массивными воротами, что могли быть перекрыты в любую секунду. Потому, случись в какой части города беда с появлением неприкаянных, ее в мгновение ока виделось возможным изолировать от прочих районов Кенигсберга. Что выглядело очень здраво! Заодно, как подметил мой въедливый ум, это позволяло властям контролировать все население минимальными силами местной стражи, одновременно выполнявшей функции, и армии, и полиции, и надсмотрщиков.

Возникни где какое недопонимание, а то и открытое неповиновение, знай себе, объявляй на весь город об угрозе неприкаянных, перекрывай неблагополучный район, да мори там всех голодом, пока не поумнеют. Всего делов-то! Очень! Очень умные люди и нелюди нынче взяли власть в этом полисе! Отчего мне еще больше захотелось, как можно быстрее покинуть его стены, что переставали казаться гостеприимными с каждой новой выхваченной моим взглядом деталью окружающей реальности. Тут все до одного, кто бы что там себе ни придумывал, по факту, принадлежали со всеми своими потрохами исключительно городской верхушке, поскольку более идти им было некуда. И становиться одним из них я совершенно не желал.