— Ты пришел ко мне и просишь войти в твое положение, но делаешь это без выказывания малейшего уважения к моей скромной персоне. А ведь это именно я вытащил тела твоих людей из той свалки, что неприкаянные устроили в борьбе за души. Это именно я постарался собрать максимум из принадлежащего тебе имущества, дабы оно не досталось каким-нибудь падальщикам. Именно благодаря мне ты получил сообщение о незавидной судьбе твоих ловчих. Заметь! Я ведь легко мог продать их втихую, предварительно разбив на группы по две-три туши, которые вовсе не привлекли бы к себе никакого внимания. Имущество же вовсе могло раствориться в окрестных угодьях, не оставив о себе никаких следов. Но я поступил честно. Поступил по совести. И что же получаю в ответ? А? — чуть хрипловатым голосом, да-да пародируя того самого «Крестного отца», принялся я торговаться с примчавшимся из Новогеоргиевска разумным. Вот не следовало этой несдержанной личности чистить морду Морицу, который был мною отправлен на предварительную, можно сказать — ознакомительную, встречу в качестве сапера. Теперь вот, в поддержку своих слов, мне приходилось в открытую удерживать под прицелом двух револьверов подчиненных прибывшего переговорщика. Да и заранее усаженные за станковый пулемет пара бойцов, также добавляли моим словам изрядного веса. Что в условиях небольшого номера отеля, где мы все и набились, словно сельди в бочке, выглядело совсем уж убийственным аргументом в мою пользу.

— То, чем ты пытаешься торговать, принадлежит мне! — желал было стукнуть кулаком по столу сидевший напротив меня этакий показательно канонный шляхтич с лихо закрученными гусарскими усами, не менее лихо заломленной шапкой и притороченной сбоку саблей, но щелчок от взвода курка одного из удерживаемых мною револьверов заставил его сдержаться. Правда, в ответ именно на меня был показательно медленно переведен ствол ручного пулемета, удерживаемого одним из охранников собеседника у бедра. Я такую машинку вживую видел лишь единожды в музее. Видать, перед началом Первой мировой войны все пулеметы Мадсена имевшиеся на вооружении Российской Императорской Армии действительно собрали в крепостях на северо-западной границе страны. Иначе откуда еще он мог оказаться в руках гостей прибывших из Новогеоргиевска? Машинка-то была весьма редким зверем. И очень сильно приглянулась мне! Хотя тот же пулемет Льюиса был куда более предпочтителен, конечно.

— Содержал бы свой отряд лучше, и ничего плохого с ним не случилось бы, — откровенно соврал я ему, поскольку со столь лакомой для меня целью в любом случае произошло бы то, что произошло. — А раз оказался таким жадным, пеняй только на самого себя. — Вообще, после разукрашивания лица герра Коха, этот неразумный человек в первую очередь попытался начать качать свои права и требовать у бедного маклера немедленного возврата его собственности. За что тут же получил первое и последнее китайское предупреждение от местной стражи, прекрасно знавшей кого ей защищать. Благо дело происходило у входа в аукционный дом, где всегда, на случай гипотетического прорыва неприкаянных, присутствовал усиленный станковым пулеметом пост, дежурная смена которого заранее была простимулирована звонкой монетой как раз на подобный случай. После же ознакомления своей, хрен знает в каком колене аристократической, персоны с прикладом винтовки одного из вмешавшихся стражей, донельзя обиженный таким приветствием в славном городе Кенигсберге поляк предпринял провальную попытку наброситься с претензиями и кулаками уже на меня, стоило нам только впервые увидеть друг друга. И, лишь заработав по фингалу на каждый глаз, убавил свою спесь, согласившись перейти к конструктивному диалогу, который и начал с канюченья о его тяжкой доле, на что мне, естественно, было откровенно начихать. — В соответствии с местными законами у тебя имеется преимущественное право выкупа своих людей и своего имущества. Советую воспользоваться им как можно быстрее и быть благодарным судьбе, что тебя вообще позвали сюда. Ведь, если ты покинешь сей гостиничный номер, так и не договорившись со мной, то уважаемый господин посредник, коего вы столь непредусмотрительно избили, тут же оформит по всем местным правилам факт свершившегося отказа и уже через час твое бывшее имущество окажется выставленным на торги.

— Так дела не делаются! — с трудом сдерживаясь, процедил сквозь зубы мой визави, совершенно непонятно на что рассчитывавший, заявившись сюда без денег, но с непомерными амбициями и желанием вернуть свое. Это кем же он себя полагал в своем больном воображении, коли реально рассчитывал на потакание его, никому здесь не интересным, пожеланиям? Лично я посчитал его просто идиотом уже спустя три минуты общения.