к раз явилась из своего педтехникума, где училась на преподавателя школы для умственно-отсталых детей. Окончательно проснувшись, Вепрев досадливо открыл дверь. В комнату впорхнула стройная девушка в джинсовой мини-юбке и серо-голубом свитерке, румяная, русоволосая с симпатичным нахальным личиком. — Привет! Ты спал что ли? — Машка на лету чмокнула экс-математика в щёку и приземлилась вместе с сумкой на Шуриковой неубранной постели. — Нет! С чего ты взяла? Отдыхал просто после работы. — Шурик закрыл дверь и присоседился рядом с ней. — Трудяга ты мой! А я вот соскучилась по тебе и забежала проведать. — Девушка положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. — Правильно сделала, Машутка! Я тоже соскучился… — он придвинулся поближе и зашептал ей в ухо, — очень, очень… — Правда? — томно спросила Маша, не открывая глаз. — Ну, конечно, моя милая. — Шурик уже обнимал и целовал её. — У тебя же самые красивые на свете ножки… — Льстишь? — девушка податливо прогибалась под умелыми пальцами ловеласа. — Ни грамма, — проникновенно отвечал он, ловко освобождая подругу от лишней одежды. Вскоре парочка вовсю занималась приятным делом. В течение получаса они порадовали друг друга: она его — своим темпераментом, он её — опытностью. Наконец, довольные друг другом, они оделись и возлегли передохнуть. Её голова лежала на его плече, и он накручивал на палец локон её волос. — Маш, а ты не боишься своих будущих ученичков-дебилов? Всё-таки ты смелая девушка. — Не смелая, а практичная. За дебилов платят больше. И это всё же лучше, чем торговать в жару и холод на базаре, как моя маменька. — Так она вроде тожеучилкой была? Чего на базар подалась? — Работы долго не было, учителям совсем мало платили… Ну, а потом просто привыкла. — Машка ущипнула Шурика за бок, — а ты долго ещё собираешься метлой махать? — Ой, не говори! Задолбало уже. Кстати, — оживился вдруг Шурик, вспомнив про утреннюю находку, — я сегодня нашёл возле мусорки странный дневник жильца здешнего, Бусыгина. Помнишь такого? — Конечно. Это же наш бывший сосед сверху, только он помер уже. А что за дневник? — Маша приподнялась и, облокотившись, с любопытством уставилась на Вепрева. — Вот это того самого Владимирыча дневник. Невероятные вещи пишет пипл! Он, что, больной был на голову? — Нет, вроде бы. Хотя странный дедуля, с приветом уж точно. А что пишет такого чудного? — На, сама почитай. Я не знаю, что и думать… — Шурик протянул дневник подруге. Маша взяла дневник и углубилась в чтение, торопливо пролистывая неинтересные ей места. — Слушай! Вот это круть! Получается, установка должна находиться в его квартире? — глаза девушки уже горели энтузиазмом. — И ключ у тебя есть? — Какая установка! — озадачился Шурик. — Какой ключ? — Да, портал этот офигительный! И ключ, чтобы его завести! Чего тормозишь? — Маше уже не лежалось, и она начала расхаживать по маленькой квартирке друга. — А! Но он же пишет, что у себя в квартире эго собрал! Так ты веришь в эту паранойю? — парень недоверчиво посмотрел на свою подругу. — Не знаю ещё! Но очень впечатлило. Надо проверить! Чем чёрт не шутит! Маша продолжала торопливо листать дневник. — У него вроде дальние родственники в Бурятии были. Квартира им досталась. Они какой-то хлам из неё выбросили, но ничего крупно-металлического там не было. Тряпки, старая мебель, всякий хлам…Квартиру поручили продать моим предкам, а сами укатили в свой Улан-Уде на буддистский праздник каких-то там огней! Так что ключ от квартиры у нас дома должен быть. Идём! Поищем! — по жизни стремительная Маша начала развивать спринтерскую скорость. — Ты это серьёзно? — Шурик ещё не осознал всей непреклонности намерений подруги. — Да! Ну, давай же, шустрее шевели ластами! Неужели тебе неинтересно всё это проверить? — Она потащила парня за руку к выходу, и тому ничего не оставалось, как последовать за ней. Поднявшись на второй этаж, Машка осторожно открыла дверь, пропустила вперед Шурика потом также тихо вошла сама, стараясь не зашуметь. — Тссс! — Приложила Маша палец к губам, — не разбуди предка, он с дежурства опять пьяный пришел, отсыпается! — А мать где? — шепотом спросил Шурик. — На базаре турецкими шмотками торгует, — также шепотом ответила Маша. Родители Машки были по своему близки Шурику, поскольку тоже работали совсем не по своим специальностям. Отец в не столь далеком прошлом был классным инженером-конструктором, а мамаша трудилась учительницей физики в старших классах. Сама же Машка училась в педагогическом техникуме на учителя младших классов для умственно отсталых детей. — В школах для дебилов и конкуренция меньше и платят больше, — наставительно ответила она Шурику, когда тот поинтересовался странным выбором специальности подруги. Сейчас же Машка открыла трюмо в прихожей и пошарила на полочках, но ключей там не обнаружила. Затем, чуток поразмыслив, запустила руку во внутренний карман отцовской куртки и вытащила оттуда искомую связку. Знаком показав Шурику, что все в порядке, Маша показала ему на дверь, а когда Вепрев вышел, она на цыпочках выскользнула сама и заперла дверь — А?! Кто там? — послышался за дверью пьяный рык Машкиного предка, — эт ты, Зинка? Водки принесла? Зинкой или Зинаидой Петровной, была Машкина маман и постоянная собутыльница супруга. Поэтому Машка, чтобы избежать разборки с папенькой, торопливо схватила Вепрева за руку и потащила его на третий этаж. У двери в квартиру 43, в которой когда то и проживал Бусыгин, Шурик почувствовал легкое покалывание где-то внизу живота, что обычно бывало у него накануне неприятных приключений, вроде стычки с гопниками в темном переулке. Дверь была заперта всего на один английский замок. В принципе такую защиту можно было преодолеть, с разбегу влетев всем корпусом в дверной проем. Квартира встретила непрошеных гостей абсолютно пустыми стенами. Лишь протертый и продавленный местами паркет указывал на то, что когда-то здесь стояла мебель, и кто-то ею пользовался. Зайдя в сортир, Шурик с некоторой надеждой заглянул в покрытый несколькими слоями облупившейся краски короб в углу. Но там были вполне ожидаемые водопроводные и канализационные трубы, а также деревянная швабра с накинутой на ней тряпкой. Походив вдоль стен и простучав их кулаками, молодые люди пришли к выводу, что никаких тайников с необычными техническими устройствами внутри эта квартиры нет. Сплюнув на пол, Шурик вытащил из кармана уродливый ключ и подошел к окну, собираясь выкинуть его на улицу. Там, за окном, уже начинался обычный питерский вечер: нагоняющий суицидную тоску дождь молотил по грязным стеклам, ветер с моря завывал в щелястых рамах, и от невыносимой тоски этого зрелища хотелось одного — надраться водки и лечь спать в отключке. — Погоди из окна бросаться, — ехидно произнесла за его спиной Машка, — он пишет, что собрал этот, как его, конвертор, в своем сарайчике в подвале. Пошли, посмотрим. — Угу. А потом еще дачу поедем смотреть. Огород перекопаем, сортир на доски разберем. — А как же! И в колодец, если надо будет, с фонариком спустимся, — Машка взъерошила шевелюру Шурика, — Не, ты чего разнылся? Портал не портал, но может Бусыгин там свои денежные заначки от жены прятал. А мне сейчас как раз кофточка финская очень нужна! — Не было у него жены, скорее всего. Пошли уже отсюда. — И у тебя не будет, если будешь так вечно с полдороги сворачивать. По решительному Машкиному лицу Шурик понял, что сейчас может последовать длинный жизненный разговор, в котором ему предстоит выдерживать мощные атаки подруги и всячески увиливать от лобовых столкновений. — Окей! В подвал, так в подвал! — как можно более воодушевленным тоном воскликнул Шурик и за руку вывел Машку из квартиры. Дверь в подвал, к счастью, была открытой, так что не пришлось идти к сантехникам и выдумывать причину, по которой дворнику приспичило прогуляться по их зоне ответственности. Постоянно оскальзываясь на покатых слизистых ступеньках, ребята спустились в темный узкий проход. Некто мелкий и юркий, то и дело попискивая, норовил попасть им под ноги. Подвал даже Шурику, дворнику и вообще не брезгливому по натуре человеку, показался ужасной клоакой. В здешнем пространстве царила такая насыщенная влажная атмосфера, наполненная ароматами нечистот, распаренной глины и еще черте чего, что Шурик непроизвольно вспомнил слово «миазмы». Дойдя до ряда кладовок, оба достали мобильники и включили подсветку. Штатное освещение подвала позволяло увидеть полуистлевшие таблички с номерами квартир, но разглядеть сами номера было невозможно. Дверь под номером 43 была открыта. Не было никаких признаков большого и причудливого замка. Шурик тихо матюгнулся и толкнул тяжеленную отсыревшую дверь. Щелкнул выключателем, который, слава богу, функционировал. Теперь, в свете дохлой 25-ваттной лампочки, он увидел, крошечную каморку, наполовину занятую небольшим верстаком, заваленным инструментами и какими-то деталями. Стены были голы, не имелось даже следов первичной отделки. Внезапно на полу блеснуло металлическое кольцо. Приглядевшись, Шурик увидел, что оно прикреплено к ржавому железному люку. «Все ниже, и ниже, и ниже…», — пробормотал Шурик на мотив известной песни, и потянул кольцо на себя. Крышка люка с грохотом откинулась, и перед Вепревым предстала крутая каменная лестница, по которой заметались мокрицы. Канализацией завоняло так сильно, что прежние «миазмы» уже казались «Красной Москвой». — Все, Маша, валим. Сил моих больше нет, — глухо сказал Шурик, загородив нос и рот рукавом куртки. Он был уверен, что теперь-то подруга не выдержит и горячо поддержит его предложение о капитуляции. Но неожиданно Маша сделала шаг вперед и первой начала спускаться в клоачную тьму. Шурик понял, что назад дороги нет и, скрепя сердце, последовал за своей спутницей. Лестница оказалась куда длиннее, чем предполагал Шурик. По дороге он сто раз проклял и упрямство подруги, и собственную податливость. Ему вспомнились погребенные в результате катастроф шахтеры, задохнувшиеся в глубоких пещерах незадачливые спелеологи, а также множество других жутких несчастных случаев в замкнутых пространствах, о которых он читал накануне в интернете. Нако