поленницы в ямах. Дым стелился по земле, мы лавировали между рабочими, пока не вышли к гигантскому деревянному складу. Юноша приоткрыл дверцу, врезанную в широкую створку ворот, и скрылся. Издалека показалось, что Борх, стоящий у насыпи из угля, беседует с краснолюдом. Во всяком случае ростом его собеседник, обладатель пышной до пояса бороды, едва доставал ему до груди. — Вот и вы! — приветственно воскликнул Три Галки. — Господин Хлогрхагг, позвольте представить моих друзей. Мы подошли, и только тогда я заметила, что кожа господина с труднопроизносимым именем тоже отливала серебристой зеленцой, а ухоженная борода была цвета тины. С его пояса свисал увесистый кошель, очень похожий на тот, что Борх передал бывшему наложнику царицы. Господин церемонно раскланялся и сказал что-то непонятное свистящим громким шёпотом. На всякий случай мы вежливо склонили головы, и он ушёл. — Нет ничего более противоестественного для речного народа, чем деятельность по заготовлению древесного угля, — сказал Борх, глядя ему вслед. — Однако от наследства не отказываются, и Хлогрхагг получил от отца-краснолюда не только предприятие, но и деловую хватку. Его родственникам со стороны матери, до того влачащих жалкую жизнь в загрязнённых водах Алтинина, ничего не оставалось, как согласиться работать на него. Борх открыл дверь в стене склада с углем и провел нас коридорами в кабинет, бывший, наверное, единственно чистым помещением в здании: с дубовыми конторками, лоснящимися кожаными креслами и стоящей за ширмой невероятного размера бадьёй, наполненной прозрачной водой. Рядом на скамейке лежали стопками белые полотенца. — До вечера это помещение в нашем распоряжении, — сказал Борх. — Располагайтесь. Он развязал вместительный мешок и, отодвинув с монументального дубового стола бумаги и чернильницу, стал доставать хлеб, сыр и другие припасы. — Почему мы встречаемся здесь? — спросила я, стоя на пороге и пытаясь сбить с сапогов налипшую грязь. — Уголь, много угля нужно для дела, — сказал Борх и довольно потёр руки. — Я был впечатлён вашим стилем работы и захотел придумать для нашей тайной операции нечто столь же изощрённое. Иорвет хмыкнул и подошёл к окну, откуда виднелись чадящие кучи. — Погода благоволит нам, — сказал Борх. — Если ветер не разгонит облака, то в ночи без звёзд никто не заметит меня на фоне неба. Я устала бороться с сапогами и стянула их. Упала в кресло неподалёку от низенького столика и закинула на него ноги. Из-под низко надвинутой шляпы, как бандит из вестерна, я оглядывала сообщников и размышляла о том, что энтузиазм Борха мне совсем не нравится. Иорвет тоже был мрачен. — Похоже, что ты уже всё продумал, — сказал он, отвернувшись от окна. — Может быть, пришло время и нам рассказать? *** После того, как Иорвет скрепя сердце одобрил план Борха, мы скоротали вечер за настольной зерриканской игрой, найденной в кабинете. На столешнице круглого мраморного столика была выбита спираль в виде змеи с головой в центре и с ямками на теле. С каждым броском костей три разноцветные каменные фигурки драконов продвигались от хвоста змеи к голове по хитрым правилам, которые Три Галки не то плохо помнил, не то придумывал и менял на ходу. После того, как он выиграл у нас три раза подряд, Иорвет с досадой откинул свою фишку и поднялся. — Довольно, — сказал он. — Пора. — Пора… — эхом отозвался Борх и достал из мешка два свёртка. — Ваша одежда. Мы облачились в тёмно-серые, почти чёрные полотняные штаны и такого же цвета рубахи с запа́хом. — Ты планировал выступление труппы бродячих артистов или ограбление? — язвительно спросил Иорвет, застёгивая пояс с мечом. Я усмехнулась — на мой взгляд, мы были больше похожи на любительскую секцию каратэ на выезде. — Ограбление с феерическим выступлением! Как жаль, что нам ни в коем случае не нужна публика, — радостно ответил Три Галки, не обращая внимания на наши настроения. — В темноте в этой одежде вы будете невидимками. Мечи лучше не брать — никто не должен пострадать сегодня. Да и если дойдёт до того, что вам придётся использовать оружие, оно вам не поможет. И обувь оставьте — карабкаться по стенам лучше всего босиком. Я отложила в сторону перевязь с мечами, однако оставила на поясе ведьмачий нож и карман с эликсирами. Мы упаковали доспехи и обувь в наши сумки, приторочили к ним оружие и связали между собой, а Борх выдал две сумки поменьше. В Иорветовой лежали аккуратно сложенные верёвки с крюками на концах, а в моей скрученные из соломы плотные шарики. От них шёл тягучий запах, одновременно похожий на запах старой древесной коры и тёплой человеческой кожи, к тому же будто бы натёртой какими-то специями. — Вот остатки мускуса, возьми с собой на всякий случай, — Борх протянул мне пузырёк, добытый через иликанина, и я вставила его в пояс рядом со свежесмешанными дозами Кошки. — Готова! — Ждите снаружи, я скоро буду, — велел Борх. Тьма спустилась на город, беззвёздное небо слилось с угольными кучами, и только искры, вырывающиеся из труб, вспарывали ночной мрак. Иорвет подобрал уголёк с земли и нарисовал изогнутые полосы на обнажённой части рук и ног. Потом поднёс уголёк к лицу. — Помочь? — спросила я. — Нет, — хмуро ответил он и принялся рисовать камуфляжные полосы на щеках и шее. Я тоже взяла уголь и по его примеру разукрасила голые ноги и руки. — Помочь? — спросил он, когда я добралась до лица. — Н-нет… Да! — передумала я, за сегодняшний день уже до чёртиков соскучившись по его прикосновениям. Он приподнял моё лицо и сосредоточенно начал выводить углем косые полосы по лбу и щекам. А когда закончил, его рука задержалась у меня на подбородке, и с отчаянной надеждой я ждала, что он склонится и поцелует меня. Но Иорвет убрал руку и выкинул уголёк. Заскрипели ворота, из отворившихся дверей склада горделиво выступил абсолютно чёрный дракон, и только снопы искр отражались в его узких глазах. — Признаться, я получил удовольствие, купаясь в угле, — сказал он. — Меня всегда занимало, что чувствуют воробьи, совершая омовения в пыли… Встаньте рядом, спинами ко мне, и вы полетите на крыльях ночи! Мы повиновались, сзади захлопало, и вокруг моих рёбер сомкнулась когтистая лапа. Я вцепилась в неё, и дракон взлетел. Этот полёт был гораздо приятнее того, что я совершила, свешиваясь на цепочке медальона с лапы виверны, и вскоре я едва сдерживалась, чтобы не повизгивать от восторга, когда Виллентретенмерт, набрав высоту, падал вниз, а потом, взмахнув крыльями, уходил снова вверх. Видимо, он со свойственной ему театральностью решил доставить нам удовольствие и устроить из полёта своеобразный аттракцион. С реки на город наползал туман, огни едва пробивались сквозь него. Дворец был уже близко, я видела горящие в окнах сторожевых башен масляные светильники. Дракон поднялся высоко, и на земле прорисовались периметры внешних и внутренних стен дворца, пунктиром подсвеченные факелами в руках патрулей охраны. На миг Виллентретенмерт завис в воздухе и, приметив нужное место, спикировал к нему. Мне начало казаться, что мы со всей скоростью впечатаемся в каменные зубцы, когда он раскинул крылья, плавно подлетел к стене, отпустил нас и растворился в ночи. На лице Иорвета я заметила след улыбки, оставшейся от полёта, но она тут же сползла, и он, быстро оглядевшись, достал из сумки верёвку. Я протянула ему пузырёк с Кошкой, влила в себя свою дозу. По обе стороны хода поверху стены было темно — у нас было несколько минут до прихода патрульных. Иорвет подпрыгнул и подтянулся на барьер, который ограждал запретный сад царицы от любопытных взглядов охраны. Свесился с него и протянул мне руку. На несколько мгновений мы задержались наверху, пока Кошка не начала действовать. Темень под стеной стала сереть. Иорвет приложил крюк к краю, сбросил конец верёвки и кивнул мне. Перебирая руками, я съехала вниз, чертыхнувшись на Борха, потому что тут же обожгла об верёвку босые ступни. Спрыгнула, и через миг Иорвет уже сидел рядом, спустившись со стены с ловкостью циркача. Сдёрнул за верёвку крюк. Нас окружали густые джунгли — во всяком случае, именно так в темноте выглядели переплетённые заросли увитых лианами раскидистых деревьев и причудливых кустов с гигантскими листьями. Неподалеку журчал ручей, и сад, который нам предстояло пересечь из конца в конец, полнился шорохами, кваканьем и хлопаньем крыльев ночных птиц. Сконцентрировавшись, я не почуяла опасности, и мы бесшумно заскользили по мягкой траве, стараясь не слишком отдаляться от стены. Сквозь листву начал пробиваться свет, и к звукам ночи добавились далёкие всплески смеха. Кусты поредели, и впереди за лужайкой потянулась балюстрада, огораживающая сад наложников. Мы продолжали путь в тени деревьев, пока слева не показался высокий дворец с многоярусной крышей. В нашу сторону от него тянулась колоннада, по которой гуляли блики подсвеченной лампами воды бассейна. Обнажённые юноши и девушки резвились в нём, смеялись и брызгались, стоя по пояс в воде, другие же — в шёлковых струящихся одеждах — прохаживались между увитых лианами колонн. Откуда-то из глубин дворца лилась тихая струнная музыка. — Аппетиты у царицы королевского размера, — прошептал Иорвет. — И весьма разнообразные, — согласилась я, заметив, что среди наложников большинство не было людьми. Джунгли закончились, и до следующих деревьев, похожих на фруктовые, предстояло добраться по открытому участку с цветочными клумбами, разбитыми вокруг белых мраморных изваяний. Стараясь не наступать на цветы, мы перебегали от статуи к статуе. К белоснежной фигуре в виде сидящего льва я подбежала первой. Статуя ожила и бросилась на меня бесшумно и молниеносно, и я даже не успела кинуть зажатый в руке соломенный шарик. В миг пантера повалила меня на спину, в плечах вспыхнула острая боль от когтей, и исполинская кошка, вдавливая меня в землю, стала втирать в мою сумку гигантскую голову. Иорвет, ухватив за ноги, выдернул меня из-под навалившейся туши, вырвал из руки приманку и сунул снежной пантере в морду. Та замерла, уткнувшись носом в соломенный шарик, длинные вибриссы стояли дыбом. Я поползла к деревьям, а Иорвет откинул шарик в сторону. Пантера в прыжк