Тера не запомнила ни церемонию, ни как давала клятву, запомнила лишь как высокий, но тонкий Освальд чуть склонился и надел ей на палец кольцо из ледяного металла. Слон и моська. Они даже выглядели смешно. Она высокая, но ему доставала лишь до груди, с пышной грудью и бедрами, а он плечистый да худой, с тонкими запястьями и совершенно отвратительной гусеницей над верхней губой.

Они сидели в небольшом зале, вокруг сновали гости с бокалами шампанского в руках. Где-то в углу играл небольшой оркестр, который заказала миссис Пикфорд. Джазовые мотивы немного поднимали настроение, золотистый саксофон, который Тера так любила, выводил кульбиты, заставляя глухо постукивать каблуками в такт музыке. Дамы проходили мимо них, желали прекрасного брака, отсалютовали бокалами с игристым шампанским и заливисто хохотали.

— Ты не выглядишь довольной.

Тера невольно вздрогнула, смотря на своего теперь мужа. Его ледяные зеленые глаза смотрели пристально и изучающе, отслеживая любые проявления эмоций. Под его взглядом она чувствовала себя неуютно, будто букашка под микроскопом. Когда Тера впервые почувствовала на себе его взгляд мать сказала, что через месяц будет свадьба. Тогда они встретились в кабинете отца, сидели в креслах друг напротив друга, пока мать распиналась, расписывая преимущества их брака и все прелести своей дочери. Но Тера и тогда понимала, что ему совершенно нет дела до нее. И сейчас нет.

— Устала немного, — пожала плечами и отвела взгляд Тера. Все тело закаменело, а внутри разлился холод, когда его большая рука с длинными, словно паучьи лапки, пальцами легла на ее колено. Резко появилось желание вскочить, скинуть со своего тела чужую ладонь, а потом добежать до дамской комнаты и помыть колено с мылом. Обручальное кольцо горело ледяным пламенем, пережимая палец. Ее вечное клеймо.

— Мы можем уйти, если тебе плохо, — как можно ласковее проговорил Освальд, сжимая ее колено сквозь тонкое кружево и атлас. От его действий и слов стало по-настоящему страшно. Им нельзя уходить! Тера шумно втягивает воздух сквозь зубы и лихорадочно помотала головой из стороны в сторону.

Я не хочу ехать с тобой никуда, дорогой супруг.

— Мне кажется не стоит уходить так рано. Когда мы еще сможем так хорошо погулять? — Тера улыбнулась натянуто и посмотрела на него лукаво. Оставалось лишь молиться, чтобы он не заметил паники на дне ее глаз. Не считал, как считывал составы жидкости в своих пробирках. Однако Освальд был чуть умнее, чем она думала, поэтому не поверил, смотрел все так же пристально. А потом, решив что-то для себя, улыбнулся криво, словно не делал этого никогда прежде.

— Хорошо, мы можем посидеть здесь еще немного. Все равно в нашем доме нет никого, кроме пауков, — Освальд, наверное, подумал, что его шутка являлась остроумной и поэтому засмеялся. Однако ничего смешного в его словах Тера не нашла, поэтому лишь кисло улыбнулась и нервно посмеялась.

Место, которое ты назвал домом, никогда не будет нашим. Он всегда будет лишь твоим, дорогой супруг.

Тера взяла в руки изящный бокал на тонкой ножке, посмотрела на мелкие пузырьки, которые через пару секунд ударили в голову, а терпкий вкус шампанского опалил язык и горло. Голова закружилась и стало чуточку легче. Взгляд заскользил по гостям, большинство которых она видела первый и последний раз, заметила седые волосы матери и высокий цилиндр отца. Они разговаривали с каким-то важным гостем, наверняка важным, ведь мама хихикала, прикрывая рот рукой, улыбалась широко и прижималась к отцу. Налаживали связи, ведь теперь у них были деньги на ремонт особняка и выхода из долгов, а у Теры супруг.

Остальной вечер проходил в унылом праздновании. Тера несколько раз уходила в женскую комнату, стояла там у небольшого оконца со стальными решетками, смотря на свинцовые, черные тучи и желтые фонари. Уходила, а потом возвращалась и улыбалась, принимала поздравления и танцевала вальс. Первый вальс. Когда он кружил ее в танце, в каком-то свободном, наполненном джазовыми мотивами, когда прижимал к себе очень близко, мать утирала слезы счастья. Она действительно была счастлива и считала, что этот брак принесет радость не только ей, но и Тере.

Она правда так считала.

Под конец вечера, когда гости уже громко гоготали и обнимались друг с другом, отец пригласил ее на танец. Они медленно кружились в причудливом танце, огибая пьяных гостей и сплетничающих дам с перьями в волосах и бахромой до колен. Раньше ей нравилось быть рядом с отцом, в его объятиях она чувствовала себя маленькой и защищенной, всегда искала в них укрытие. Сейчас же в них было пусто и холодно. Чувствуя большую ладонь на своей талии, которая прижимала к себе, видя на тонких губах ласковую улыбку, а в глазах неподдельное счастье — Тера несчастна. Счастлива. Очень счастлива!

— Как же ты быстро у меня выросла! Раньше бегала по дому в коротеньком платье и носочках, а сейчас стоишь в свадебном платье. Красавица. Моя маленькая принцесса, — отец оставил легкий поцелуй на кончике носа и отстранился. Будто проявление чувств было чем-то постыдным. Тера смотрела на него, на его морщины, сухую кожу, выцветшие глаза и не понимала, не верила в то, что ее отец выглядел так старо. А еще он впервые на ее памяти еле сдерживал слезы.