Теру теперь боялись все. Ненавидело столько же, но никто не решался идти и отомстить. У сына старосты была недавно истерика, ведь он делил с ней одну постель. Герда не знала точно, но почему-то была уверена, что Тера порадовалась бы тому, что он рыдал долго и оправдывался в чужих глаза.

Их семью теперь ненавидели, дом обходили стороной и шептались за спиной. Почему проглядели? Но они даже не вспоминали о том, что сами недоглядели. Тоже пригрели змею на груди, потому что никто кроме нее ничего не видел. И это сильно удручало, потому что несправедливость Герда не любила больше, чем ощущение своей беспомощности.

Отец пропадал на работе или выпивал, спал или бормотал извинения в пьяном бреду. Чувствовал себя виноватым, прятал глаза и постоянно извинялся, хоть он и не был виноват. Еще хуже ему становилось от мысли, что по вине Теры, которая долгое время морочила им головы, умер его единственный сын. Герда знала и то, что они расстраивались еще и потому, что Тера предала их доверие. Она сама испытывала эти чувства, когда становилось слишком больно и обидно, тяжело дышалось от того, что отказывался человек, который дарил спокойствие, уют. Ощущение обманутости и полной беспомощности.

Мачеха переносила удары судьбы чуть спокойнее. Она тоже плакала, прижимала к груди спавший платок, который все еще пах монстром, содержал между волокон ее кровь. Плакала и тихо-тихо спрашивала, за что сними так поступили? В ее речи все чаще появлялось упоминание Бога, от ребенка, который остался с ними, она шарахалась. Давала еду и сразу же отходила, прикасалась и вновь мыла руки. Герда беспокоилась из-за состояния мачехи, но и сама чувствовала себя не лучше.

Айасель спала в корзине. Привлекательно спала, вся раскрытая и беспомощная. Как маленький ежонок, повернутый к хищнику незащищенным животом. Иногда Герда порывалась ее убить, даже замахивалась ножом, но сердце каждый раз предательски останавливалось, стоило Айасель открыть глаза. Глаза монстра. Сейчас Герда не старалась убивать, лишь присматривала и ухаживала, когда мачеха вставала в угол дома и молилась.

Сейчас она тоже плакала и вспоминала Бога. Это становилось плохо, потому что Трия верующей никогда не была верующей и больше предпочитала магию, считая церковь странным порождением, отравляющим их мир. Но сейчас она молилась и раз за разом просила прощения, а потом вытирала слезы, готовила еду. Они даже нормально ужинали. Потом разбредались по дому.

Герда вздохнула тяжело и вышла из дома. На улице потеплело, и дракон уже расправил крылья, летал рядом с горами, но далеко от своего места не отлетал. Пускал в небо огонь с дымом, ревел громко, пугая всех. Это многих пугало, но местные жители уже привыкли и понимали, что далеко он не улетит. Вдохнув аромат свежей травы, тепла и свежести, впервые за долгое время запах без гниения, она подошла чуть ближе к отряду рыцарей, с которыми сейчас общался староста.

Слова одного из мужчин, скорее всего главного, потому что стоял он перед остальными, ее расстроили и удивили.

− Нам с ней не справиться. К этому зверю только наемников отправлять, − отозвался он недовольно и повел плечом. С глубокой раной, он дышал поверхностно и потел сильно. Похоже его и остальных сильно ранили. Настолько, что они сбежали, не завершив дело. И это хваленая церковь, которая отрицала насилие и считала убийство грехом.

− Эту женщину только сжигать!

− Добрая, беззащитная на первый взгляд. Ведьма настоящая. Греховница. Исчадье ада, − недовольно буркнул другой мужчина, затянутый тканевыми лоскутами, сквозь которые просачивалась бурая кровь. — Приходишь, смотришь в ее глаза, на страх в них и не понимаешь, зачем нас позвали. А потом она злиться, показывает зубы и нападает, хуже любого шакала.

Герда с ним согласна. Тера действительна хуже любого шакала. Притворялась невинной и беззащитной, а потом нападала со всей жадности, убивала, вырывала позвоночник и ела. С наслаждением.

Она ее презирала.

− Вам бы лучше позвать тех, кто больше разбирается в монстрах.

Староста расстроенно вздохнул. Гильдии слишком дорогие, а наемники еще дороже. Их можно было бы привлечь интересом, но про монстра из леса, Теру, уже все знали. Слухи распространялись слишком быстро, к ним даже торговцы не приехали, а кто приехал, пошел в лес ради интереса и вернулся раненым. Напуганным. Герда считала, что они сами виноваты, ведь только дураки шли в логово к зверю.

Ее немного расстроило то, что рыцари не выполняли свои прямые обязанности и просто уходили. Бежали. Это разочаровывало, потому что рыцарей красного креста хвалили, а сейчас они показывали себя жалкими. Хотя, казалось бы, Герда им никогда не верила, относилась скептически, потому что они проповедовали веру в Бога, который насилие не принимал в любом виде. Но они шли против постулатов, от имени Бога убивали людей, имеющих потенциал к магии. Был бы жив Кайя, его бы тоже убили. Отправили на костер.