и испросить согласия смертника на полет в очко сортира Вепрев. — А ну, доцэнт, подмогни! Мужчины с удалецким хеканием оторвали отяжелевшее тело инженера от стула и поволокли под руки ктолчку, голодно разинувшему пасть диафрагмы. Волоклось тяжко, бусыгинские ноги подгребали пустые бутылки, как заправские грабли, собирали обертки и смятые пакеты, раскатившиеся по полу консервы и объедки, какие-то железяки, и груда мусора, которую они тащили вместе с пьяненьким хозяином к сортиру, росла на глазах. — Эй, бабы, чего стоим, разгребите тут, мы вроде на изобретателе проверить хотели, а тут цепляется всякое. Машка и Галина кинулись выгребать волну отходов из-под ботинок Бусыгина, чертыхаясь и брезгливо стряхивая с рук полураздавленные бычки в томате и прилипающую то и дело туалетную бумагу, которой недавно пользовались по назначению, и последние полметра были преодолены рывком. Голова инженера с глухим бумканием тюкнулась о край унитаза. — Ох, не убился бы! — ахнула Машка всплескивая липкими руками. — Ты не за здесь беспокойся, мать, — успокоил ее пыхтящий Шурик — а за там. Там оно нам нужнее. Новое положение ничуть не изменило общего душевного расположения спящего, он продолжил идиотски улыбаться и попытался обнять родной сортир. — Но, но, но! — Забеспокоился Вепрев. — Давайте быстрее, еще вцепится, отдирай его потом от говна. Ну-ка бабы, суйте его голову в толчок, а мы за ноги. Семенов, ворон не лови! Безвольное похрапывающее тело гениального изобретателя так и норовило выскользнуть и снова обнять толчок, поэтому женщины, потеряв терпение, решительно вцепились в жиденькие волосенки и оттопыренные уши Бусыгина, и, наконец, всунули голову в черную дыру, из которой явственно подвывал ветер. Мужики, в свою очередь, ловко подхватили того за ноги, приподняли повыше и отпустили. С громким всхлипом тельце инженера нырнуло в дыру и скрылось в черном провале портала. — Фу-у-ух, тяжелый, загаза. — отдувался Семенов, убирая со лба прилипшие волосы, от чего на роже появились грязные разводы, придававшие жывотноводу пиратский вид. — А теперича че? — поинтересовалась Галина. Отряхнувшись она заглянула в бездонный портал, и, видимо, не найдя в нем ничего нового — дыра осталась такой же черной, пугающей и узкой — брезгливо поджала губы. — Ну, как че! За ним надо! — резюмировал Вепрев, — Вишь, человеческая туша в очко пролазит, мы тут, вроде, не толще его будем, значит, тоже пройдем. Айда за мной, ребята! — и экс-математик, встав на край унитаза, солдатиком нырнул в черный зев портала. Машка неуверенно заглянула в толчок, оглянулась на загаженные стены, тихонько всхлипнула и, видимо решив, что противнее, чем тут нигде уже не будет, с громким ойком нырнула следом. — Не-е-е. — вдруг запротестовала и попятилась Галина. — Не полезу я туда, нет, нет! — она отбивалась от настойчивого подталкивания Семенова. Наконец тот не выдержал, отпустил истеричной крысе леща и втолкнул ее в очко. Затем постоял еще пару секунд, наклонился над очком, зажал пальцами нос и последовал за компанией. Еще секунду в вонючем закутке бусыгинской пещеры ничего не менялось, а затем диафрагма сомкнулась с негромким всхлипом, и портал снова стал обыкновенным грязным унитазом. Из зеркала в опустевшей бусыгинской каморке осторожно высунулась рогатая башка демона, шпионившего все время за компанией, покачала рогами и снова скрылась. Наступила тишина. Глава 6 Вепрев с ужасающей скоростью летел по узкому зловонному туннелю со скользкими гладкими стенками. Мерзко воняло. Сверху слышались взвизгивания Машки и Галины, да картавая матерная ругань доцэнта-жывотновода Семенова. Стояла абсолютная темень — хоть глаз выколи, и куда их занесет на сей раз оставалось неведомым. Впрочем, сейчас Шурик был слишком пьян, чтобы думать об этом. Однако уже через несколько минут в глаза экс-математику ударил свет, и он больно упал на ровную твердую поверхность. Вскочив, Вепрев лихорадочно огляделся, и обнаружил себя в обширной комнате, сильно смахивающей на общественный сортир в кинотеатре «Революция», который Шурик посещал в юные годы с компанией с целью принятия перед сеансом стакана портвешка. Густо воняло дерьмом, табачным дымом, водочным перегаром и блевотиной. Все помещение освещала тусклая лампочка, свисающая в битом плафоне с низкого закопчённого потолка. Напротив двери стояла шеренга ржавых железных умывальников, над которой висело мутное зеркало, слева стояли писсуары, набитые окурками и с лужами на полу под оными, а справа в стене был проем с вышибленной дверью, ведущий в кромешную тьму. Оглядывая место, куда его занесло, Вепрев мельком увидел в зеркале свое лицо — взлохмаченную башку с безумными глазами и небритой мордой, и внезапно заметил, что за его спиной стоит какой-то человек в белом халате, пристало смотрящий на него исподлобья. Вепрев испуганно обернулся, но увидел за собой пустоту — только облупленную стенку, вдоль которой стояла шаткая скамейка и жестянка, полная окурков. Никакого человека за ним не было. Потрясенный экс-математик подскочил к зеркалу и снова посмотрел в него. Там тоже никого не было, кроме него самого. Но внезапно Вепрев почувствовал, что кто-то цепко хватает его за рукав и куда-то тянет. Обернувшись, он увидел давешнего человека в белом халате, который, схватив Шурика за рукав, тащил его к черному дверному проему, не сводя с экс-математика пристального взгляда. Внезапно до Вепрева дошло, что этот человек — вылитый он сам, Александр Вепрев, только в докторском халате. Слегка обалдев от неожиданного открытия, Вепрев не сопротивлялся, и его двойник вытащил его в темный коридор. Здесь он приложил палец к губам, призывая Вепрева к молчанию, затем ткнул пальцем вглубь коридора, подтолкнул Вепрева и тут же исчез, словно растворился в воздухе — «Че за фигня?» — подумал Вепрев, — «надо в сортир вернуться, там хоть светло!» — и посмотрел назад. Однако дверной проем, через который его выволокли в коридор, уже исчез. От некуда деться Вепрев пошел по коридору в том направлении, куда ему указал двойник, и через несколько шагов оказался в кромешной тьме. Приходилось идти на ощупь, держась руками за стенку. Но уже через десяток шагов пол из-под ног экс-математика ушел, и он стал падать в какую-то дыру. На какой-то миг Шурика охватила паника, но внезапно кромешная тьма в его глазах слегка рассеялась, и он обнаружил, что сидит за рулем старого ржавого автомобиля, а справа от него сидит Машка, с испугом смотря на приятеля. Через грязное лобовое стекло автомобиля виднелся киноэкран, приподнятый над землей как в американских авто-кинотеатрах, какие он видел по телевизору. На экране скакали какие-то бессмысленные обрывки фильмов, буквы, изображения, из которых ничего понять было невозможно. Но внезапно вместо них на экран выплыла какая-то ужасная рогатая башка с собачьей мордой и козлиной бородой, вроде как у Ассенизатора, только еще страшнее. Это существо с экрана равнодушно смотрело по сторонам, беззвучно цыкая зубом. Внезапно молчавшая до этого Машка быстрым, тревожным голосом обратилась к Вепреву: — Саша, спроси его! — О чем спросить то? — тупо буркнул Вепрев. — Ну, так, ваааще… — неопределенно ответила подруга и вдруг исчезла. Несколько удивившись, Вепрев повернулся к рогатой морде, и вдруг, словно что-то дернуло его за язык, выкрикнул идиотской вопрос: — Что такое жизнь? Рогатая морда, по-прежнему равнодушно глядя в куда-то в сторону, звонко цыкнула зубом, и ответила совершенно безразличным тоном: — Жизнь, Вепрев, это твоя жизнь… — чудище опять цыкнуло зубом, — А другой-то жизни и нетути… Ты чо хочешь то? Вепрев секундочку подумал, а затем брякнул наобум: — Вечной жизни и молодости! — а непонятно откуда снова появившаяся Машка больно толкнула его локтем в бок, и Вепрев торопливо добавил — мне и Маше! Собачья Морда слегка скосила глаза на Машку, ухмыльнулась и густо пророкотала: — Твой выбор. Только потом не жалуйся! — На что жаловаться? — тревожно спросил экс-математик. — Увидишь, — бросила Морда и внезапно из экрана к Шурику и Машке потянулись две корявые руки, похожие на узловатые ветки. Руки опустились на головы сладкой парочки, и Морда заголосила что-то на непонятном языке: — Андрррр фивндррр арбено дснро тшдо алпрн прзд! Пррррнедго! Перепердетто моро! Аррритнгупгна рррнкв!!! На последнем слове Шурик и Машка вспыхнули ярким светом, образовавшим два отчетливых вихря, затем вихри пропали, и парочка снова оказалась на своих местах в ржавом автомобиле. — Захотел-получил, — пророкотала Морда, — продано! С этими словами морда исчезла. На экране опять замельтешили какие-то значки и линии, затем что-то щелкнуло, захрипело, и тотчас экран, машина, Машка и все остальное пропало, и Вепрев снова начал падать в безвестную тьму. Через пару минут, которые для Шурика растянулись на часы, он очутился в кромешной тьме в каком-то душном мешке с упругими, словно резиновыми, стенками. В приступе клаустрофобии он принялся биться, как рыба на крючке, и громко орать от ужаса. Внезапно что-то, уцепившись за ноги дворника-математика, с неодолимой силой потянуло его вниз. Вскоре Вепрев перестал чувствовать свои ноги по колено, а затем он и вовсе перестал ощущать себя по пояс. Когда онемение дошло до груди, началось удушье, и Вепрев мог только дергаться в конвульсиях и задышливо хрипеть. Но сознание не отключалось, и вскоре Вепрев почувствовал, как резиновые стенки облепляют ему подбородок, затем все лицо, и он мог только материться про себя, затем все исчезло. Вообще все. sss Внезапно перед глазами Вепрева мелькнуло видение какого-то огромного зала, затем что-то стукнуло его по заднице, и перед глазами оказался каменный пол, по которому он и покатился, не в силах остановиться. Вдруг Вепрев почувствовал, что куда-то падает, но лететь, к счастью, пришлось невысоко — с метр, не более. Тяжело брякнувшись на щербатые каменные плиты, Вепрев встал на четвереньки и потряс головой. Голова кружилась, но скоро прошла, и математик вскочил на ноги. Удивительно — он чувствовал себя абсолютно трезвым, а в животе бурчало и неимоверно хотелось жрать. — Ну што, очухался? — послышался откуда-то сбоку ехид