требовало основательной воровской подготовки. — Нет в жизни счастья… — огорчилась Зверева, — такая же ерунда… — Не ссы, Маша, — небрежно успокоил Шурик подругу, — щас отколупнем! Вепрев вытащил из кармана ключ, и поддел бриллиант. Тот легко выпал из обоймы и покатился по полу. Машка взвизгнула, резво кинулась вслед за ним, и на ходу подхватила сверкающий камушек. — Какой краси-и-и-вый, — восхищенно протянула она, любуясь игрой света на отличной огранке. — Дорогой, наверное! Саш, а Саш, а на Турцию хватит? — мечтательно спросила девушка. — Ага, и не на одну! — рассеянно согласился Вепрев, возившийся с дверью, и раздосадовано добавил, — только толку здесь от этого камня — ни шиша. — Шурик, а ты попробуй открыть дверь бусыгинским ключом, — невзначай посоветовала Машка, заботливо пряча бриллиант в карман. Вепрев изумленно глянул на подругу, но потом снова вытащил ключ из кармана, и недоверчиво посмотрел на скважину в двери. По размеру она вроде бы подходила под ключ, и Шурик решительно вставил его в дырку. Ключ вошел в скважину удивительно легко, — «как презерватив в смазке» — мелькнула в голове математика дурацкая мысль, — и тотчас раздался мелодичный звон, словно где-то вдали кто-то невидимый заиграл на хрустальных колокольчиках тихую нежную мелодию, от которой сердце зашлось в сладкой — будто малиновое варенье — истоме. Вепрев повернул ключ, мелодия зазвучала громче, внутри двери что-то щелкнуло — он замер — но дверь не шелохнулась, не скрипнула даже, и колокольчики, нестройно звякнув несколько раз, замолчали. Тишина. — И че дальше? — недоумевающее задал Шурик вопрос самому себе. — Какой ты недогадливый, Саша, — упрекнула приятеля Маша, — надо ручку повернуть! С этими словами Зверева схватилась за огромный фаллос, видимо, заменявший ручку, и слегка повернула. Снова раздался мелодичный звон, и створки двери чуть-чуть приотворились. — Ну, вот видишь! — с победными нотками в голосе заявила Маша, и, отпустив ручку, восхищенно добавила с нотками упрека, — какой огромный! Вот бы тебе такой! — и снова захихикала. В другое бы время Вепрев нашелся бы, что ответить, но сейчас он только хмыкнул, и, ни слова не говоря, ухватился обеими руками за столь восхитивший Машку стержень, и потянул на себя. Створка циклопической двери начала плавно растворяться, поворачиваясь на колоссальных петлях абсолютно бесшумно, что было при её размерах и вероятном возрасте весьма необычно. В ширящемся проеме перед глазами парочки стало открываться какое-то обширное помещение, ярко освещенное все теми же чадными факелами. Не решаясь войти внутрь, молодые люди застыли на пороге, опасливо разглядывая необычную обстановку в появившемся перед их взорами колоссальном зале. — Ой, Шурик, — опасливо прошептала Машка, — куда это мы попали? Вепрев промолчал, подозрительно рассматривая помещение. После всего, что он уже увидел за последнее время, особого удивления экс-математик не испытывал, хотя подивиться было чему. Вдоль стен громадного зала, богато украшенных фресками, неподвижно сидели какие-то пузатенькие мужички, одетые в желтые балахоны и с тюбетейками на головах. У каждого в ушах красовались золотые сережки, лица были напудрены, брови тщательно выщипаны и подведены, а толстые выворотные губы густо напомажены. — «Пидоры, что ли?» — подумал Шурик. Перед каждым пузаном стоял огромный, со стоведерную бочку, барабан, окованный золотом, с буквой «П» на боку, на которых лежали две толстенные палки. — А кто это там? — Машка показала в дальний конец зала. Шурик глянул, и оторопел. В глубине зала, метрах в двадцати от входа, стоял огромный постамент, с которого на них таращилось кошмарное существо, похожее на трехголового китайского дракона или Змея Горыныча. Существо вальяжно развалилось на колоссальном золотом троне — размерами дракон был не меньше слона, а его чешуйчатая шкура, переливаясь в свете факелов многоцветным радужным ковром, словно полярное сияние, отбрасывала на стены мириады веселых зайчиков. Головы чудища, каждая размером с пивную бочку, были увенчаны острыми коровьими рогами, а с обеих сторон огромных пастей свисали моржовые усы и устрашающе торчали острые клыки. Средний коготь каждой из лап великана украшало кольцо с бриллиантом, размер которого в несколько раз превышал тот, что лежал у Машки в кармане. Довершали ансамбль огромные, как у карточного короля, короны, венчавшие головы, причем у средней, по всей видимости, главной, голове чудища в короне сверкал огромный красный рубин. Всеми своими шестью красными глазами тварь таращилась на незваных пришельцев, и взгляд ее не предвещал ничего доброго… — Ух, ё… — только и смог вымолвить Вепрев. Однако дракон не был самым удивительным существом в зале. Позади дракона, в здоровенном затемнённом алькове сидела в позе лотоса статуя голого мужика с накрашенными губами и веночком на голове. Из ушей мужика свисали огромные золотые сережки, а глаза скрывали непрозрачные черные очки. «Видать, какой-то божок…» — мелькнуло в голове Вепрева. Что-то отвратное было во всем его облике, словно что-то непонятное, позорное и ненужное: разукрасили морду, окружили придворными и засунули в дальний темный угол, чтобы не мешал, не болтался под ногами, и — по возможности — не высовывался. Казалось, его лицо предупреждает всякого, стоящего на пороге: «Не входи, не нужно». Шурик взял Машку за руку, и попятился было назад, но было поздно. Их заметили. Едва завидев визитеров, толстые болванчики, сидящие вдоль стен, одним движением подняли свои палки и принялись усердно лупить по барабанам, дружно скандируя визгливыми голосами не то приветствия, не то угрозы. Звуки человеческих голосов и барабанных ударов эхо разносило по всему залу, отражало, потом выталкивало в коридор, по дороге оглушая сладкую парочку, стоявшую в оцепенении и, несмотря на грохот, не пытавшуюся заткнуть уши руками. Горыныч, величественно покачивая головами, выждал, когда пузатые человечки немного выдохнутся, — а ждать пришлось минут десять, мужички явно наловчились управляться с барабанами за свою долгую музыкальную карьеру, — после чего взмахнул огромным хвостом — мириады огней заплясали по стенам, оживляя фигуры на фресках — и величественно поднял когтистую лапу. Тотчас в зале воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только треском огня факелов. Даже эхо подчинилось его жесту и смолкло где-то в отдалении. И тогда средняя голова дракона торжественно проревела, указывая огромным когтем на обалдевшего Шурика: — Демоны Перековки! Поклонимся Великому Мастеру Ключа, ибо истинно, истинно базарю вам, сие есьм отрок, огнь Славы несущий! Прииди к нам, Спаситель! Повинуясь призыву, пузанчики мигом побросали свои стукалки, выбежали из-за барабанов и выстроились в ряд перед входом, прямо напротив обалдевшей парочки. Несколько секунд они безмолвно таращились на Вепрева, и вдруг дружно возопили: «Агинерра! Ухмрр!» — и дружно повалились ниц, уткнувшись крашеными рожами в грязный каменный пол. Пролежав с задранными вверх задницами, будто страусы, несколько секунд, они выпрямились, и снова провыли свое заклинание: — Агинерра! Ухмрр! — Ну, мать твою, — выругался Вепрев, — и этих шиза косит! Трижды прокричав заклинание, мужички выстроились в два ряда в направлении прохода, ведущего к трону дракона, и принялись усердно кланяться молодым людям, делая приглашающие жесты руками. В зале повисла тишина. — Не, ну ваще-е-е-е-е-е, — протянула Машка, — Шурик, они нас как бы внутрь зовут! — Похоже, — согласился Вепрев, — пошли, мать, перетрём базар с этим крокодилом. Вепрев решительно шагнул в зал и направился к трону с драконом. Машка последовала за ним, опасливо поглядывая на упитанных мужичков, которые не переставали кланяться словно заведенные. — Стойте! — вдруг донесся со сторон коридора шамкающий голос Бусыгина, — не ходите туда! Вепрев на секунду притормозил, и обернулся. В проеме двери нарисовался очнувшийся старикашка Бусыгин, злой и трезвый. Его маленькая фигурка казалась еще меньше на фоне огромных дверей, а под правым глазом гения-изобретателя наливался кровью могучий фингал — видимо, схватка с черным Демоном Зазеркалья, напугавшим Машу, не обошлась без потерь. — Не ходите туда, — взвизгнул старикашка, — сожрет! Но было поздно — дракон что-то рыкнул, и пара упитанных мужичков, выскочив из строя, быстренько подбежала к двери. Один из них наподдал старикашке Бусыгину могучего пинка под зад, от чего тот кубарем полетел по коридору, а второй толстяк мигом захлопнул дверь. Огромные створки сошлись, звякнули колокольчики, и ловушка захлопнулась. Сразу после этого строй мужичков рассыпался — все они, сломя голову, помчались к своим барабанам, сноровисто расселись по местам, и замерли, подняв вверх барабанные палочки. — Во, блин, опять влип! — с досадой пробормотал Шурик, поворачиваясь к трону. Дракон, сидящий на нем, умильно улыбался во все свои три морды, маня молодых людей когтистым пальцем. — А первый раз когда? — с интересом спросила Машка, — в смысле влип? — После расскажу, — раздраженно прошипел Вепрев, припомнив встречу с крысоящерами под пещерой Эрдрума, — пошли к ихнему пахану, деваться, блин, некуда. И молодые люди опасливо приблизились к постаменту, на котором восседало трехголовое чудище. Вблизи стало заметным, что постамент под троном Горыныча высечен из цельного куска какого-то черного камня с розовыми прожилками, и отполирован до блеска — можно смотреться как в зеркало. И Маша не удержалась, заглянула — с опаской — но ничего ужасного не увидела: длинные ножки, стройный силуэт — восемь баллов из десяти за красоту! Вепрев разглядывал врезанные в камень двери — ровно три — из чистого золота — украшенные узорами и драгоценными камнями: те же листья, те же змеи, что и на входе, скрученные в тугую спираль. — Наконец, сбылось пророчество Великого Бога Педрило! — взревел дракон, взвиваясь головами под потолок, — Ликуйте, Перековщики! Упитанные мужички со всех сил забили по своим барабанам, и принялись завывать визгливыми голосами кастратов: — Слава Великому Педрило! Трижды и три да святится в Вечности имя ега! Шурик и Машка недоуменно переглянулись. — Саша, че это