ашка, — я по другому заходил. Да только че мне в раю том делать? Там же тоска беспросветная, только и занятий — Папику жопу лизать. — А может, зайдем, посмотгим, — внезапно вмешался до того молчавший Семенов. — Жутко интегесно! Может, я там и останусь если понгавится. — Ладно, тогда пошли назад, — легко согласился старикашка, — это надо опять граммофон покрутить. — Какой граммофон? — спросила Маша. — Ну, вороток-то этот, — уточнил дедок. — В общем, пошли! Да! Ты ключ-то забери, Вепрев! И старикашка, а за ним весь коллектив, двинулись обратно к выходу из пещеры Кайфолома. Вепрев, воровски оглянувшись, подскочил к ящичку, из которого все еще торчал ключ, сунул его в карман и побежал за кампанией. Великий Бог, увлеченный процессом изготовления Золотых Глюк-Фишек, ничего не заметил. Молча прошагав короткий тоннель до Граммофона, путники вновь очутились в знакомом зале. Там немного постояли, осматриваясь, после чего старикашка предложил: — Ну, впрягайтесь, молодежь! Крутите назад, против часовой, пока не скажу. Шурик, Машка и парочка животрупов заняли места в вороте и принялись налегать на ручки. Немедленно картинки на стенах с шуршанием поползли назад, демонстрируя все те же пустынные места с редкими кустиками и уродами. Работа, впрочем, длилась недолго — уже на четвертом обороте старикашка махнул рукой и громко крикнул: — Стоп машина! Все мигом прекратили крутить ворот и уставились на экран в центре ворот. Там торчало мутное изображение портала, сильно смахивающее на узкое игольное ушко. Рядом стояла парочка стражей в железных шапках и с лошадиными мордами. В руках эти лошары держали огромные бердыши. — Ну, пошли! — предложил старикашка, — кстати, заодно и пожрать добудем! Коллектив дружно потянулся вслед за старикашкой к вратам, и уже без опасений все прошли сквозь картинку. Перед ними открылся отстойный пейзаж — голая земля с чахлыми кустиками, среди которых паслись двугорбые верблюды, да какой-то круглый шалман, на котором красовалась кривая вывеска с надписью «Ара, захады, да!». Неподалеку справа высилась высокая и узкая арка портала, и в самом деле похожая на огромное игольное ушко, возле которого уныло переминалась с ноги на ногу парочка мужиков с лошадиными мордами и бердышами в руках. — Щас зайдем к Ахмету, жратвы и бухла закупим, — сообщил старикашка, и во главе коллектива зашагал к шалману. По хозяйски распахнув дверь, Бусыгин вошел внутрь и уверенно подошел к длинному прилавку, заваленному разнообразной снедью, за которым высились полки с водкой и пивом. Посреди прилавка стоял восточный человек в папахе, вероятно, это и был сам Ахмет. — Зидиравствуй, дарагой, захади, гостем будишь, — забухтел восточный человек, — у меня все есть! — с гордостью сообщил он, указывая на прилавок, — ну, вот все, чито хочишь, мамой килянусь! А тибе чито нужна, дарагой? — Ну, как что? — недоуменно пожал плечами старикашка, — Водки! Ну, и зажрать чем! — Айн момент! — мигом отозвался Ахмет, и на прилавке перед компанией вмиг выстроилась батарея поллитровок с водкой и горка банок с бычками в томате. — Вот, плис! — радушно сообщил Ахмет, — чем пилатить будишь, дарагой? — Фьючерсами! — сообщил Бусыгин, — щас в рай заедем, вынесу тебе пару доз амброзии. — Вах, дарагой, — запричитал Ахмет, — да кто же тибя типерь в рай-то пустит? Ты же там так засвэтился, чито висе гурии понэсли! Неэкому, панымаишь, гироев абслуживать! — Не робей, Ахметушка, прорвемся, — уверенно заявил гениальный инженер Бусыгин, — кстати, там, снаружи, чьи верблюды пасутся? — Э! — пренебрежительно махнул рукой Ахмет, — дикие они. Можишь сибе забрать! — Это хорошо, — ответил дедуля, складывая принесенный товар в мешок, неведомо как оказавшейся в его кармане. — Жди меня и я вернусь! Только о-о-чень жди! Пошли, молодые люди. И компания вышла из шалмана, волоча за собой позвякивающий мешок с водкой. Не останавливаясь, старикашка пошел прямо к пасущимся верблюдам и, схватив на уши парочку скотинок поздоровее, заставил их опуститься на колени. — Залезай, братва! — гаркнул он сотоварищам, — поехали в рай! — Какой еще рай? — тупо спросил Вепрев. — В тот самый, — ответил старикашка, — залезайте! А мешок здесь оставьте, не украдут. Путники кое-как вскарабкались на верблюдов, и по команде старикашки двинулись к порталу, охраняемому парочкой лошар. Едва они приблизились к ним, как оба молодчика наставили бердыши и гаркнули: — Стой, кто такие? — Доставка! — солидно ответил старикашка, — отвалите, урроды! «Уроды» послушно отошли в сторонку, только один из них ехидно спросил: — И как ты пройти думаешь, Бусыгин? — Помолчи! — отрезал старикашка, — Ибо сказано Пророком: легче верблюду пройти игольное ушко, чем грешнику. Вот я и въеду на верблюде! Цоб-цобе! Пщщёл! И старикашка, а вслед за ним и второй верблюд с подельниками, подъехали к узкому порталу, и свободно проникли сквозь него. — Учись, молодёжь! — проскрипел Бусыгин, — наглость — второе счастье! Мы в Раю! Вокруг, действительно, был совсем иной пейзаж, нежели по ту сторону портала: кругом плотно стояли ларьки с самыми разнообразными вывесками, предлагавшими любой раскумар — анашу, мета, крек, кокаин, герыч, крокодил и другие неслыханные гадости. Отовсюду доносилась загробная музыка, нудная, как зубная боль. Вдали, скрытое туманной дымкой, возвышалось колоссальное строение со шпилем. Однако Бусыгин, не обращая внимания на обстановку, сразу завернул направо и подъехал к небольшому магазинчику с надписью «7/24 Амброзия» на аккуратной вывеске. Здесь он что-то сказал на ухо верблюду, и тот покорно опустился на колени. Бусыгин слез с шеи дромадера и крикнул Вепреву, сидевшему с Машкой и на втором верблюде: — Слезайте пока! — и, обращаясь к Вепреву, наставил его: — Скажи ему в ухо «Напол!» — враз опустится. Шурик так и поступил и вместе с Машкой слез с верблюда. — Ээээ…, Сеггрей Владимигович, — проскрежетал Семенов, — неужели этот базаг называется гаем? Сомнительно! — Э! Не сцы, паря, — ответил Бусыгин, испытывавший к инженеру чувство глубокого уважения за пенную клизму, — тут все есть, тока походить надо! И старикашка уверенным шагом направился к лавке, пинком ноги открыл хлипкую дверь и зашел внутрь. Попутчики неохотно последовали за Бусыгиным, ожидая очередной подвох. Однако внутри оказалось довольно приличное место — небольшое помещение, заваленное какими-то мешками, а впереди торчал прилавок, за которым восседала злобная с виду тетка климактерического возраста с волосами, выкрашенными в фиолетовый цвет. — Привет, Сысоевна — бросил тетке Бусыгин, — амброзии мне! — А чем платить будешь? — спросила тетка, не трогаясь с места. — Верблюдами! — Ответил старикашка, — выйди, глянь! Тетка неохотно подняла свой необъятный зад и, переваливаясь словно утка, вышла на улицу. Увидев пару Бусыгинских верблюдов, она повернулась к старикашке и спросила: — Обоих отдаешь? — Ага, бери, — легко согласился старикашка. — Две дозы, — твердо сказала тетка. — Три, — обозначил контрпозицию дедок. — Ладно, хуй с тобой, бери три, — махнула рукой тетка и, вынув из кармашка три маленьких пакетика, вручила их Бусыгину. Тот торопливо схватил их и сунул в свой бездонный карман. Тетка пошла было к верблюдам, но вдруг, словно что-то вспомнив, обернулась к компании и сказала, указывая пальцем на Вепрева: — А вот тебя, парниша, в розыск объявили. За оскорбление Богова Сына. — Тетка задрала толстый, как сосиска, палец, — учти! Да вон, уже скачут, чай, за тобой! — тетка указала пальцем на столб пыли, приближающийся к ним. Все с тревогой уставились на пылевой вихрь, и через несколько минут стало возможно разглядеть, что в плотном столбе торнадо скачет на своих черных хвостах рота уже подзабытых ассенизаторов. Посреди их строя верхом на здоровенном крысоиде скакал вконец обдолбанный Патлатый, держа скотинку за уши и светясь улыбкой идиота. Увидев это, климактерическая тетка, схватив верблюдов за уши, мигом удрала вместе с ними во дворик за своей лавкой. — Шурик, и че делать-то будем? — встревоженно спросила Маша, — может, бежим отсюда? — Э! Не сцы, мать мы этого утырка однова дыхнуть через колено кинем! — самоуверенно заявил Вепрев, и пошел навстречу надвигающейся кавалерии. Ассенизаторы же, подскакав к группе путников, застыли столбами на своих черных хвостах, как будто чего-то ожидая, только Патлатый начал истерически хохотать, указывая пальцем на Бусыгина. — Бусыжка-мартышка, где твоя сберкнижка? — заблажил Патлатый дурным голосом, — Хахахахахахаха — залился он гомерическим хохотом вконец обдолбанного наркомана. — Что, все пропил? Бусыгин хотел было что-то ответить, но внезапно издалека донесся звон бубенчиков и вскоре на русской тройке, запряженной пряничными лошаками, теми же, что караулили вход в Игольное Ушко, на расписных санях подъехал сам Папик в компании со своей заплаканной, как всегда, супружницей — Боговой Матерью. Звякнув напоследок колокольчиками, тройка замерла возле группы путников. — Ну что, Вепрев, — начал вступление Папик ласковым голосом, — ремни будем со спины резать или хватит полутора тысяч шомполов? — Да ты, дедуля, прям садо-мазо какое-то! — спокойно ответил бывалый математик, — че надо то? Я твоего бастарда-наркота сто лет в гробу видал! — Штааааа!? Бастарда?! В гробу?! Хамить? Мне!? — взревел Папик, — да я… да я тебя…. в алебастр сотру, сучёныш, однова дыхнуть! — Да ладно ужо тебе, батюшка, не горячи сердце! — вдруг вмешалась Богова Мать, трогая Папика за рукав белоснежного балахона, — молодой человек, подойдите, пожалуйста, ко мне, — попросила она Вепрева. Папик, сердито сопя, отвернулся. Экс-математик осторожно подошел к саням. Вблизи стало видно, что супруга Папика была молодой женщиной исключительной красоты с умными, хотя и заплаканными глазами. — Здравствуйте, Александр, — вежливо поздоровалась Богова Мать глубоким грудным голосом. — Здрасьте, — буркнул Вепрев, не ожидая ничего хорошего от такого обращения. — Вы знаете, я хочу поговорить с вами о моем сыне, — сообщила она экс-математику просительным тоном, — только это строго приватно. Сказав это, Богова Мать выбралась из саней, технично показав стройные ножки, подошла к оробевше