А потом кто-то убил отца Сэма. Она вновь плакала, потому что не сказала любимому правду. Не рассказала, что видела − Теры не было в доме ночью. Герда не знала точно, сколько ее не было в доме, потому что сама проснулась ближе к рассвету и увидела одинокую малышку в окружении подушек и одеял. Быстро покормив и обмыв тряпками ребенка, она уложила ее спать и быстро легла в свою постель, когда в комнату вошла Тера в платье.

Герда смотрела на нее из-под полуприкрытых век, а потом и вовсе пристально рассматривала спину, когда та легла. В этот же день она узнала, что отец Сэма пропал, через несколько часов нашли его палец и лужу крови. Многие сразу подумали на животных, что тот случайно увидел зверя и решил защитить своих кур, но Герда почему-то не верила. Паника разрасталась все сильнее и теперь голубые глаза Теры, которая с явно скрываемым раздражением гладила ее по волосам и успокаивала, казались ей ледяными. Устрашающими.

Тера больше не несла с собой спокойствие, лишь панику и подозрения. Все те нити, которые до этого момента разнились сейчас перекручивались в один толстый жгут, ведущий именно к ней. Тера появилась в тот же момент, как пропал Кайя. Алая лента в могиле матери и полнолуние. Тера бледная, внешностью отличалась от них и кожа у нее холодная, кровь густая, сердце билось медленно. Ничего не помнила и убеждала их всех, что Кайя умер в пещере. Беременность у нее проходила тяжелее и дольше, чем у других девушек и молока не было. Это настораживало и наводило на определенные мысли, которые нужно было подтвердить.

Конечно, лучше всего было посетить автора, но он обычно просил что-то взамен и идти до него несколько дней без продыху. Поэтому Герда набрала в легкие больше воздуха и постучала в дом старосты.

— Ты что тут делаешь? — недовольно спросила жена старосты, когда открыла дверь. Герда стыдливо опустила взгляд, прекрасно понимая, что надоела всем.

— Можно мне воспользоваться зеркалом? Последний раз, я больше вас не потревожу! — тут же заверила она, когда увидела хмурый взгляд женщина. Та придирчиво осмотрела Герду и, тяжело вздохнув, пустила в дом.

Сдержанно поблагодарив, Герда стремительно пошла по уже заученному маршруту и замерла напротив овального зеркала в толстой, серебряной раме. Длинной то было чуть больше ее руки и висело прямо напротив лица. Герда тряхнула головой, отгоняя все сомнения и порезав указательный палец о выступающую иглу, написала имя. Стекло пошло рябью и спустя некоторое время она увидела недовольное лицо парня совсем близко.

— Ты мне уже надоела. Я не знаю, где твой брат! — зло отозвался тот и нахмурился сильнее, посмотрел куда-то поверх зеркала, скорее всего намного меньше того, в которое смотрелась она. Герда видела, как тот колебался и уже готов был отключиться, чего она допустить не могла.

— Подожди! — вскрикнула она и подняла руки. Мальчик посмотрел на нее недовольно, закатил глаза и сделал вид, что внимательно слушал. — Прошу, скажи только кое-что, и я от тебя отстану. Обещаю. Что значит алая лента в земле на кладбище?

Мальчик удивленно вскинул брови и тут же нахмурился, когда кто-то рядом громко рассмеялся. Он пригрозил смеющемуся кулаком и уже более заинтересованно посмотрел на Герду. На ее волосы, глаза и черты лица, которые когда-то неоднократно замечал у самого надоедливого и плаксивого Кайи.

— Алая атласная лента соединяет мир живых и мертвых. Обычно в полнолуние с помощью нее некроманты оживляли мертвецов.

Илзе любил своего Господина.

Радовался, когда его тонкие пальцы перебирали волосы, царапали короткими ногтями затылок. Терпел ноющую боль и онемение в ногах, потому что сидел на коленях уже несколько часов. Пол под ногами поначалу казался ледяным, теперь же был чуть теплым. Он подавлял в себе желание поддаться под прикосновения, держал руки за спиной, как делал это всегда и смотрел на свои колени, еле прикрытые длинной, чистой рубахой.

Господин не разрешал поднимать голову. Поэтому Илзе терпел, подавлял дрожь и смотрел на колени, дыша медленно и тихо. Чтобы не разозлить. И его за это награждали. Гладили чуть сильнее, но ласково, кормили дольками фруктов с рук и иногда позволяли принять более удобную позу. Сейчас его кормили хлебом, вином. Господин обмакивал свои пальцы и позволял слизывать пряный напиток с легким привкусом специй и слив. Его не волновало присутствие в зале гостя и советников, ведь это была такая мелочь, чтобы задобрить Господина. Илзе никогда не считали за человека, а он не возражал, лишь вслушивался в чужие слова и запоминал.

— Что ты мне расскажешь, верный Куарон.

Илзе подавил в себе дрожь, когда услышал голос своего Господина. Ласковый, но строгий, так обычно разговаривали с мертвецами, чтобы успокоить их, а потом вонзить кинжал в сердце. После такого голоса все знакомые Илзе возвращались на чьих-то руках, лежали на матрасах несколько дней. Их лихорадило, за ними присматривали лекари и постоянно наносили травяные мази на спину и другие места, про которые ему не хотелось вспоминать.