урику и увлекла его в сторонку, чтобы никто их не слышал. — Понимаете, — начала она доверительным тоном, вытирая кружевным платочком припухшие от слез глаза, — мой сын… вы его знаете… — Богова Мать мельком проницательно взглянула на Вепрева. Тот только кивнул, все еще не понимая, чего от него хотят. — В общем, он превратился в законченного наркомана, — сообщила Богова Мать, снова ударяясь в загробные рыдания. — И чем вставляется? — деловито поинтересовался Вепрев. Богова Мать, мигом успокоившись, пристально посмотрела на Шурика. Казалось, она в чем-то усомнилась, но все же выдохнула: — Всем… — и вновь разразилась загробными рыданиями. — Ну, да, я, в принципе, знаю, — промямлил Вепрев, — но я то что могу тут сделать? — Вы отведете его в пещеру Кайфолома, поставите в центр разделочной доски, а когда он разложится на Элементы Сущности, изымете его Глюк-Фишку и замените ее на ту, что найдете в спецзаначке Кайфолома, — неожиданно жестко ответила Богова Мать повелительным тоном, и даже прекратила загробные рыдания. — А ежели откажетесь, — она предостерегающе подняла руку, — то учите, что все эти шомпола и ремни со спины — отнюдь не пустая угроза! — Да как я скажу все это Кайфолому-то? — взбрыкнул Шурик, — да он меня просто нахуй пошлет, а то и че похуже! — Скажешь ему трижды заклятое слово нсчндстси и он завалит ебало на пару часов. Усек, шмакадявка? — грозно спросила Богова Мать вконец охреневшего Шурика. Тот только торопливо кивнул, не зная, что и ответить. — Слово то это, повторите явственно, пожалуйста — вежливо попросил он Богову Мать. Богова Мать нахмурилась, но послушно выговорила: — Нсчндстси. Усек? — Ага, — вякнул Вепрев, глубоко сомневаясь в успехе авантюры, и, наморщившись, с трудом, со злобой, выговорил: «нсчндстси». — Вот и хорошо, — одобрила Богова Мать, и обернулась к Ассенизаторам, — эй, вы там, тащите сюда моего излюбленного сынулю! Тотчас ассенизатор с Патлатым на плечах послушно подскакал к Боговой Матери, наклонился, и Патлатый, пошатываясь, встал на ноги, с трудом удерживая равновесие. — А, это ты, Вепрев! — обрадовался он, — здорово, друган! Пошли к тете Наде, по пивку вдарим! — А ну, цыц, — приказала Богова Мать, — пойдешь сейчас с ним, да не в пивную, а на повторную инициацию. — Ах, маман, ужо сто раз инициировали, заебало! — промычал Патлатый пьяным голосом, одновременно золотым ножичком тайком срезая с мамашиного манто золотую подвеску с бриллиантами, — ну, скока можно? — Пока не исправишься! — отрезала строгая маман, и пошла назад к саням. Едва она уселась на свое место, Папик оглушительно свистнул в четыре пальца, пряничные лошаки дружно тронулись, и вскоре сани исчезли в клубах пыли. На площадке возле магазина осталась только рота верховых ассенизаторов, разомлевшие путники да трясущийся от ломки Патлатый. — Ну что, пошли? — спросил Вепрев Патлатого, — так сказать на экзекуцию, ыгыгыгыгыгыгыгы… Патлатого передернуло, он злобно уставился на Шурика и прохрипел: — Не кипишуй, паря, сначала похмелиться надо — и, обернувшись к лавке, громко рыкнул: — Эй, ты там, Сысоевна! Гони Столбовой две банки! — Щас, щас князюшка, — заверещала из-за забора тетка с фиолетовыми волосами, — сей секунд подтяну. Через несколько секунд она выкатилась из лавки, неся в руках две двухлитровки с яркой этикеткой, снабженной надписью «Водка Особая, Столбовая, 120 градусов», завидев которые Патлатый заржал от радости. Выхватив бутылку из рук торговки, он ловким движением руки вышиб пробку и жадно присосался к горлышку. Залив в себя крупными глотками половину содержимого, он оторвался, шумно выдохнул и прохрипел: — Харашэ пашлэ! Круто вставляет! — и протянул поллитру Шурику, — Нака-ся, спрыснись, друган! Божественно! Вепрев, как это принято в культурной столице, интеллигентно обтер горлышко об рукав, и осторожно сделал глоток. Пойло оказалось восхитительным, оно приятно согревало горло, а в желудке постепенно разгоралось божественным огнем. Голову сразу плавно повело, и весь этот дрянной мир показался Вепреву раем, и даже жопастая тетка с фиолетовыми волосами превратилась в жгучую сеньориту из мексиканского сериала. — Капитально вставляет, — одобрил Вепрев, и хотел было добить содержимое, но Машка решительно отобрала у него бутылку. — Делиться надо, — наставительно произнесла наглая девица и основательно хлебнула. Тотчас же ее глаза округлились, и Зверева, мигом допив оставшееся, принялась без умолку хохотать, указывая пальцем на Сысоевну: — Ну, вылитая Хуанита из сериала, забыла название, аахахахахахахаха! — А платить кто будет? — обиженно спросила Сысоевна, — товар дорогой! — На, отвяжись, — сказал Патлатый, выковыривая из мамашиной подвески брильянт помельче. Отдав его тетке, он взял из ее рук вторую поллитру и столь же ловко откупорил ее. Затем точно так же ополовинил содержимое и протянул остатки Бусыгину. — Накося, освежись, Владимирыч, это — Божье! Бусыгина уговаривать не пришлось, и старикашка в один глоток ополовинил тару. Остатки он протянул Семенову, сказав напутственно: — Не пей в меру, но пей досыта! Семенов, а затем и Галина приложились к «Столбовой особой», и вся компания мигом превратилась в сообщество милейших счастливейших людей. Один только Вепрев, памятуя об обещанных шомполах, вспомнил задание Боговой Матери и решительно потянул Патлатого за собой. — Пошли на инициацию, што ли? — спросил он, — или ты как? Э! — Махнул рукой Патлатый, — толку не будет, но хоть кайфану, когда он будет глюк-фишку вставлять. Щас, погоди. И Патлатый, как и давеча в отстойнике перед ситом, содрал и смотал в рулон весь окружающий пейзаж райских кущей вместе с попутчиками Вепрева, и оба они в мановение ока оказались в пещере Кайфолома. Здесь их встретило полное уныние — и Кайфолом, и подручные его, Влом и Невлом, уныло сидели на своих местах, загибаясь от скуки. Завидев парочку, Кайфолом оживился и мигом залебезил: — Ах, чувствительно рад видеть вашсвтво, с чем препожаловали в мой скромный чертог, хе-хе? — Внеплановая смена глюк-фишки, да не на простую, а на ту, что в твоей заначке! — прямо ответил Патлатый, — вот, Вепрев подтвердит. Шурик неохотно кивнул, подтверждая слова Патлатого. — Да нет у меня никакой заначки, — бегая по сторонам крысиными глазками заявил Кайфолом, — тупой стандарт! Вепрев, которому все это как-то сразу надоело, решился, и, выступив вперед, экс-математик громко трижды произнес заклятое слово: — Нсчндстси! Нсчндстси! Нсчндстси! Кайфолом мгновенно преобразился, и с каменной мордой на деревянных ногах встал с трона и полез под сиденье. — Ключ надо, слышь, Вепрев? — глухо донеслось из-под него. Вепрев вытащил из кармана ключ, поднялся к трону, и тоже полез под сиденье. Там оказался китайский сейф для домашнего пользования, запертый за висячий замок в самопальных ушках. — Открывай! — Прохрипел Кайфолом, и Вепрев, неудобно изогнувшись и пару раз чихнув от пыли прямо в морду Великого Бога, отпер дверцу. Кайфолом тотчас запустил волосатую руку в сейф и вытащил пригоршню Золотых Глюк-Фишек. Их он рассыпал перед Вепревым, и предложил: — Выбирай, че там тобе Богова Мать напела! — Насчет выбора и слова не было! — ответил Вепрев, — я думал, у тебя только одна фишка! — Ладно, бери тогда вот эту, — Кайфолом протянул Вепреву особо яркую Золотую Глюк Фишку, переливавшуюся всеми цветами радуги, и добавил, прищелкнув языком, — для себя берег, да ужо ладно, бери! Ты так и скажи Боговой Матери, от души де оторвал Кайфолом, ради нее, красавицы! — Ага, скажу, — легко соврал Вепрев, и, зажав в кулак фишку, полез наружу. На свету он прочитал, что на всех гранях Глюк-Фишки светящимися буквами написано: «Устав РККА 1937 г.». «Че за хрень?» — подумал Вепрев, который в свое время ловко откосил от армии, прикинувшись на комиссии полным идиотом — «в армию, что ли этого пацана забирают? Да похуй». И, пожав плечами, Шурик спустился к разделочной доске и велел Патлатому: — Вставай в позицию, что ли! Тот передал Вепреву смотанный в трубку пейзаж райских кущей и послушно встал посреди доски. Тут же Кайфолом слегка стукнул его по голове жезлом, и Патлатый мгновенно превратился в набор фишек, раскиданных по клеткам. В середине опять возникла Золотая Глюк Фишка, мягко светящаяся золотым светом. Вепрев, по знаку Кайфолома, снял ее с доски, заменил на сборник уставов РККА и отошел в сторонку. Тотчас же Влом и Невлом соскочили со своих сундуков и принялись по обыкновению, заваливать доску белыми и черными фишками. Немедленно по завершению, Великий Бог Кайфолом стукнул жезлом по заветной Золотой Глюк Фишке. К вящему изумлению Шурика, на ее месте образовалась высоченная башня из нескольких сотен золотых кубиков. Довольно взоржав, Великий Бог Кайфолом стукнул жезлом по верхней Глюк-Фишке. Свет в пещере мигнул и на месте кубиков появился голый Патлатый, мрачно оглядывающий окрестности. Увиденное, очевидно, ему не понравилось, и Патлатый, передернув плечами, напялил на себя валявшийся на полу балахон. Затем он все так же молча взял из рук Вепрева скатанный пейзаж Райских Кущей, и неуловимым движением размотал его. Немедленно Вепрев со своим спутником опять оказались возле компании из Бусыгина, Машки и обоих говнологов, которые даже не заметили их отсутствия, пребывая в кайфе от принятой дозы Столбовой водки. — Алкоголь — враг дисциплины! — внезапно проревел Патлатый, — ударим по врагу! И, обернувшись на магазин амброзии повелительно рявкнул: — Эй, ты! Сысоевна! Ящик Столбовой мне, живва! Из магазина тотчас выкатилась давешняя жопастая тетка с фиолетовыми волосами, толкая перед собой тачку с ящиком Столбовой водки. Едва подойдя к Патлатому Сысоевна молча протянула руку, и тот, тоже молча, сунул ей в руку парочку брюликов, стыренных у маман. Сысоевна мигом выгрузила ящик и молча покатила тележку назад. Патлатый подошел к своему крысиному войску, ткнул пальцем в первого попавшегося крысоида и скомандовал: — Забери ящик! Живва! Тот торопливо подбежал к ящику и взвалил его на свои плечи. Одобрительно кивнув головой, Патлатый обратился к путникам: — Садись на моих коней, ребята, нечего здесь зависать. Тотчас четверо ассенизаторов подбежали к путеш