Сестра неизменно вздыхала недовольно, но доставала короткий нож и резала. Тянула больно, пряди обрезались словно рядом со скальпом, отчего девятая сжимала челюсть, но не проронила ни звука. Девятая всегда терпела, потому что понимала, что через боль приходило что-то хорошее. Поэтому после легкой боли во время стрижки, она всегда ощущала легкость и радостно смотрелась в старенькое, небольшое зеркало. Пряди едва касались острой челюсти, а когда они будут чистыми, то и вовсе поднимутся выше.

Она смотрелась, погладила волосы на затылке и невольно улыбалась шире, потому что так давно не чувствовала холодок на шее, свободу и легкость. Через зеркало девятая видела, как старшая сестра грустно смотрела на нее, поднимала отрезанные волосы с каменного пола, кладя их на бумагу. Потом пятая точно скомкает лист и сожжет волосы в яме неподалеку от куста с дикой малиной.

Сев на кровать, девятая посмотрела на сестру и невольно вспомнила свое видение. Темные локоны. Странный длинный меч. Выжженые леса и тревога. Всепоглощающий страх, который она ощущала наравне с болью, пока бежала обратно. Главное правило сестер: не думать о видении. Второе главное правило: никогда не влиять и не думать о способах влияния на будущее.

Девятая следовала этим правилам и почти всегда сразу забывала о своих видениях. Потом, когда что-то происходило, она лишь ощущала ощущение дежавю. Что-то уже случилось, что-то так и ждало своего часа. Девятая всегда следовала правилам, но сейчас просто не могла выбросить видение из головы. Потому что в мире что-то происходило. Мир стоял на грани чего-то большого, но неизвестного. Сколько оставалось? Около пятнадцати лет, может, чуть больше до нового пришествия. Ее первого пришествия. К сожалению, оно пришлось на ее жизнь, на ее время и это пугало.

Наверное, у нее все было на лице написано, потому что пятая сестра нахмурилась. Она тоже села на кровати, уперлась локтями в колени и посмотрела пристально. Не давила, но выжидала и наблюдала за каждым проявлением эмоций сестры.

− Что тебя тревожит? — спустя долгое время поинтересовалась пятая и сощурила голубые, почти прозрачные глаза. Такие же, как у девятой, как у первой сестры, как у братьев. Их плата за дар.

Девятая тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Посмотрела украдкой на сестру, вновь пожевала щеку изнутри и тихо-тихо, чтобы проходящие мимо сестры не услышали. Потому что они бы разозлились. Точно разозлились ее словам и мыслям.

− Скоро что-то будет. Неизвестное. Приведет это к разрушению или свободе — не знаю, − прошептала она и вновь пожевала щеку. Посмотрела на пятую, которая нахмурилась. Ее плечи напряглись, а руки с короткими ногтями сжались в плотные кулаки. Хрупкая, но опасная. Пятая всегда была такой, противоречивой и пугающей. Поэтому девятая поежилась, но под тяжелым взглядом все же закончила свою мысль. — Я видела кого-то из сестер. Оружие, которого не существует. Видела нового монстра, женщину с белыми волосами. А еще чувствовала страх и опустошение. Словно ничего не было. Понимаешь?

− Ты же…

− Знаю! — недовольно перебила ее девятая и тут же вжала голову в плечи. На сестер, особенно на пятую, она никогда не кричала, потому что уважала, потому что немного боялась и знала, что о таком не говорили. Даже друг другу по большому секрету. Сейчас девятая нарушала множество правил, но она не могла держать это в себе. — Не держи меня за дурочку, сестра. Я знаю правила и последствия. А еще я знаю, что это нас заденет. Всех заденет и не известно, какая роль отведена сестрам и братьям храма. Какая роль отведена монстру у гор.

Пятая вздохнула тяжело и как-то обреченно. Провела с силой ладонью по лицу, хмурясь от неприятных мыслей. В сказанное девятой сестра верила, потому что сама несколько месяцев назад видела что-то смутное, тревожное и светлое. Однако они никогда не вмешивались в происходящее. Никогда не меняли будущее, потому что время и магия не любили вмешательств. Потому что менять что-то мог лишь автор, но он уже давно выжил из ума и никого к себе не пускал. Пятая проверяла сама. Ее не подпустили даже на метр.

Это все очень плохо кончиться. Точно плохо.

− Что ты хочешь? — устало спросила пятая и затянула волосы в тугую косу, которая без ленты незамедлительно ослабла.

Девятая стыдливо опустила взгляд, посмотрела с опаской на арочный проход и едва слышно ответила:

− Плачущий лес.

Сестра в ответ побледнела, распахнула глаза и немного приоткрыла рот от удивления. Осмотрела девятую сестру, словно впервые увидела, и глухо застонала, пряча лицо в руках.

− Это твоя самая отвратительная и опасная идея. Просто ужасная.

Девятая понимала, что рисковала. Понимала, что, поступив так, навлечет на себя гнев сестер и братьев. Но чувствовала, что так нужно.

Голова болела сильно, отчего тошнило. Тошнило его еще и потому, что во рту ощущалась сухость и неприятный привкус. Под веками вспыхивали огни, голова кружилась, но он был уверен, что лежал неподвижно и мир вокруг тоже оставался неподвижным.