ей правой рукой, намертво пристало к другой черточке, от которой, похоже, и доносилось бубуканье, а та «приклеена» к третьей. Тут до экс-математика дошло, что вся их компания, растекшись по поверхности «мазута», попала в плоский мир, и теперь они могут видеть друг друга только как черточки. Но долго раздумывать Шурику не пришлось, потому что внезапно черточка, к которой он приклеился, превратилась в подобие Машки, только нарисованной карандашом на бумаге. Нарисованная Машка неистово размахивала руками, ее рот открывался, издавая звуки «бу-бу-бу», а затем Машка начала быстро разбухать, и вдруг Вепрев упал на что-то жесткое, больно стукнувшись коленкой… sss В центре загаженной каморки гениального инженера Бусыгина возникла крохотная сверкающая пылинка. Немного повисев в спертом воздухе, она опустилась на загаженный пол, и тотчас же начала разрастаться. Через несколько минут пылинка превратилась в многоцветный мяч, затем этот мяч размазался по полу, образовав черную лужицу, и из нее обратным ходом выскочили наши герои. Первым появился жывотновод Семенов, тычущий пальцем в неизвестность, затем, крепко удерживаемая второй рукой Семенова за «хвостик» вынырнула Галина, в которую цепко впилась Машка, и последним — Шурик, тянущий откровенное мини своей подружки. Оставшаяся на полу лужа мигом превратилась в лист плотной бумаги, похожий на коврик. — Ах ты сука, тварь, алкаш, да я тебе щас покажу, гад, скотина, бородавочник, блядь, профессор хуев… — едва появившись из лужи поносила жывотновода Семенова Галина. — С собой меня потащил, гнида, за волосы, да тебе за это яйца оторвать, а вот я Ахмету все скажу, он тебя, доцент гребаный, уроет! — Да я же… — Семенов пытался вставить в длинные тирады, состоящие сплошь из ругательств, хоть слово. — Да помилуйте… А за что мне было еще схватиться? — За хер свой надо было хвататься! — Галина неистовствовала. — И самого себя в этой херне топить! — Галиночка, уважаемая моя… — вякнул было Семенов, — что же мне оставалось делать пги таком повоготе событий?! — Щас я тебе покажу, поворот событий! — и озверевшая Галина принялась теснить Семенова, одновременно закатывая рукава, — я те так поверну, из-за угла мочиться будешь! Вепреву было безумно интересно, чего же такого повернет жывотноводу работница сферы обслуживания, но ему пришлось прервать ссору, исключительно из соображений «целостности команды». Покончив с насильственным примирением в виде профилактических подзатыльников и тычков в ребра, математик ткнул пальцем в лист бумаги, который лежал на полу, прикинувшись ковриком. — Туда смотрите! — велел он, — узнаете что-нибудь? После воспитательных мер оба ученых притихли, и все трое присоединились к Машке, которая уже с упоением рассматривала лист. — Смотгите, точная копия кагты из «гюмки», откуда мы только что «выпали»! — воскликнул Семенов. — Угу, только нарисованная на листе бумаги, — буркнул Вепрев, — так, карту на стол! Будем проводить разведку местности! Все поглядели на стол, заваленный горами мусора, объедков, пустых бутылок и каких-то непонятных железок. — Разгребать придется, — деловито заметила Галина, — вперед! — и бывшая работница торговли, взяв с пола какой-то фанерный плакат с лозунгом «Слава КПСС!» принялась сгребать в него отходы жизнедеятельности гениального инженера. Другие присоединились с ней, и общими усилиями стол был очищен за десять минут. Вепрев возложил на него карту, которая, как он надеялся, как-нибудь выведет их в нормальный человеческий мир. Каморку Бусыгина на схеме мог опознать даже дурак. Она находилась немного в стороне от основного русла «реки» и была обозначена черепом, под которым скрестились две кости, и неведомый картограф тут же подписал: «Осторожно! Бусыгин!». Немудрено, что спившийся жывотновод «блеснул» интеллектом и ткнул пальцем в эту точку. — Слушай, народ! — Шурик возбужденно потер руки. — Надеюсь, все поняли, что жидкость в чаше не простая. Наш доцэнт, — он кивнул на Семенова, — дотронулся пальцем до нее, и после этого все и началось. То есть чаша может переносить нас в определенную точку на карте. Телепорт, бля. — Телепорт… — Повторила Машка. — Поэтому надо щас внимательно зазырить, что где есть на карте. И решить, куда нам канать дальше. Потому как есть вариант, что придется вернуться в ту комнату, с этой рюмкой долбаной, и оттуда перенестись в нужное нам место. — Давайте посмотгим, какие места нам уже известны, — предложил Семенов. Все склонились над картой. — Смотрите, — Вепрев показал на четыре пунктирные линии, ведущие в разные стороны от убежища Бусыгина. Первая вела в коридор, в одном конце которого путников ждал вход в пещеру Эрдрума (на карте стояла пометка «Примитивы»), во втором — уже знакомый зал Педрило (накарябано «Пидоры»). — Тут мы были… — пробормотал Вепрев. — И точно можно сказать, что больше там делать не фиг. Вторая пунктирная линия была намного короче первой. Судя по всему, она вела также в пещеру. Ее значение был призван объяснить значок в виде рогатой головы и надпись «РКЦ». — Ой, Саш, это, наверное, та пещера, которая за зеркалом. — Догадалась Машка. — РКЦ… Что такое РКЦ? Это че такое, кто-нибудь знает? Все дружно пожали плечами. — Я вот слышал, — решил поделиться версией Семенов, что ЭГКАЦЭ в банковской деятельности — гасчетно-кассовый центг. Также иногда встгечается абгевиатуга ЭГПЭЦЭ, что, собственно, огначает Гусскую Пгавославную цегковь. — Ты тупой, что ли? — спросил Шурик. — Тут же написано РКЦ. Или ты хочешь сказать, опечатка у них вышла? — Я лишь высказал пгедположение, — буркнул себе под нос жывотновод и обиженно замолчал. — Давайте дальше, — завершил обсуждение Вепрев. Третья линия тянулась до круглой залы, из которой, судя по схеме, было три выхода со следующими пометками: «Откатчик», «Заготовитель» и «Сито». Галина, как школьница, подняла вверх руку. Шурик, почувствовав себя лидером, махнул головой — мол, говори. — Вот это… — Галина несколько раз ткнула пальцем в пещере с надписью «Сито», — место, где мы прыгнули в дырку, — Она говорила радостно, но никто ее энтузиазма не разделял. — Давайте туда вернемся! — И че там делать? — скептически скривился Вепрев. — Как? Там же можно в любое место перенестись. В дырку — оп! Еще раз и… — Еще раз прыгать? Нет, не выйдет! — Шурик замотал головой. — Это с чего бы? — Машка присоединилась к Галине. Видимо, свою роль сыграла женская солидарность. — Послушайте, — снисходительно стал объяснять Вепрев. — Мы туда летели, летели, потом катились-катились и где оказались? В русле какой-то высохшей речки, в каком-то погибшем мире. Потом приканал этот… крылатый… Патлатый… и что он сделал? Сменил декорации — вот что. И только тогда мы оказались в пещере с паучьей норой. — Да-да! — встал на его сторону Семенов. — Все пгавильно! Если мы снова пгыгнем в эту дыгу, то не факт, что окаэмся в той комнате, где оказались тогда! — Ой, ладно! — Машка фыркнула. — Какие ваши предложения? Мне надоело решения принимать… Вепрев удивленно покосился на подругу. Вот уж, действительно, полководец. Маршал Зверева, блин. — Ладно, поищем другой путь, — предложила Галина, — вот еще есть выход отсюда. Правильно? Мы же по этому пути еще не ходили? И Галина указала на четвертую пунктирную линию, которая на карте отходила от каморки Бусыгина. Она линия изображала извилистый пунктир, исходящий из каморки Бусыгина, и ведущий в какое-то место, обозначенное кружком с надписью "Граммофон", от которого отходило несколько радиальных черточек с надписями: "Кайфолом", "Интерфейс Богов", «Игольное ушко» и "А". — И что это значит: Кайфолом? — растерянно спросила Галина, — может, типа вытрезвителя? — Нет, нет, нет, — затараторила Машка, — про Кайфолома мне Слонопотам рассказал, пока вы спали, а Шурик за бухлом ходил. — И что он тебе наплел? — подозрительно прищурился Вепрев. — И пгявда, багышня, что это? — встрял доцэнт-жывотновод. — Он сказал, что Кайфолом вставляет Золотую Глюк-Фишку тем заготовкам, ну, шарикам-то этим, из которых должны получиться приподнятые пиплы, — ответила Машка и насмешливо добавила, обернувшись к Семенову, — а прочие только в клизмопостановщики годятся, — ах-хахахахахахахахаха-а — залилась нахальная девица громким хохотом. — Ты чо, мать, ваще заклинила? — нежно одернул Машку Вепрев, — Не до смеха тут, мы серьёзным делом заняты. — Правильно, Машенька, Кайфолом — это круто! — внезапно послышался из под кровати скрипучий голос старикашки Бусыгина, и вскоре он самолично явил себя миру, выползая из-под кровати и толкая перед собой небольшую коробку из под обуви с этикеткой фабрики Скороход. Показавшись на свет, старикашка с кряхтением поднялся и с осуждением посмотрел сначала на разоренный стол, на котором теперь лежала карта, потом — на всю честную компанию. Одежда на Бусыгине висела мешком — такое ощущение, что инженер либо сильно похудел за время нахождения здесь, либо просто спер свой наряд с чужой бельевой веревки. — Здравствуйте, дядя Сережа, — сказал Маша. — Привет-привет… — небрежно буркнул инженер, делая гостям ручкой, — погодь, я щас… И не обращая более никакого внимания на компанию, наблюдавшую за ним с раскрытыми ртами, гениальный изобретатель проковылял в угол каморки, немного порылся там, и вытащил что-то из кучи разнообразного хлама. Когда он повернулся, все увидели, что в руках Бусыгин держит небольшое зеркало вогнутой формы, какое встречалось на древних керосиновых лампах. — А че это, папаша? — спросил изумленный Вепрев. — А вот щас увидишь, математик, — не без ехидства ответил старикашка, и, прислонив зеркало к спинке кровати, поставил перед ним принесенную коробку от ботинок фабрики Скороход. Затем дедок нагнулся, и вдруг сунул руку в зеркало по плечо. Наблюдавшая за действиями инженера компания дружно охнула, но тот, не обращая на них внимания, слегка пошуровал чем-то внутри зеркала, и вдруг принялся выгружать содержимое отражения коробки на свою койку. Все ахнули, а Галина даже взвизгнула. У Шурика глаза становились все шире и шире по мере появления новых продуктов. Сперва миру явились палок двадцать колбасы, затем множество банок с тушенкой и килькой в томате, за ними по