ся из гогла. — А закуски почти целая банка, даже с вилками. — Молодец, наука, похвалил Шурик, — принять и закусить — самое оно после таких мастурбаций! — и, схватив огромную бутыль, дворник Вепрев всосал три огромных глотка — по опыту он знал, что это соответствует трети поллитровки. — Ииии-эх, — выдохнул Шурик, оторвавшись от сосуда с живительной влагой, — хорошо пошла! Нектар Богов! — И, интеллигентно обтерев горлышко об рукав замурзанной куртешки, математик передал бутыль Галине, а сам вытащил вилку, торчащую из ведра с закуской. На зубцы вилки был наколот здоровенный ломоть чего-то, похожего на ломтик сардины-мутанта. Без малейшего колебания Вепрев откусил от ломтя половину и прожевал. — А ничего, — заявил он компании, наблюдавшей за ним с жадным любопытством, — вполне съедобно и даже вкусно! После этих слов вожака компания дружно навалилась на холявную жратву и бухло, а поскольку все были голодны и взволнованы, через пять минут бутыль и жестяная банка опустели. Довольные жизнью, сытые и пьяные путешественники привалились к стенкам туннеля и принялись трепаться. — А вы кем будете, мадам? — обратился Семенов к бабенке, примкнувшей к компании в пещере Папика. — Я-то? Ну, я кандидат биологических наук, зовут меня Галина, можно просто Галя, — начала отвечать та, будто бы заполняя анкету в бюро знакомств, — раньше я была средним научным сотрудником в НИИ Нанотехнологии имени академика Онотолля Чу Бакса, и занималась производством, так сказать, волшебного препарата БРИКАЛАН… — Чего-чего? — недоуменно перебила Машка. — БРИКАЛАН, как он там расшифровывается… ну, этот, ой, мозги зашкалило, извините бога ради, ах, да — БРИкетированный КАЛ Академии Наук. Вот. — Фу, какая гадость… — брезгливо сморщила носик Зверева. — Ну, не скажите, милочка. Между прочим, препарат безмерно повышал урожай пасленовых культур. Так, на чем бишь я там остановилась? Ах, да, ну так вот… значицца, когда началась эта эпоха демократии, чтоб ее… — Галина громко выматерилась, — академикам кушать стало нечего, и сырье для БРИКАЛАНА исчезло. — Академики срать перестали от безденежья? — развеселился Шурик. — Ну да! — продолжала рассказывать горемычная кандидатша, не обращая внимания на веселье Вепрева, — Производство БРИКАЛАНа нам пришлось свернуть. А тут и сокращения пошли, работы как таковой уже не было, денег у института тем более, вот и выкинули меня за ненадобностью, — Галина зашмыгала носом, переживая вновь неприятные моменты жизни. — А дальше что? — спросила заинтересованная Машка. — Дальше, я — кандидат биологических наук, — Галина всхлипнула и вытерла горючую слезу, — пошлаот безысходности работать на рынок, торговала сначала цветами, но из-за недостачи в кассе пришлось уволиться. На рынке возле дома подрядилась торговать картошкой. И от дома близко и платили колхозники больше. Я им про свои исследования рассказывала, смеялись они очень. Потом познакомилась с одним кавказцем, Ахметом его звали, из тех, что под собой почти все рынки в городах держат и наркотой торгуют. Пару раз сходили мы с ним в местное кавказское кафе, он шашлыком меня угощал, потом домой ко мне приходить зачастил. Однажды предложил подзаработать продажей кокаина. Я поломалась для вида, но согласилась. Ну, поверьте, до печенок надоело медные копейки с рынка в кулаке считать. Местные нарики быстро пронюхали о появлении нового дилера в районе и начали толпами ходить ко мне днем и ночью. Я и сама не заметила, как тоже пристрастилась к коксу. Сначала Ахмет предложил попробовать разок, так сказать, чтобы знала, что толкаю. А потом и вовсе за кокаин на него работать стала. — Так вот что тебе в нос насосом задували! — осенило Шурика. — Ага, кокаин. Через него я и откинулась. — А как? — с ленивым любопытством спросил Шурик, — передозняк? — Да так вот. Сидели мы однажды с подругой у меня дома и вставлялись. Она по вене предложила вкатить, типа кайфа больше словлю от меньшей дозы. И по ходу не рассчитала там пропорции, вкатила мне пять кубов, сучка, вот я ласты-то и склеила. А дальше вы все сами видели… — грустно подытожила Галина. — Выходит, к хмырю этому рогатому попадают нарики, перекинувшиеся от передоза? — догадался Шурик. — Они, точно. Полно таких. — Ну, а ты, доцэнт? — повернулся Шурик к жывотноводу, — колись, как попал к Опохмелу? — Ну ладно, ладно… — согласился Семенов и, зябко передернув плечами, начал печальную повесть. — Понимаете, к Опохмелу и бабе его, Помойе, попадают все те, кто отбрасывают копыта с перепоя. — А ты-то откуда знаешь? — пьяным голосом поразился Шурик. — В очереди на разделку стоял, наслушался, — пояснил жывотновод, — в общем, нарезался ты, допустим в дребадан, и замерз на улице, или в пьяной драке башку расхреначили, ну неважно, в общем-то, как ты отбыл в мир иной, главное, что по пьяной кукушке. Вот и встречает тебя Опохмел с распростертыми объятиями. Что-то типа чистилища там у него, распределяет души на просветленные, достойные, значит, причисления к лику блаженных, и греховные, отбросы нашего мира так сказать. Это те, что в край спились. Вытряхнутую из тела душу, он использует как закусь. Какая у него там шкала распределения в животе душ этих, фиг его знает, но понятно одно, что «грешники» тонут в бочке с Рассолом Забвения ну а «праведным» душам типа второго шанса дается. Вот как-то так! — А ты-то где так нажрался, ботаник? — заржали Машка с Шуриком. Галина только напряженно слушала, понимающе качая головой. — Да вот блин, на радостях выпил лишнего на банкете в честь защиты доктогской диссегтации. А тема-то, тема какая шикагная была — «Постановка пенной клизмы кгупному гогатому скоту в походно-полевых условиях» — не без гордости произнес несостоявшийся доктор наук Семенов. — Ну, я всегда знал, что они мне все завидуют, согатнички то мои, но не думал, что эти бездаги на такое способны! — от горьких воспоминаний лицо жывотновода сморщилось. — А кто «они»? — поинтересовалась Машка. — Сссуки эти! Жыводегов и Шкугосъёмов! — взревел в бешенстве доцэнт-жывотновод так, что Машка и Шурик даже отодвинулись от психического доцэнта. — Они мне пенную клизму вкатили, пгедставляете, и пгичем в полном соответствии с описанным мной в диссегтации методой! Только в качестве клизмы они использовали пенный огнетушитель «ОВП-8» кажись… ну, он там на стенке висел, в мужском согтире где я… в общем, блевал я с пегепоя с непривычки… Нет, ну вы пгедставляете?! — истерическим голосом вопросил изнемогающую от смеха сладкую парочку Семенов. — И умер я по ходу от газгыва кишечного тгакта, там же давление в этом огнетушителе охегенное! Экс-математик с подругой от услышанной истории как чумные катались по грязному полу от смеха и изредка, переводя дыхание, похрюкивали. Галина только с испугом смотрела на страстотерпца, прижав к груди руки. Отсмеявшись положенное над страдальцем-жывотноводом, Шурик благосклонно разрешил Семенову и Галине следовать с ними дальше: — Ну, а теперь пошли с нами, ребята! — Да куда идти-то? — робко спросила Галина, — в какую сторону? — Мммда…. — задумался Вепрев, почесывая в затылке, — а и в самом деле? Маш, а ведь мы должны еще Фиал Забвения Горынычу принести! Я и забыл совсем! — Да на кой он нам, Саша? — неожиданно равнодушно ответила Маша, — че нам этот Педрило? Лучше, давай сами поищем путь домой. — Поищем, — не слишком уверенно протянул Вепрев, — только куда идти сейчас? Ответ пришел неожиданно скоро. Внезапно с той стороны, где сидел несчастный животновод Семенов, раздалось низкое рычание, и все, испуганно повернувшись, увидели, как по низкому темному проходу к ним шествует какая-то жуткая черная тварь с рогами на голове. Подойдя поближе, кошмарное существо протянуло к Семенову когтистую лапу, намереваясь схватить. Однако пьяный доцэнт проявил себя наилучшим образом. Схватив с пола опустевшую бутылку с Московской, он грохнул ей по башке твари. От мощного удара бутылка разлетелась вдребезги, а чудище покачнулось и упало на колени. Тут же Шурик схватил жестянку с остатками закуски, размером с ведро, и со всего маху насадил его на рогатую голову твари, так, что рога пробили жестянку насквозь, и она плотно засела на тыкве страшилища, придав ему сходство с рыцарем-крестоносцем. Для гарантии Шурик со всех сил трахнул кулаком по донышку банки между торчащими рогами и, пихнув тварь ногой, повалил на пол. Тут же мигом подлетевший Семенов принялся пинать его ногами, хекая от злобы. — Ладно, хватит! — крикнул Шурик, дергая Семенова за рукав, — бежим! И мигом протрезвевшая компания кинулась в сторону, противоположную той, откуда явился рогатый. Позади себя они слышали, как рогатый побежал следом за ними, громко стукаясь насаженным на башку ведром о стенки тоннеля. К счастью, путь оказался коротким — метров через сто дорогу преградила могучая железная дверь, вся покрытая заклепками, едва видными под толстым слоем ржавчины. Вепрев с ходу рванул за ржавую ручку, и дверь с ужасным скрипом распахнулась. Торопясь и толкаясь, путешественники заскочили внутрь открывшегося помещения, и Вепрев тотчас же захлопнул дверь, затем запер, повернув ручку. Тут же раздался гулкий удар по двери, и за ней началась какая-то возня, сопровождаемая глухим рычанием. Видимо, к их противнику подоспело подкрепление. Компания, тяжело дыша, сбилась у входа, оглядываясь по сторонам. Они оказались в довольно крупной пещере, освещенной многочисленными свечами на полу. В углу пещеры стоял колоссальный алтарь в виде огромного валуна, залитого кровью. В другом углу тускло светилось небольшое оконце с треснутым стеклом. Жутко воняло тухлятиной, а пол был завален по краям какими то крупными валунами. Семенов подошел к ним, и пнул один из них. Валун покатился, с треском подскакивая на полу, и вдруг все увидели, что это не камень, а высохший человеческий череп, только с рогами. — Может, здесь они жертвы приносят? — предположила Галина, — только каким богам? — Своим собственным, — буркнул математик, — чо делать-то будем? — Да уж, долго нам тут не продегжаться, — пессимистично заверил Семенов, слушая, как набежавшие твари ломятся в дверь. — Надо искать выход. — Там какое-то окно, — заметила Машка,