Творец Примитивов, — не бери, бить будут. Шурик хмыкнул, вспомнив кое-что из собственного опыта, и продолжил крутить. Наконец, на голове змея появилось изображение оливковой ветки. Как и ранее, зеркало ослепительно полыхнуло, и красотка в отражении кокетливо помахала зрителям изящной веточкой. — Как красиво! — воскликнула Маша, — Саша, ты не находишь, что она очень удачно оттеняет цвет моих глаз? — Нормально, — согласился Шурик, — только какой с нее толк? — Да, а как она действует? — заинтересованно спросила Машка Эрдрума. — Ух-р-р-р… — раздалось с трона. Творец примитивов опять храпел. — Эй, Эрдрум! — позвала Маша. — Что!? Где!? Уже!? Не надо!!! А-а-а-а-а!!! — вскинулся тот, испуганно открывая глаза, — А, это опять вы. Уф-ф-ф-ф… Закончили? — Как ветка-то действует? — повторила вопрос Машка. — А нефиг делать, — лениво поведал тот, — тюкни кого-нибудь по кумполу, он и превратится в каменного идола. На полчасика. — А на больше нельзя? — разочарованно спросил Вепрев. Эрдрум строго поглядел на экс-математика, сокрушенно покачал головой, и укоризненно сказал: — Ай-ай-ай, молодой человек! А еще с высшим! Неужели вам так в тюрьму хочется? — Это как это — в тюрьму? — всполошилась Машка, — за что!? — А за членовредительство отвечать придется, барышня! — просветил Творец неопытную молодежь. — Кстати, большинство Примитивов на зоне и кончают. Или в Кунсткамере, уродами заспиртованными, хе-хе-хе, — мерзко засмеялся зловредный старец. — Ой, — сказала перепуганная Машка, — Тогда не надо, я в тюрьму не хочу! — Не робейте, барышня, — отмел сомнения Эрдрум, — эта штучка с предохранителем — через полчаса клиент очухается, и что он вам предъявит? — Ну, хорошо, оставим ветку, — неуверенно заявила Машка, — Все уже? — Ан нет, — ехидно ответил Творец. — Как ты лохам собираешься являться? Надо эффектно, чтобы пипл схавал. Хочешь, торнадо тебя на землю перенесет, хочешь — на облаке спустишься, или вот в сияющей ладье… А можно и по лестнице огненной — скромненько и со вкусом. Кстати! — Эрдрум задрал палец и возвысил голос: — В качестве звукового и визуального сопровождения бесплатно, заметьте, совершенно бесплатно, прилагаются гром и молния! — старикашка хитро подмигнул, и доверительным тоном добавил: — Лохи будут визжать и плакать! — Да! Да! — Машка даже запрыгала, стоя в центре треугольника, представив, как она будет спускаться на улицы Питера по огненной лестнице. — Ах, я всегда так любила все эти спецэффекты! — прощебетала она, — Саша, на лестницу огненную крути! К счастью, лестница была под рукой, и едва Шурик повернул на два деления башку последнего гада, у ног зазеркальной девы явилась крутая лестница, на которой плясали язычки неземного пламени. — Готово! — облегчением заявил Шурик, любуясь в зеркале плодами своего нелегкого труда. Зрелище было отпадным — сказочно прекрасная дева с пышными белокурыми локонами стояла на верху пылающей огненной лестницы, а ее белый бархатный плащ, развеваясь на легком ветерке, открывал точеную фигурку с высокой грудью, едва прикрытую потрясающим кожаным бикини. Вепрева аж заколдобило. — Ну, Маш, нет слов! — восхищенно произнес он, но Зверева уже не слушала приятеля, зачарованно любуясь Примитивом, очень похожим на нее. Глиняный старец почему-то противно хихикнул, а затем громогласно объявил: — Примитив готов к употреблению! — и вопросительно глянул на Машку, — куда открыть Портал, барышня? — Мне бы на Невский, я ещё к подруге должна забежать, — осторожно попросила Маша, — у Казанского, если можно, конечно… — Выбор сделан, — снова прогремел старикашка, затем с кряхтением приподнялся, дотянулся до висящего рядом гонга, и небрежно стукнул по нему костяшками пальцев… Камни на карусели замерцали с утроенной силой, Машку окутал клубящийся синий туман, а когда он, секунду спустя, развеялся, на подиуме вместо Зверевой стояла ослепительно прекрасная дева — точная копию своего зеркального отражения. Не успел Шурик ахнуть, как земля задрожала, и прямо под ногами у Машки разверзся портал, из которого торчал конец огненной лестницы, медленно уползающей вниз. Там с высоты птичьего полета виднелся многолюдный Невский проспект во всем своем великолепии — от Адмиралтейства до Александро-Невской лавры; темной ленточкой вилась Мойка с великолепным Строгановским дворцом, а дальше — Марсово поле, канал Грибоедова и тихая Фонтанка, по которой как раз проплывал экскурсионный теплоход, и Аничков мост со скульптурами укрощаемых коней… Старикашка Эрдрум опять противно хихикнул, и заявил: — Прямо напротив Казанского собора, как заказано, — физиономию Творца перекосила ухмылка, — вперед, барышня, не робейте! — Маша, ты только там полегче! — встревоженно крикнул Шурик. — Ладно, милый, только не ошибись с размером, — усмехнулась Машка, и, послав Шурику воздушный поцелуй, подобрала свой плащ и начала величественно спускаться по огненной лестнице, прямо к темнеющей внизу громадине Казанского собора… sss Через минуту портал закрылся, и в зале восстановилась прежняя тишина. Эрдрум вопросительно глянул на совершенно одуревшего Вепрева, и ворчливо поинтересовался: — Ну, а вы как, юноша? Будете перевоплощаться? Вепрев поежился. В примитивы ему как-то не хотелось, ну — никак не хотелось, а хотелось хлебнуть пивка в любимом заведении у тети Нади, а затем залезть в свою берлогу и поползать по Интернету, или посмотреть телевизор. Но все эти прекрасные вещи были так далеко! — А можно потом? — спросил он Эрдрума, — в смысле, записаться в эти… примитивы? — А чего ж нельзя, можно, — покладисто согласился старец, которому, видимо, лень было самому крутить змеюк. — Вот, посмотри пока, как твоя подруга будет народ колбасить, — предложил он, и, мерзко хихикая, ткнул скрюченным пальцем на зеркальное полотно, после чего и сам с нескрываемым интересом уставился в него… sss Денек выдался самым обычным. Как всегда, по Невскому струился поток машин, торопились по своим делам прохожие, слышался гул голосов, звонки мобильных телефонов, сигналы автомобилей, и также, как всегда, деловито помахивал полосатой волшебной палочкой старшина милиции Панас Петрович Гавриленко. Сегодня Петровичу везло. С каждым взмахом волшебной палочки незадачливые новички-водители, лихачи за рулем, приклеившиеся к мобильнику гламурные девицы и нервные дамочки неопределенного возраста послушно останавливались и безропотно отстегивали старшине причитающуюся дань, не требуя сдачи. Кошелек старшины потихоньку толстел, и Петрович уже довольно жмурился, как обожравшийся сметаной кот, мечтая о горячей солянке на ужин в мастерском исполнении супруги Марьи Сергеевны. Неподалеку была припаркована девятка, в которой терпеливо дожидался своей очереди напарник Петровича — молодой, подающий надежды сержант Костик. Пока что он, сидя на водительском месте, пытался целиком запихнуть в рот огромный бутерброд с кольцом колбасы. Но то, что Костик увидел в следующий момент, заставило его застыть как изваяние с разинутым ртом — небо над каменной громадой Казанского Собора, скованное непробиваемым покровом свинцовых туч, внезапно вспорола вспышка молнии. Тут же, словно залп сотен орудий, грянул раскат грома, и в тучах прорезалась вращающаяся с бешеной скоростью воронка, из которой стала медленно выползать огромная пылающая лестница. Залпом проглотив бутерброд, Костик выскочил из машины и заорал напарнику, указывая рукой вверх: — Ё-маё… Петрович, ты глянь, че делается! Петрович, обернулся, посмотрел туда, куда указывала рука сержанта, и аж присел от неожиданности, а волосы под его фуражкой встали дыбом, когда он увидел прямо посреди дороги полыхающую огнем лестницу, по которой плыла, словно облако, сказочно прекрасная женщина. Ее снежно-белые одежды развевались, окутывая незнакомку в белый вихрь, золотистые локоны развевались на ветру, а над головой переливался ореол. Многочисленные прохожие, замерев на тротуаре, с интересом наблюдали за тем, как она медленно и грациозно спускается на грешную питерскую землю, старушки приседали от страха и принимались истово креститься, а неунывающие подростки достали свои смартфоны, и с упоением снимали явление, заранее предвкушая, как они выложат это сенсационное видео в Интернет. Внезапно с дороги стали доноситься истошные гудки, визг тормозов, звуки тяжелых ударов и матерная ругань. Старшина очнулся, и глянул на рабочее место. Там, прямо посреди Невского, начала образовываться плотная пробка из сталкивающихся автомобилей, водители которых засмотрелись на чудо природы и забыли об управлении своими железными конями. На глазах у старшины потрепанный синий форд врезался в задок новенькому лексусу, и их владельцы, выскочив из кабин, принялись с упоением дубасить друг друга по мордасам. Панас Петрович зажмурился и потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения, и тут же в нем пробудился бывалый мент. «Нарушение!» — блыманула в голове старшины радостная мысль, — «Ну, щас я тебе покажу!» — и Петрович, круто повернувшись на каблуках казенных сапог, резво побежал к машине, возле которой застывшим изваянием торчал Костик. — Что смотришь?! — гаркнул старшина, плюхаясь на сиденье, — заводи давай! Костик мигом опомнился, вскочил в кабину, и повернул ключ зажигания. Девятка дернулась, и под вой сирены помчалась пресекать нарушение прямо к огненной лестнице… sss С каждой ступенькой величественные стены Казанского Собора вырастали вокруг Машки, и, наконец, ее ножка, обутая в изящную туфельку, коснулась асфальта. В собравшейся толпе засверкали фотовспышки, а Машка поправила волосы и приосанилась, гордо озирая народ. Какая-то бабуля с авоськами, тяжело звякающими поллитровками, бухнулась Машке в ноги и заблажила: — Дева пречистая… Отпусти грехи старой грешнице. Не со зла я, не со злаааааааа! Он сам с похмела удавился! Остальная толпа, собравшаяся у подножия лестницы, с жадным любопытством таращилась на пречистую деву, обмениваясь впечатлениями, и никто так и не заметил, как над двумя пьедесталами, пустовавшими с 1824 года, закурился легкий дымок, и из него словно соткались из воздуха статуи ангелов. Они заговорили друг с другом едва слышимыми голосами, похожими на шепот звезд