й же пещере. Но сейчас все было тихо. — Наверно, крыски на обеденном перерыве, — сострила Галина, — закусывают! — Интегесно, кем? — сварливо заметил доцэнт-жывотновод, — может, они людишек вогуют, как моглоки Уэллса? — А что, вполне! — согласился Вепрев, — портал то — вон он, за углом! — Ужас! — пробормотала Машка, — выходит, они в Питере человечиной промышляют? Вепрев уже открыл было рот, чтобы сказать что-либо остроумное, но в этот момент из лаза донесся голос старикашки: — Залезайте, все нормально. Коллектив дружно, по очереди, влез в нору и после недолгого, хотя и неприятного путешествия ползком по грязному тоннелю, все вылезли из-под кровати в вонючей хованке Бусыгина. Сам Бусыгин уже сидел за столом и, по обыкновению, причащался портвешком 777 из стоящей тут же бутылки. — Заходите, гости дорогие, — радушно приветствовал старикашка попутчиков, — садитесь, угощайтесь! Путешественники расселись за столом, и дружно накатили по стакану портвешка. Казалось, все плавно катится к новому банкету, но Вепрев, как всегда, проявил твердую целеустремлённость: — Так, папаша, поясняй, где дорога к Истоку этому гребаному? — Эхе-хе, молодежь! Все не терпится! — посетовал старикашка, но все же поднялся из-за стола и подошел к одежному шкафу с зеркалом. Там, ни слова не говоря, он распахнул дверцу шкафа, но вместо вешалок с одеждой там открылась какая-то огромная пещера, сплошь уставленная странными машинами, судя по всему — пыточным станкам. Там были испанские сапоги, дыбы, железные люди и прочая хрень из арсенала инквизиторов. Возле каждого такого орудия истязания стояла парочка крысоящеров, вперившись красными глазами в нежданных гостей. Освещение давали столбы с электрическими лампочками, стоящие возле пыточных станков. От всего этого места остро воняло свежевыпущенными кишками и испражнениями, и отовсюду неслись дикие вопли терзаемых людей, испытывающих запредельную боль. — Добро пожаловать в Ад, дамы и господа, — провозгласил старикашка с неприятной ухмылкой, — только ничего не трогайте! — А че это за место такое? — настороженно спросил Вепрев. — Это Ад, Санек, — пожал плечами старикашка, — а комната моя — сторожевая кандейка к Аду. Я у них в охране состою. — Ну, ты силен, папаша, — покрутил головой Вепрев, — ладно, народ, пошли в Ад. И путники, настороженно оглядываясь, зашли по одному в бусыгинский шкаф. Тотчас дверца сама собой захлопнулась, и все увидели на ее оборотной стороне надпись: «Оставь надежду навсегда». Однако долго задерживаться не пришлось, — старикашка призывно махнул рукой в сторону обширной сумрачной долины, раскинувшейся перед нежданными гостями. Долина была сплошь заставлена разнообразными пыточными станками. Некоторые их них простаивали, но большая часть активно использовалась, и от душераздирающих воплей терзаемых грешников закладывало уши. Крысоящеры, используя свои станки, заживо пилили людей вдоль и поперек, рвали на части, давили прессами, жгли в факелах газовых горелок, раскатывали в блин катками — не перечесть тех зверств, которые практиковались в этом премилом местечке. Впрочем, все это ничуть не вредило истязуемым — разрезанные, распиленные, раздавленные и сожженные тела мгновенно восстанавливались, достаточно было пыточному станку остановиться на миг перед новым циклом. Вепрев сам видел, как парочка крысоидов вырубила пилораму, на которой только что распилили страдальца вдоль, и принялись менять сточившийся диск. Все это время истязуемый страдалец стоял, мелко подрагивая, упитанным телом, но целый и невредимый. Справа вдали виднелась величественная мраморная лестница, уводящая в проем в потолке пещеры. У подножия лестницы стояла монументальная арка с надписью золотыми буквами «Райские кущи», охраняемая парочкой крысоящеров в бескозырках с надписью на тульях «Крысгвардия» и вооруженных дубинками. Слева же виднелась грязная шахта, скорее сточный канал, на арке перед которой вкривь и вкось было написано мелком «Добро пожаловать в Ад». Из шахты крысоящеры непрерывным потоком гнали каких-то истошно вопящих людишек, которых немедленно передавали экзекуторам, нетерпеливо переминающимся в длинной очереди. А в самом конце обширной долины на фоне бескрайней черной стены Мрака возвышалась высоченная башня, напоминающая водокачку. Башня была сложена из красного кирпича, и на ее верхушке черными буквами было написано «Фильтр». — Вон, в ту башню нам и надо, — сказал старикашка, указывая на водокачку, — туда надо Время слить. — Пгастите, а как мы дойдем до нее? — сварливо спросил доцэнт-жывотновод. — Ножьками, ножьками, — сострил Вепрев. — Ну да, но эти крыски нас не пропустят! — слабо вякнула Галина, — сожрут! — Слышь, Вепрев, а ведь Галя права! — встряла Машка, — вдруг они и нас пилить начнут? Ужас! — Мммндааа… — протянул Вепрев, — в самделе… — начал было он, но неожиданно экс-математику пришла в голову очередная гениальная мысль: — Слышь, Владимирыч, — обратился он к старикашке, — а откуда сюда электричество идет? Задумчиво почесав задницу и не оборачиваясь, Бусыгин равнодушно ответил: — Дык там рубильник есть, поверни — все сдохнет. — А где, где он, ну, рубильник-то этот? — А вон в той щитовой, — Бусыгин указал Вепреву неказистую будку невдалеке, вкривь и вкось сколоченную из горбылей, из которой во все стороны торчали провода, и доносилось низкое гудение мощного трансформатора. — А ну, пошли туда, — распорядился экс-математик, и сам поразился командному металлу в голосе. Компания безропотно подошла к будке, хрустя черепами, густо устилающими пол, и, подойдя вплотную, все остановились, разглядывая это деревянное убожество. — Ты че задумал-то, Санек? — спросил Бусыгин Вепрева, — ежели хошь все это дело пресечь, — старикашка мотнул башкой на окрестности, наполненные страдальческими воплями, — так оно того не стоит, не нашего ума это дело. — Нашего, не нашего! — грубо передразнил Бусыгина математик Вепрев, — а как нам через эту хрень прорваться? Загрызут, уёбки хуевы! Забыл, как они твоей башкой в футбол играли? — А чо ты хошь сделать-то? — спросила Машка. — Увидите! — зловещим голосом сказал Вепрев, входя в незапертую будку. В ней он увидел здоровенный трансформатор фирмы Сименс выпуска 1920 года, сильно нагревшийся и гудящий от натуги. На трухлявой стенке торчал огромный ржавый рубильник, кое-как привинченный парой шурупов. Вепрев, недолго думая, подошел к рубильнику, и рванул ручку на себя. Раздался скрежет ржавого металла, сверкнула искра и на пол посыпались хлопья окисла. Моментально грохот и рев пыточных станков снаружи стих, и наступила относительная тишина, только где-то еще слышались вопли страдальцев, видимо, не успевших свариться в котлах с кипящим маслом или сгореть в газовом пламени. Выйдя из будки, Вепрев увидел странную картину: все обитатели Ада, и крысоиды и люди, числом немереным, молча стояли, уставившись на него немигающими глазами. И тут Шурика прорвало, как будто мощная океанская волна с неодолимой силой плавно приподняла его и понесла в сияющие дали. Не говоря ни слова, Вепрев вскарабкался на трансформаторную будку, и заблажил завывающим голосом, подражая речи Патлатого в кабаке у тети Нади: — Слушайте меня, люди и прислужники Адовы! Истинно, истинно базарю вам, аз есьм Господь Бог ваш истинный, предвечный! И вот, сейчас я пришел к вам, и даю я вам заповедь новую, конкретную, доскональную: да будут отныне грешники праведниками, и да судят они судей своих тою же мерою, какой судимы были! Око за око! Зуб за зуб! Проорав эту хрень, Вепрев облизнул губы и крикнул вниз: — Эй, доцэнт! Включай рубило! Семенов стремглав метнулся в будку, и вскоре из нее донесся глухой стук. Моторы на пыточных станках снова приглашающе взревели, словно ожидая очередных жертв, а по толпе крысоидов и людей пронесся оглушительный стон. Затем все принялись вопить, о чем-то спорить, размахивая руками и потрясая кулаками. Одни только крысоиды молча топтались на месте, словно не в силах переварить поносные слова ересиарха Вепрева. Вдруг из толпы новоприбывших страдальцев выкатился жирненький и плюгавенький человечишка в бородке клинышком и пенсне на носу, взобрался на высоченный пресс для раздавливания гениталий грешников и принялся вещать истошным картавым голосом, размахивая длинными, тщательно завитыми пейсиками: — Бгатья стгядальцы! Да будет суд ваш пгяведным, по слову Божию, котогый заповедал: око за око, зуб за зуб! Мочи этих угодов хвостатых конкгетно, чем и они нас! Тотчас в Аду началось великое смятение: людишки, которых ранее истязали крысоиды, скрутили в бараний рог своих мучителей и принялись испытывать на них работу могучих пыточных агрегатов. Тотчас воздух наполнился пронзительным визгом крысоящеров, быстро истребляемых мощными механизмами. Однако теперь, поскольку на крысоидов не было наложено проклятие Папика, их тела не восстанавливались, и они так и оставались валяться на грязном полу в жирных лужах черной кровищи. Тем временем пейсатенький мужичек, подбивший убогий народец на бунт, украдкой пробрался к райской лестнице и, нервно повизгивая, торопливо поскакал вверх, придерживая полы лапсердака и прыгая сразу через три ступени. Вскоре он скрылся в дыре, в которую уводила лестница. Побоище же в Аду закончилось минут через десять: все крысоиды были истреблены начисто, и толпа бывших грешников, сбившись в плотную стаю вокруг будки, на которой все еще монументом возвышался Вепрев, внезапно пала ниц и принялась, завывая, восславлять дворника-математика: — Ом мани падме хуммм! … Господи помилуй, господи помилуй… Аллах Акбар! … Новоявленный Великий Бог Вепрев милостиво махнул рукой: — Хуй с вами, милую! Канайте в рай, пацаны, там раскумаритесь! Дорогу-то кто-то знает? Из толпы вывалился солидный мужичок с большим пузом: — Я знаю, Божественный, живал я там, покуда не пал невинной жертвою превратностей судьбы! — Во, давай, канай, папаша, веди массы — распорядился Вепрев, затем спрыгнул с будки и спросил компанию: — Ну как? Эффектно? — Ой, Саша, да ты просто прирожденный лохотронщик! — восхищенно воскликнула Машка, старикашка же Бусыгин только пожал плечами, а Семенов с Галиной смотрели на Вепрева