е сожрет, сссука гребаная… — А потом? — недоверчиво спросил Вепрев. — А потом — суп с котом, — раздраженно заявил Диспенсер, и принялся ковырять в зубах своей клешней. Морда его приняла страдальческое выражение, и на несколько минут он умолк, ожесточенно копаясь в своей пасти. Молодые люди напряженно ждали окончания омерзительной процедуры, с испугом глядя на божество. Наконец, Великий Бог Опохмел вытащил хвост из пасти, и поднес клешню к глазам. Молодые люди с ужасом увидели, что в ней был зажат позвоночник недавно сожранного страдальца, как видно, застрявший между клыками божества. Вепрева передернуло, а Машку чуть не вырвало. Однако Диспенсер, судя по всему, остался доволен результатом, потому что на его морду тотчас вернулось благожелательное выражение, и он продолжил свои пояснения: — Вернетесь вы на помойку, откуда и взялись на мою голову, — доверительно сообщил Опохмел, — то есть во дворик-то этот. Ну, с корнем квадратным. Но там вас уже ждут, не сомневайтесь. — А кто ждет? — настороженно спросил Вепрев. — Ассенизаторы, — неохотно ответил Диспенсер. — Это те самые уроды с хвостами? — опасливо спросила Маша. — Ага, — подтвердил Опохмел, и продолжил, сочувственно покачивая головой, — а уж от этих робят… мда…пощады не жди… нееее… Но еси даже от них отбодаетесь — толку не будет. Племяш то мой, Педрило, все Время себе заберет. И што вам дома-то делать, када в нем время стоит… — А по-другому нельзя? — спросила Маша. — Отчего же, очень даже льзя. Путь второй — прыгайте в бочку. Но предупреждаю — пиздец будет верный, не сомневайтесь. Полная утилизация, и все такое… — А нельзя ли, тык скыть, всё на хуй послать, тоисса, отменить? — пьяным голосом спросил Опохмела Шурик, которого уже здорово развезло от выпитого натощак стакана водки, — штоп мы дома очутились, а все это — Вепрев широким жестом обвел окружающий пейзаж, — пошло на хуй — Саша, не ругайся, — с упреком сказала Машка, — все-таки, мы тут как бы в гостях… — Да ниче, пусь, — махнул рукой Опохмел, и внезапно предложил, почти задушевным тоном — а давайте-ко, пацаны, еще по одной накатим, а? — Давай! — согласился пьяный Вепрев, который чувствовал сильную потребность расслабиться. Великий Бог одобрительно кивнул головой, и тут же сноровисто набуровил всем еще по стакану паленой водки. На этот раз все выпили молча, и, в отличие от прошлого раза, Опохмел не стал закусывать, а принялся сосредоточенно высматривать кого-то в толпе людишек. Наконец он радостно рыкнул: — Да вот же он! — и своим когтистым пальцем поманил одного из страдальцев в толпе, робко топтавшегося на почтительном удалении от трона Повелителя. — Эй ты, урод! Как там тобя? Семенов! Да, ты, ты! — поторопил он человечка, — а ну ка, поди-ко сюда, голубец! Человечек, которого Опохмел назвал Семеновым, стал робко пробиваться к трону Великого Бога, протискиваясь сквозь недовольно загудевшую очередь. — Этот пацан ране доцэнтом был, по жывотноводству чалился, — радостно сообщил Опохмел, обернувшись к сладкой парочке. — Лох полный! Щас мы его разведем по полной, ыыыы-гы-гы-гы-гы-гы-гы… В это время экс-доцент подошел к трону и робко протянул свой кулек. — Не нада! — махнул рукой Опохмел, — ты вот што, этттааааа… ээээ… доцэнт… Жить хочешь? Человечек радостно закивал плешивым черепом, выдавливая из своей утробы какие-то булькающие звуки. — Ладно, — кивнул своей башкой Великий Бог, — тада сделаем вот как. — Опохмел повернулся к Вепреву. — Дака-ся сюда свой кувшин. — Зачем это? — недовольно спросил Шурик. — А затем. Домой хочешь вернуться? — Ну! — Хуй гну! — заржал Великий Бог, — хочешь домой — сосуд долой! Ыыыы-гы-гы-гы-гы-гы-гы-гы-гы! Отдавай! Вепрев пожал плечами, и протянул Диспенсеру бездонный сосуд. Опохмел осторожно взял его своими кривыми лапами, заглянул внутрь, и шумно понюхал, крякнул и замотал башкой. — Точно, оно, Время, — заявил Диспенсер, и поставил сосуд на щербатый каменный пол. Затем он ловко подцепил клешней на своем хвосте доцента Семенова, приподнял его тщедушную оболочку, и приблизил к себе. Поставив пустой стакан на подлокотник златого трона, Великий Бог взял левой ручкой бедолагу за шкирку, повернул его задом вверх, а затем неуловимым движением правой руки выдавил из кулька Животрепетную Душу прямо в задницу экс-доцэнта. Тот судорожно дернулся, взвизгнул, и спустя мгновение забился, мелко суча ножками, но Опохмел держал крепко. Вскоре с человечком стали происходить быстрые и чудесные изменения — вместо дерюги на нем появился черный деловой костюм с бабочкой, правда на заднице брюки были порваны. На носу возрожденного человечка дрожало золотое пенсне, а широко раскрытые глаза приобрели осмысленное выражение. Вскоре прекратились и судороги. Увидев это, Опохмел поставил страдальца на пол, рядом со сладкой парочкой. Немного постояв, слегка покачиваясь, доцент вдруг сказал совершенно разумным голосом: — Господа! Иде я нахожуся? — Щас узнаешь, жывотновод гребаный — насмешливо пообещал Опохмел, — Нака-ся вот, — и он протянул воскрешенному доценту Бездонный Сосуд. — Это зачем? — спросил тот, пятясь подальше от трона Верховного Бога. — Бери, насекомое! — прикрикнул Верховный Диспенсер, и, насильно всучив сосуд доценту, принялся пояснять: — Значит так, доцэнт. Щас я тобя в пассььь супружницы моей закину, так ты ей энтим кувшином вдарь как следует по зубилам. Тогда жив останешься. — Не желаю, — заверещал воскрешенный доцент, — я домой хочу! Отпустите меня! — Не сепети, сучонок! — грозно рыкнул Диспенсер, — буишь вякать — враз пойдешь по назначению! — и Великий Бог мотнул крокодильим рылом на бочку, из которой воняло тухлой капустой. — Усек, щучье жало? — У-у-у-сек, — с ужасом в голосе проблеял доцент, — не сомневайтесь, ваше сиятельство, все сделаю. — Вот то-то, — наставительно изрек Опохмел, и повернулся к парочке. — А вы, пацаны, стойте наготове. С этими словами Великий Бог взял доцента-животновода за шиворот его изящного фрака и занес над троном, где сидела его супруга — Богиня Помойя. Та тут же принялась поводить акульей головой на змеиной шее, пытаясь ухватить наживку пастью, но Опохмел опустил доцента пониже, почти до самого пола. Держа доцента так, чтобы Помойя не достала его своим акульим жалом, Опохмел повернулся к молодым людям, и деловито сообщил: — Щас я его в пасть закину, а вы сразу следом! — И что будет? — с ужасом в голосе спросил Вепрев. — Ну, там, во дворике-то, пока доцент будет от Ассенизаторов отбиваться, — принялся пояснять Опохмел, — вы хватайте свой сосуд и прыгайте в яму, что под деревом с квадратным корнем. — А дальше? — спросила Машка. — А дальше попадете в другой мир, а там найдете дорогу к Горынычу, — заверил Опохмел, — в общем, по счету три: раз, два, три! По счету «три» Опохмел ловко закинул доцэнта-жывотновода в пасть своей благоверной супруги Помойи. Страдалец, пролетая мимо устрашающих зубов шарманщицы, со всех сил стукнул по ним кувшином. Выплеснувшееся из Сосуда жидкое время обожгло Помойе пасть, и она с визгом распахнула ее пошире. Путь открылся. Тотчас же в пасть прыгнули Шурик с Машкой, и вся компания, благополучно избежав острых зубов, акулогадюки попала в темный, извилистый и скользкий тоннель. Под аккомпанемент Машкиного визга троица полетела вниз, вниз, вниз…. Глава 3 Получасовое падение по зловонному тоннелю, сопровождаемое сдавленным визгом испуганной Машки и отборным матом порядком протрезвевшего Шурика завершилось жестким падением на что то твердое. — Ты цела? — спросил Вепрев, потирая ушибленное плечо. — Вроде, цела, — неуверенно произнесла Маша, автоматически поправляя прическу. Парочка, слегка пошатываясь, и постанывая от ушибов и пережитых ощущений, поднялась на ноги и осмотрелась. Как и обещал Опохмел, они оказались в давешнем дворике-колодце с нависающим квадратным корнем посередине. Но сейчас не это привлекло их внимание, а шум и возня у дверей подъезда. — Ой, смотри, Саша, это же Семенов, ну, животновод-то наш, дерется с этими… Ассенизаторами! — Машка указала в центр дворика. Действительно, во дворе разворачивалась битва не на жизнь, а на смерть. Доцэнт-жывотновод Семенов, поставив Бездонный Сосуд на ступеньки крыльца неподалеку от себя, яростно отбивался руками и ногами от троих крысолюдей, пытающихся своими хвостами-хоботами заарканить бедолагу и утащить в свою каптерку для последующей расправы — отделения головы от бренного тела. Кроваво-водянистые глазенки на босых мордах Ассенизаторов горели, видимо, в предвкушении очередного матча с головой жывотновода в роли мяча. К моменту появления Шурика и Машки бой перешел в ближнюю фазу: озверевший от переполняющего его ужаса, Семенов разъяренно дубасил по мордасам наседающих на него крысолюдей, те отвечали тем же. Из серо-волосатой кучи малы то и дело доносились резкие повизгивания увлеченных дракой Ассенизаторов, в сторону парочки летели грязные кровавые клочья шерсти и слышались сдавленные вопли Семенова. Пользуясь моментом и не ожидая окончания блистательного кровопролития, Вепрев опрометью бросился к Бездонному Сосуду, схватил его, стремительно возвратился к Машке, схватил подругу за руку и, как и велел Опохмел, изо всех сил потащил ее за собой к яме под квадратным корнем. Завидев это, ассенизаторы, бросив побитого Семенова, дружно бросились за парочкой. — Черт! Саша, они бегут к нам! — истошно завизжала Машка. — Вижу, не слепой! Живо в яму! — Что?! Там же вода! Грязная! — с ужасом пролепетала Машка. Однако Шурик не стал повторять. В самую последнюю секунду, когда казалось, что крысолюди вот-вот схватят их, он дернул Машку за руку, и оба дружно плюхнулись в жирную черную грязь, заполнившей яму под квадратным корнем. — Ой, — только и сумела пискнуть ошалевшая Машка, прежде чем грязная вода сомкнулась над ними. Ассенизаторы подошли к яме и, сгрудившись вокруг нее под квадратным корнем, молча уставились вниз. — Пиздец, блин. Упустили, — с досадой выругался один из них. — И чо теперь с этим-то делать будем? — спросил другой, мотнув головой в сторону доцэнта-жывотновода. — И кувшин-то евонный этот пацан увел! — заметил другой, утирая кровь с разбитой хари. Компания дружно обернулась Семенову. Т