Тера их не винила, на самом деле понимала, но все равно злилась каждый раз и потом подавляла в себе дрожь страха и накатывающую панику. Потому что жить ей очень хотелось. Так хотелось, что она каждый раз подавляла приступ паники, сжимала руки в кулаки, а потом терла кровоточащие ранки от ногтей. На самом деле по этой причине она теперь большую часть времени сидела у окон и внимательно следила за происходящим.

Рыцари, охотники и другие смельчаки не приходили днем. То ли боялись, то ли заняты были, но в основном появлялись они на рассвете или ближе к закату, когда она теряла бдительность. Но после нескольких раз, когда она просыпалась от шума или запаха гари, когда к ней в дом врывались незнакомцы, угрожая мечами или вилами, больше подобную ошибку не повторяла. Спала теперь Тера чутко и всегда у стены, дальше от окон и неподалеку от дверей. Теперь знала все ходы и лазейки, везде у нее прятались массивные деревянные палки, от которых оставались заусеницы, или тяжелая посуда. Несколько раз это спасало ее, а те, кто попадал под удар или убегали, или его потом выносила из дома сама Тера. Первых двух она и правда хоронила, выкапывая глубокие ямы, делая деревянные кресты. Потом она это перестала делать, потому что спина уже болела, потому что никто этого не замечал и не благодарил, лишь обвинял и вновь пытался убить.

Они даже не представляли, как потом Тера сидела у камина неподвижно по несколько часов. Как мучалась ночами от кошмаров, в которых ей снились мертвецы. Из-за постоянных стрессов и усталости она едва не умерла. Бок до сих пор ныл, а от вида крови тошнило так, что Тера какое-то время сидела на свежев воздухе. Потому что только так ее не тошнило. Скорее всего после этого у нее останется отвратительный, кривой шрам. Молилась Тера лишь о том, чтобы рана не загноилась.

Потерев виски, Тера прикусила щеку изнутри. Она еще раз обошла вокруг дома, вылила грязную воду и скривилась от утренней прохлады. Сегодня к ней не приходили и это ее даже радовало. Однако она понимала, что это лишь временное затишье перед бурей, потому что, когда в прошлый раз они не приходили несколько дней, они подожгли дом. Ночью просто подожгли дом, и Тера проснулась лишь когда почувствовала странный жар и запах гари. Проснулась и почувствовала, как и так медленно бьющееся сердце остановилось.

Они смеялись.

Смеялись так громко и заливисто, что Тере становилось страшнее с каждой секундой. Она тогда босиком выбежала из дома и закричала, когда увидела, как горячий огонь покрывал всю стену и медленно подбирался к крыше. Мыслей не было, чувства обострились настолько сильно, что она кричала и тихо выла какое-то время, не понимая, что происходило. Они смеялись. Все люди, которые прятались в лесу, смеялись над ней, кто-то даже кинул в нее вилы, но Тера увернулась. А потом и вовсе побежала в сторону, выкапывая землю. Ее же Тера кидала в стены, приносила ведра воды и вскоре потушила. Теперь же эта стена черная с отваливающей древесиной, там не рос плющ и трава. Но, к счастью, стена не прогорела до основания и изнутри даже не замечалось. Лишь до сих пор пахло гарью, отчего даже она сама пропахла ею.

В тот день ее не убили, лишь припугнули. Этот день Тера запомнила надолго, потому что потом не спала несколько дней и плакала. Она даже подумывала о том, чтобы поддаться им. Но вскоре Тера отказалась от этой мысли, потому что жить ей хотелось, ведь даже Освальду не удалось убить ее. Второй шанс, который она получила, хотелось сохранить.

Тера злилась, но не на них. Просто злилась, потому что не понимала их ненависть. Их желание убить ее, хотя Тера ничего плохого не сделала. Убила одного человека, правда, но больше ничего страшного она не сделала. Другие убивали чаще. Другие просто без причины шли к ней, стремились убить за существование. Тера на них злилась, но делать ничего не собиралась. Лишь защищаться, нападать точно не будет.

Не будет отвечать злом на зло.

***

К горлу подкатила тошнота, но Тера проглотила горькую слюну и сразу же отвернулась. Вдохнула шумно воздух, чувствуя себя чуть лучше от свежести, небольшой морозности и свежей травы. Но запах крови все равно пробился, ввинтился в ее нос и мозг, как надоедливая игла. От этого стало странно: приятно и дурно одновременно. Свежая, еще теплая, но не такая аппетитная, как человеческая, от нее становилось чуть дурно, от вида вывернутого, маленького тельца почти рвало.

Она порывалась развернуться и уйти, забыть про увиденное, но не делала этого. Потому что очень хотелось есть. Это желание холодной пустотой внутри жило, не развивалось, но надоедало, раздражало своим присутствием. Интересно, сколько Тера уже не ела? С момента своего побега. Почти без двух лун три недели.