Не смотря на то, что студней изрядно поубавилось, в связи с каникулами, тем не менее, поток голодных пожранцев, готовых сожрать и сами столы, вместе с поварами, никак не ослабевал.

Не так давно, например, вернулись со стажировки седьмой и восьмой курсы.

Вернулись не целыми и не в полном составе, отощавшими и сильно-сильно-сильно злыми.

Девять групп, неделю подряд отжирались, поминали и бухали, как не в себя, заполняя нашу строгую, чинно-белую с розовато-синими колоннами столовую криками, воспоминаниями, выбитыми зубами и нитками от порванных мантий.

Думаю, Николь будет не очень довольна, когда узнает, что из девяти групп, в миры прохождения стажировки попало всего две, кстати, они же и понесли самые тяжелые потери, лишившись половины своего состава…

Остальным повезло чуть больше — две группы, вернувшиеся без своих представительниц слабого пола, нажаловались Балбергу и тот, теперь, ходит очень довольным, набряцавшись оружием вдоволь.

Хотя, собственными ушами слышал, как пара спасенных девиц "спасаться" совсем не хотели, но там уже все без выбора, как говорится.

По наитию развернулся в сторону нашей "Аццкой духовки", занимающей метров семь дальней стены и принюхался.

Пахло свежим хлебом…

Да, вот так я и развлекаюсь, блин, то посуду мою, то хлеб из печи тягаю!

Это хорошо, что в этом мире хлеб не в формах делают, а то подрабатывал я на хлебзаводе в годы бурной юности, там за смену этих чугуняк так наворочаешься, что любая мысль о сексе кажется издевательством, граничащим с безумием!

Ну, это я поперву так думал, а потом ничего, крепкий оргазм подстроился, пообтесался, отожрался на горяченьком и показал своему владельцу, что он еще ого-го-го! Организм, организм, организм!

Доставая крепкие, пышущие жаром караваи из печи прислушивался к бурчанию в животе, напоминающему о том, что сколько не ешь, а горячая горбушка с сахаром, со сметаной или просто — горячая! — у некоторых личностей вызывает усиленное слюноотделение…

Последний каравай, хрустнув, честно разделился на троих.

"Тетя Люба", вместо того, чтобы как обычно одернуть нас зычным воплем: "Пекаря! Горячий хлеб не жрать!", расщедрилась на три стакана свежего молока, два из которых достались Маре.

Учитывая, что краюха была примерно на килограмм живого веса, работать после нее как-то совсем расхотелось, но…

"Если штрафник не начистит кастрюлю, ему начистят морду"!

От тепла и уюта в животике, от монотонной работы и горячей воды, глаза стали сами по себе закрываться…

И судя по грохоту и всплеску, не только у меня.

Придремавшая фейичка нафейкнулась фейсом об мойку…

Хихикающие "поварешки" дружно посвистели, намекая, что такое в их истории далеко не первый случай.

"Тетя Люба", глядя на нашу осоловелую троицу покачала головой и махнула рукой, мол, "валите отседова, нечего травматизьму подымать на ровном месте"…

Ну, мы и свалили…

— Как-то меня разморило… — Пожаловалась Синти, отчаянно зевая и протирая глаза. — Словно по голове пыльным мешком со снотворным врезали!

— Ага, — вяло согласился я, чувствуя почти такое же состояние. — Может, чего с хлебом не так?!

— Жрать надо меньше… — Хихикнула Мара, демонстрируя отличное настроение и просто омерзительную бодрость.

Убил бы чесслово!

Но, увы…

"Тройственный союз" состоящий из Мадам, Логгерза и Тети Любы, признал Мару "исключительным уникумом", требующим всестороннего изучения и охраны от всевозможных проблем.

Так что, если мы с Синти теперь куда-нибудь намылимся и возьмем с собой Мару, то это будет не "проступок", а "уголовно наказуемое деяние", со всеми втекающими и вытекающими…

А если не возьмем, то…

Даже и не знаю, но почему-то я сильно "прирос" к этой рыжей лисе, словно к младшей сестренке, язве и выдерге, но язве и выдерге — своей, кровной.

Прогуливаясь по вечерним тропинкам шараги, наслаждаясь выкатывающимися на небосклон звездочками и любуясь легким танцем живых осветительных фонарей, наша троица незаметно для себя добралась до непонятно откуда взявшегося озерца, идеально круглого, с белоснежным легким песчаным пляжем и удивительно ровной водой, словно ртуть застыла в берегах, изредка переливаясь тяжелой волной, пуская по поверхности воронки, булькая рыбьей игрой.

Идиллия.

Особенно если Синти перестанет икать…

— Хорошо… — Вздохнула Мара и отчего-то прикусила нижнюю губу, словно вот-вот заплачет.

— И-и-и-ик! — Феечка развела руками, соглашаясь с рыжей и одновременно разводя руками, мол, так получилось.

— А пошли купаться? — Предложил я, на минуту совсем забыв, что мне 19 и даже не 35.

Просто захотелось хоть какого-то действия или события, выходящего за принятые мной самим, правильные, рамки приличий.

— Сейчас?! — От удивления Синти перестала икать. — А почему и нет…