Первое время Илзе это нравилось, потому что давно о нем никто не заботился. Даже мать, воспоминания о которой у него сохранились урывками, о нем почти не заботилась, только кормила странной едой, чтобы он не сдох. Катарина же всегда вздыхала, улыбалась счастливо, когда чувствовала себя нужной. Они не говорили о том, как Илзе попал в этот особняк, где сам особняк находился. Иногда он спрашивал, но Катарина никогда не отвечала прямо, делала вид, что не слышала или отшучивалась. Она вообще выглядела неприлично счастливой, не отходила далеко, надевала красивые платья с корсетами, убирала волосы в высокие прически, открывая шею. Наверное, это должно было быть красиво, завораживающе, и в какой-то мере это выглядело так, но желание Илзе не испытывал.

Илзе вообще сомневался, что его кто-то привлечет в сексуальном плане. Слишком много было секса в его жизни и эмоции, связанные с этим — неприятные. Поэтому Илзе не обращал внимания на Катарину, но на робкие поцелуи отвечал, обнимал, когда она садилась рядом, клала свою голову ему на плечо.

Спустя где-то месяц, Илзе уже прятался в небольшом саду, рядом с беседкой. Сам разминал мышцы на ногах, все еще кривился от еле ощутимого неприятного запаха. Ему до сих пор казалось, что от него воняло экскрементами, что привкус чего-то отвратительного по сей день сохранялся во рту. Он до сих пор чувствовал себя грязным, хотя и мылся намного чаще, чем раньше. От него постоянно пахло травами, мылом и мускусными духами, которые подарила Катарина. Его кожа почти блестела, всегда оставалась чистой и рубцы на спине уже зажили.

Но Илзе ощущал себя грязным.

Это ощущение не пропадало даже сейчас, когда его воспринимали господином, когда все делали для него. Наверное, стоило воспользоваться добротой и слепой любовью Катарины, но ее было жалко, поэтому Илзе отдыхал. Привыкал к новой жизни, привыкал не вздрагивать от шума, от ржания лошадей. Привыкал не бояться за свою жизнь.

Рассказала Катарина про его странное спасение лишь спустя месяц. На улице пекло солнце, отчего открытую кожу щипало, по вискам текли струйки пота. Он дышал глубоко, смотрел на траву, деревья и цветы, залитые светом. Идеалистическая картина. Наверное, так выглядел тот самый Рай, о котором говорил Папа и его последователи.

Разговор начала она сама, что немного удивило Илзе. Он даже невольно дернул плечом, когда Катарина прижалась к нему со спины, обняла поперек живота, кладя острый подбородок на плечо. Стало нестерпимо жарко, душно и противно, но Илзе не двинулся, потому что это неправильно.

− Как я рада, что с тобой все хорошо, − произнесла она и потерлась носом о его шею. Неловко. Странно. От нее исходила непривычная нежность, от которой становилось неуютно. Илзе Катарину не прерывал, даже не обернулся. — Я так испугалась, когда увидела, как тебя выбросили! Так испугалась. Я думала, что ты уже умер, но ты у меня молодец. Ты у меня очень сильный и выжил. Мне осталось лишь тебя достать, отмыть и доставить сюда. В наш общий дом.

Значит, она его достала из выгребной ямы. Отвратительно. Ему бы точно не хотелось подобного. Однако Катарина по-прежнему смотрела на него с неприкрытым обожанием, что немного успокаивало его гордость. Достала и выходила. Теперь он ей обязан за свою жизнь, потому что, если бы не она, он бы не выжил. Оставался лишь один вопрос: как Катарина оказалась во дворце Господина?

Господин и другие рабы упоминали, что выгнали Катарину из дворца. Отправили к няням в загородный особняк, потому что она разозлила брата, потому что потребовала от него многого. Илзе до сих пор не понимал его злости, но смирился и был даже немного рад, потому что от Катарины много проблем. Но она его спасла. На удивление.

Илзе не задал вопрос напрямую, но Катарина всегда была очень догадливой. Она фыркнула, обдавая его шею теплым дыханием.

− Я не могла оставить тебя, дорогой. Я люблю тебя больше жизни и никогда не оставлю одного.

От ее слов по спине пробежал холодок, стало неуютно. Что-то в ее словах настораживало, вселяло страх в сердце. Но улыбалась Катарина мечтательно и лучезарно, целовала его кротко, отчего напряжение отпускало нехотя.

− Спасибо, − шепотом поблагодарил Илзе и скривился, когда Катарина запищала от восторга. Она повернула его голову неожиданно и поцеловала в губы, отчаянно, напористо, но слишком мокро. Неопытность чувствовалась в каждом движении, как и отчаяние.

Илзе ответил, прикрыл глаза и вновь почувствовал привкус во рту. Словно из той ямы. Да и какая разница на его чувства и эмоции, когда его спасительница, маленькая Катарина рядом, улыбалась счастливо и обнималась. Пусть это ему не доставляло удовольствие и даже немного раздражало. Потому что слишком серьезно она это воспринимала. И нянечек, с которыми ее отправили в загородное поместье, Илзе не видел. Лишь слуг, но и те на глаза попадались редко. Может, это лишь потому, что комната у Илзе находилась на первом этаже, на второй он не поднимался и далеко не уходил, потому что тело до сих пор слушалось плохо. Потому что ноги дрожали, появлялась отдышка и голова кружилась после непродолжительных прогулок.

Это единственный минус в его положении. Но, к сожалению, даже к этому Илзе быстро привык.