Доев кашу, он коротко поблагодарил повара и побрел в сторону сада. Коридоры до сих пор пустовали, но теперь все ощущалось немного по-другому. Илзе слышал тихие разговоры, шорохи, смешки и шорох ткани. Слуги и гувернантки работали, все ходили, смеялись, разговаривали за закрытыми дверями. Он даже порадовался этому, потому что странное ощущение одиночество притупилось.

Воздух все еще морозный, свежий и немного влажный. Илзе видел росу на траве, наливающееся цветом небо и дышал, дышал так, словно от этого зависела его жизнь. По коже бежали мурашки от холода, воздух оседал льдом внутри, но почему-то ему стало очень хорошо. Потерев шею, Илзе сел на порог, оставляя дверь открытой. Холодный воздух залетал в особняк и растворялся в коридорах. Обычно его ругали, говорили о том, что в особняке становилось ветрено и прохладно, опасно и вообще был риск леди Катарине заболеть. Но Илзе не мог побороть нестерпимое желание, стремление к этому уголку сада, к двери, в которой сидел.

Было в этом что-то необычное. За безопасность он не волновался, потому что на задний двор пробраться очень сложно — охраняли особняк хорошо. Поэтому долгое время, особенно утром, когда мир только просыпался и жужжание насекомых, шелест листьев становилось единственной музыкой. Успокаивающей. В такие моменты появлялось ощущение, что он один на земле. Свободен.

Была ли у него свобода сейчас? Илзе не уверен, хоть и гнал от себя эти мысли. Потому что от них становилось грустно и неуютно. Все чаще появлялось ощущение тяжести на шее, появлялись покраснения. Он гнал от себя это, но все равно невольно замечал и мирился. Выбора не было. Был ли Илзе счастлив? Совсем нет. Хотя нужды больше не испытывал и теперь жили для него, а не он для кого-то.

Слишком странно и непонятно.

У Господина было все намного проще и понятнее. Он раб, существовал лишь для удовлетворения Господина, его потребностей и желаний. За ним ухаживали, иногда наказывали за неповиновение, но далеко не отпускали. Господин по-своему, очень странно и иногда неправильно заботился о нем. Здесь же Илзе не понимал, кем являлся, кто они с Катариной и зачем его вообще оставили в живых.

Стыдно признавать, но иногда Илзе скучал привычной жизни раба.

Но возвращаться туда все же не хотел.

Набрав в легкие свежий воздух, он невольно улыбнулся. Спокойствие. Очень хорошо. Рядом пролетела бабочка, за ней еще одна. Илзе смотрел, как они кружили вокруг друг друга, полетали и сели на маленькие белоснежные розы, еще не до конца распустившиеся. Эти розы Илзе тоже любил намного больше обычных, потому что кустовых всегда много, и они маленькие, нежные, пышные. В саду Господина тоже росли нежно-розовые кустовые розы.

Он невольно усмехнулся. Катарина с Господином все же слишком похожи.

Позади послышались мягкие шаги, а потом кто-то положил руки ему на плечи. Мягко. Пальцы сжали плечи, переместились на грудь и прижали к себе. Илзе широко улыбнулся, смотря на Катарину за спиной. Она тоже улыбнулась, но сонно.

− Опять рано проснулся, − недовольно буркнула она и зевнула. Выдохнула длинно, зарываясь носом в его волосы. — От тебя как всегда вкусно пахнет. Пойдем кушать.

− Доброе утро, − сказал он и поцеловал ее в щеку, от чего та заалела. Катарина улыбнулась ему счастливо и сжала сильнее.

***

− Я так устала, − недовольно протянула Катарина и, обняв его руку, прижалась плотно. Так плотно, что стало душно и невольно захотелось отступить. Однако Илзе остался на месте и лишь улыбнулся ей, погладил по щеке свободной рукой. Она улыбнулась ему смущенно, поцеловала коротко, приподнявшись на носочках, и положила голову на плечо.

− Что случилось?

− Устала. Надоела мне няня, очень. Пристает, говорит, что нужно учиться. Только об этом и говорит, да еще и на нескольких языках! Книги сложные заставляет читать и из библиотеки не выпускает, пока я все страны и политическую обстановку в них не назову. Не хочу.

Она жаловалась ему, говоря то очень громко, всплескивая руками в негодовании, то почти шептала, прижимаясь ближе. Целовала шею, терлась носом и улыбалась, когда Илзе обнимал ее в ответ, тоже целовал и гладил по спине и талии. От этих движений Катарина медленно успокаивалась, не говорила больше про няню плохо, лишь сетовала на то, что знание языков, географии и истории ей не понадобятся.

− Дорогая, учиться важно. Так ты станешь достойной женой, образованной женщиной и прекрасным собеседником.

Он говорил уверенно и ласково, вспоминая свои нечастые выходы в свет. Женщины, много знающие и правда пользовались популярностью. Умных уважали и боялись, хотя многие не воспринимали всерьез. Господин долгое время общался с двумя такими женщинами, поддерживал с ними дружеские отношения и никогда не тянул в постель, несколько раз приглашал в кабинет и даже предлагал своих рабов. Высшая степень доверия для него. Поэтому Илзе знал о том, что Катарине бы учиться, а не с ним гулять. Но сама она была другого мнения.