Герда отвернулась. Вздохнула прерывисто, сжала ладонью колено. Только по этому, по хмурому выражению лица, виноватым взглядом Илзе понял, что просили они много. То, что готова была отдать Герда и скорее всего не готов он.

− Нас. Они просят следовать инструкциям, правилам гильдии.

Полное подчинение. Илзе посмотрел на нее исподлобья и невольно сжал челюсть. Она не сказала этого прямо, как и они скорее всего преподнесли это по-другому, но он дураком не был. Служение гильдии порой хуже, чем рабство, потому что рабы свою судьбу не выбирали, в гильдию же всегда вступали добровольно. Соглашаться на такое Илзе отказывался. Гибель монстра не его цель.

Он покачал головой.

− Без меня.

Отмахнувшись от, Герды и ее предложения, он медленно встал с кровати. Посмотрел на небо за окном. Наступали сумерки. Сегодня Илзе останется здесь, а уже завтра направится в путь. На север.

− Прости, но ты много знаешь.

Ее слова на грани слышимости. Жесткая хватка на плече. Резкий поворот и уже он нависал над ней, держа локоть на горле. Герда смотрела на него зло, вся раскраснелась и сжимала зубы. Выглядела просто отвратительно, на самом деле. Пока она не пришла в себя, Илзе нашел пальцами на шее пульс и нажал, держа долго. Лишь когда ее дыхание замедлилось, а глаза закатились, он выбил ногой из ослабевшей руки кинжал и выдохнул. Герда обмякла на постели.

Илзе встал медленно, готовый к нападению. Однако она не двигалась, а Адрастея смотрела непонимающе то на него, то на Герду.

− Мамочка захотела спать. Мы же не будем ее будить? — ласково спросил он и погладил Адрастею по голове. Та посмотрела недоверчиво, но покачала головой и подползла под руку к Герде. Тем лучше.

Если Герда пыталась его убить, то оставаться рядом было просто опасно и глупо. Поэтому Илзе взял кинжал, нашел второй мешок с деньгами — ей все равно он уже не нужен, собрал вещи в сумку, накинул плащ и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Его путь лежал на север. Что ж, Илзе интересно посмотреть на женщину, которая одним своим именем вызывала страх в людях.

Весь путь до церкви с золоченными куполами и яркими витражами его сопровождали рыцари. Ехали они на конях, непривычно белых, рыцари обступали Ару со всех сторон и охраняли, словно драгоценность. Аре это нравилось. Ноги, конечно, болели, солнце припекало и было немного скучновато, потому что рыцари не разговаривали, лишь посматривали на него. Но он все равно радовался, улыбался своей удаче.

Он был избранным. Единственным героем, от которого зависела судьба многих людей. Великолепно. Теперь его уважали, восхваляли, девушки засматривались, отводили взгляд стыдливо, когда он одаривал их своим вниманием. Ара отныне важнее братьев, его имя знали, а их нет.

Церковь оказалась не такой большой, как ему представлялось. Из светлого кирпича, не больше двух этажей в высоту с пятью золоченными куполами и крестами с вензелями. Простенькое здание, напротив которого они остановились. Рыцари спрыгнули с лошадей, отдавая их двум выбежавшим мальчишкам в рясах. Ара же замялся, накренился медленно и неловко спрыгнул, шипя от ноющей боли. Внутренняя часть бедер болела и ноги не сходились, из-за чего он шел немного вразвалку, скрипел зубами от боли. Выпрямлялся, горделиво поднимал подбородок, готовясь к встрече с Папой, но то и дело кривился.

Массивные, дубовые двери открылись перед ним сами собой. В лицо ударил холодный воздух с легким запахом плесени и сырости. Ара неуверенно переступил порог, наклонился, осматривая церковь изнутри. Миленько. Помпезно. Стены разрисованы картинами из библии, на куполообразном потолке лепнины с ангелами, лозами и облаками. Вдоль узкого прохода стояли длинные скамейки, а в конце прохода, напротив входа, стояла высокая статуя Иисуса, а перед ней стойка с толстой книгой.

От церкви, в которой выступал Папа, Ара ожидал большего. Больше пространства, света и драгоценностей. Правду говорили, что рыцари и служители церкви жили скромно. Скучно.

− Приветствую тебя, дитя пророчества!

Ара подавил в себе тонкий крик, лишь отшатнулся, когда услышал чужой голос оттуда, где никого не было. Повернул голову, широко открытыми глазами смотря на Папу. Его Ара прежде не видел вживую, лишь рисунки, да и те, немного привирали. Пожилой мужчина, похожий на высушенную сливу, горбился, стоя в длинной светлой рясе, держал руки в молитвенном жесте, касаясь кончиками пальцев и смотрел на него пристально. Ара немного разочаровался. Слушая рассказы о Папе, про которого говорили с трепетом, он представлял себе не такое слабое существо, смотрящее на него, как когда-то смотрела любимая бабуля. От этого взгляда становилось неловко.

Подходящие слова не находились, поэтому он неловко молчал, поправляя то рукава рубахи, то ее ворот. Рыцари не помогали, стояли у стены, как статуи, стражи, охраняющие врата в рай. Молчали, отчего ситуация становилась почти смешной.

− Подойди дитя, я посмотрю на избранного Богом.