Девушки, оторопело наблюдавшие за скоростной расправой, удивлённо хлопали глазами. Точнее, одна девушка, потиравшая тонкие кисти рук, на которых уже начали появляться синяки. Вторая пыталась закрыть оголённую грудь остатками разорванной одежды. По подбородку текла кровь из разбитой кубы. Нос распух. По лицу девушки текли слёзы.

Оценив состояние девиц, я спросил:

— Вас отвезти в полицию? Или в больницу?

В первую секунду ответом была тишина, которую нарушила наиболее целая девушка:

— Спасибо, что вмешались, — сказала она, косясь на свою тень, — Если бы не вы, то они бы нас…

— Я понимаю. Так вас отвезти в больницу?

— Да, если вас не затруднит.

— Хорошо. Идёмте со мной… — ещё раз посмотрев на девушек, я снял плащ и отдал его девушке с разорванной одеждой, — Возьмите. На улице не лето, да и ходить в таком виде по городу не стоит.

— Спасибо, — ответила девица, накидывая плащ на плечи.

Спустя двадцать минут, мы уже подъезжали к отделению неотложной помощи, расположенному на территории первой городской больницы.

— Вас подождать, или вы отсюда сами до дома доберётесь?

— Спасибо, но мы сами, — ответили девушки.

Что ж, сами так сами.

Уже когда я находился на выезде с территории больницы, позвонил мобильный телефон:

— Виктор, срочно приезжай в контору, — раздался в динамике голос моего начальника.

— Андрей Сергеевич, — начал я, — У меня отпуска ещё пять дней.

— Чтоб через пятнадцать минут был в моём кабинете, — коротко распорядился Рогозин.

— Я, конечно, уже еду, — ответил я, выворачивая на одну из основных улиц, — Но с чего такая щедрость?

— Дело по твоему профилю.

— Это по какому? — напрягшись спросил я.

— Не беспокойся — не запретная магия… — хмыкнул Рагозин, — Как мы думаем. Просто, за последние четыре дня в городе странным образом погибло более сотни человек. Несчастные случаи, по мнению полиции.

— А мы тут причём?

— Сеть биоплазмографов фиксировала всплески энергий в районах где происходили несчастные случаи. Время, по нашим данным совпадает.

— А почему вызывать надо меня?

— Потому, что в конечном итоге исчезла Воронская, занимавшаяся этим делом.

Вот это было уже серьёзно. Серьёзнее некуда. Если исчезла штатная оперативница ордена, то это попахивает основательными проблемами.

Тот факт, что я уже год как работаю следователем ордена, серьёзно снижал мои шансы съехать с этого дела. Правда, после слов о Воронской, такое желание вообще пропало.

Екатерина Воронская. Двадцатичетырёхлетняя выпускница орденской школы магии и сотрудница отдела следственных мероприятий, моя коллега по работе. Её любимым направлением была некромантия, за что девушку, не смотря на отсутствие опыта, сразу взяли следователем. Мало кто откажется иметь в своём отделе некроманси, способную работать с мертвыми, выясняя все детали произошедшего. Да и умение работать с информационными полями давалось некромантам гораздо легче, чем кому бы то ни было — сказывалось постепенное изменение сознания, делающее работу в данной области более лёгкой и быстрой.

Вздохнув, я сказал:

— Буду в течении тридцати минут.

— Лучше быстрее, — ответил Рогозин и отключился.

Стандартная тактика моего начальника — огорошить подчинённого ещё до момента официальной передачи дела, дабы он, подчинённый, успел подумать и придумать хоть что-то. Метод не самый эффективный, но существенно экономит время именно в таких ситуациях. Кроме того, Рогозин позволяет всем своим сотрудникам некоторую вольность, позволяющую действовать продуктивно. Правда, как и в любом другом месте, эта самая вольность быстро заканчивается, когда дело доходит до чётких приказов и их исполнения.

Обдумывая сложившуюся ситуацию, я с максимально доступной скоростью двигался к офисному зданию, в котором расположилась штаб-квартира ордена и основные его подразделения. Это своеобразный региональный штаб, сочетающий в себе функции контроля, расследования и боевого воздействия. Этакая миллитаристская структура с теософским и научным подразделениями. В общем, весёлое заведение.