иг из глаз брызнули слезы. — Тебя не поймёшь, vatt’ghern, — произнёс Иорвет и улыбнулся, как умел только он. *** Мы возвращались к спрятанным вещам. — Иорвет, ну расскажи же! — мне было так хорошо, что хотелось петь. — Как ты понял про ключ? На лице эльфа появилось невыносимо высокомерное выражение, но я готова была простить ему всё на свете за спасение от двимерита. Грудь распирало от радости, и до дрожи в руках хотелось обнять его, но нельзя было этого делать, никак нельзя. — Хонза задурил тебе голову, но не мне, — нравоучительно проговорил он. Я закатила глаза. — И? — Волшебная стрелка — раз. И мы не нашли ключа в деревне — два. Иорвет каверзно улыбнулся и прибавил шагу. — Погоди! И что? — Я не верил в то, что ни у кого в деревне нет ключа. Но тогда, ночью после пожара, я не нашёл его в карманах жреца и решил, что ключ где-то в сараях или в вещах вождей. Там его не оказалось, а значит Хонза всё это время нам лгал. — А что со стрелкой? Она, кстати, называется компас. — Он говорил, что стрелка указывает на север. Но когда я взял её в руки, то заметил, что она указывала на юг. Я задумалась. Вот, значит, куда исчез тогда Хонза… — Он перевернул картинку под стрелкой! — Да. Он никогда не хотел в Зерриканию, он хотел с нашей помощью выбраться обратно на север до врат Сольвейг и точно так же сбежать. — Получается, что по его компасу мы должны были идти на север, но для нас компас бы указывал на юг! — Да, но я перевернул картинку обратно и сдвинул крышку, чтобы он не заметил. Глупый жрец без своей стрелки не мог отличить юг от севера. Поэтому-то он так переполошился, когда мы дошли до леса аминорнов. Он-то думал, что мы уже на выходе с Пустошей. — Вот же он хитрая змея! — Недостаточно хитрая, — Иорвет улыбнулся, точно кот на солнышке. — Всё это время ключ был у него… Почему Хонза не отдал его до ритуала? — Он боялся, что мы сбежим и бросим его. Впрочем, мы бы так и сделали, — подумав, добавил эльф. — А потом, в браслете тебя проще застать врасплох, когда ему пришло бы время бежать. И это у него получилось. — Хорошо, что он вообще не выкинул ключ, — проговорила я. — Он ничего не выкидывал, ты же помнишь, его удача. — Но почему ты не заставил его отдать ключ ещё там, в деревне, раз понял, что он у него? — спросила я и кровожадно добавила: — Или, хотя бы, не шепнул про это мне! Иорвет опять надменно улыбнулся. — Во-первых, жрец действительно мог бы быть нам полезен, а мне не хотелось раскрывать своих планов раньше времени. А потом, ты же хотела тренировок — вот и получила, и без ведьмачьей шелухи. — Ах ты! Да чтоб тебя! — я задохнулась от возмущения, глядя в смеющееся лицо эльфа. «Нет, — решила я, — всё-таки это совершенно невозможно терпеть, и будь, что будет!». Я быстро шагнула вперёд, обхватила его и прижала к себе. — Хоть ты и хитрая лисица, но всё равно спасибо, Иорвет, — сказала я. Эльф замер, под моим ухом стучало его сердце. Зря я это сделала. — Foilé beanna, — прошептал он и сделал то, чего я совершенно не ожидала — обнял меня в ответ. *Безумная женщина* «Это тебя не поймёшь», — подумала я. *** Моё прекрасное настроение теперь было ничем не перешибить. Казалось бы — я вернулась ровно в то состояние, что и была до знакомства с племенем тростниковых людей, однако тогда я изнывала от тоски, а теперь душа пела. Я и не подозревала, насколько важной частью меня стали приобретённые ведьмачьи способности. Мы забрали вещи с места ночёвки и снова направились к лесу аминорнов. — Хонза не зря боялся этих разумных деревьев, — рассуждала я. — На теле у него не было никаких следов насилия. Что-то его испугало, он побежал, оступился в темноте и сломал в овраге шею. — Вопрос в том, что именно его испугало. Следов животных и нечисти я рядом не видел. Вдали показалась опушка леса. Толстые бугристые стволы стояли тесно и прямо, кроны деревьев сплелись в сплошной шатёр. — Он говорил, что аминорны залезают в головы и достают самые глубинные страхи, — рассуждала я. — И это похоже на правду… Иорвет недоверчиво хмыкнул. Поколебавшись, я продолжила: — Нет, честно, всё сходится! Ты сказал, что не смог проснуться из-за кошмаров. Хонза, каким бы прохвостом ни был, а на воображение пожаловаться точно не мог. Он бы не испугался никаких других чудовищ так, как своих собственных! А я… — Что ты? — Иорвет заинтересовался. — Э-э-э… — я уже пожалела о том, что проговорилась. — Чего боялась ты, ведьмачка? — вкрадчиво спросил эльф. — Что мы не снимем браслет и ты бросишь меня в этих Пустошах за ненадобностью, — тихо ответила я. Иорвет остановился как вкопанный, его лицо вспыхнуло обидой и гневом. — Мне вот интересно, у всех ли dh’oine головы набиты таким дерьмом или только у тебя? — процедил он. — Нормальным дерьмом у меня голова набита! — сердито воскликнула я. — Я тебе толкую, что всем нам из-за этих деревьев в головы страхи полезли. — Да понял я, — с досадой ответил Иорвет, махнул рукой и пошёл вперёд. — Вспоминай сказки. ПУСТОШИ. Сказки для аминорнов В молчании мы вошли в густую древесную тень леса аминорнов. Я сконцентрировалась, прислушалась, с удовлетворением чувствуя вернувшуюся силу. Как засидевшийся на одном месте человек с наслаждением распрямляет спину, разминает затёкшие ноги, я посылала внимание вперёд, вширь. Я ощущала лес. Не отдельными существами-деревьями, а единым гигантским древним организмом, который обволакивал нас, впитывал, когда мы уходили всё дальше и глубже в тёмное чрево. Я слышала его долгое-долгое неторопливое дыхание. Он присматривался, принюхивался к нам. Листья на деревьях были совершенно круглыми, как монеты. Несмотря на полное безветрие они непрестанно подрагивали на своих тоненьких черешках, и казалось, что по лесу в такт его дыханию проносится рябь. — Ну? — наконец, нарушил затянувшееся неловкое молчание Иорвет. — Что ну? — на такой вопрос у меня всегда был готов ответ. — Сказку давай! Я глянула на его насупленные брови и рассмеялась. — Ты первый! Сейчас день, расскажи какую-нибудь весёлую эльфийскую сказку. Он задумался, покачал головой. — У Aen Seidhe не осталось весёлых сказок, vatt’ghern. Возможно, когда-то и были такие, но то, что знаю я — лишь печальные легенды, и ни одна из них не заканчивается хорошо, в отличие от ваших скверных сказок, — он помолчал. — Расскажи про того благородного пирата-авантюриста. Я с удивлением воззрилась на него, в очередной раз поразившись его памяти. Казалось, эльф не забывал ни одного слова, сказанного в его присутствии. — Ну хорошо, дело было так… Мы шли по пружинящей опавшей листве, и круглые странные листья аминорнов стелились под ногами, будто ковёр из окислившихся старинных медных монет. Я рассказывала историю врача Питера Блада, которого судьба занесла в рабство на плантации Барбадоса. О том, как он захватил корабль свирепых испанцев и стал самым удачливым пиратом в Карибском море. Иорвет тут же решил, что испанцы это такая версия dh’oine, которые, как и здесь, вырезали коренное население и с кровью устанавливали свои порядки. А пираты были причислены к скоя'таэлям — тем героям, кому пришлось помимо своей воли бросить мирную жизнь и бороться с захватчиками. Я говорила, и мы озирались по сторонам. Вдруг раздался негромкий хлопок, и неподалёку, дерзко распихав палую листву, выстрелил из-под земли пушистый, завёрнутый в спираль росток. Рассыпалось облачко зеленоватой пыльцы. — Рассказывай дальше, — прошептал Иорвет. Я продолжила, росток развернул спираль и расправил тоненькие нежные веточки с круглыми светло-зелёными листьями. Больше всего в истории Иорвета захватили описания пиратских авантюр. Он переспрашивал и уточнял, когда я расписывала, как капитан Блад обманул испанцев, поймавших его эскадру в ловушку в узком бутылочном горлышке залива Маракайбо: как имитировал огромную армию, высаживающуюся на берег, заставив одних и тех же гребцов плавать туда-сюда и пригибаться, когда они возвращались в шлюпках к кораблю. Иорвет торжествовал, когда испанцы поверили в блеф, развернули тяжёлые пушки форта от моря в сторону суши, а ночью Блад на кораблях с выкрашенными в чёрное парусами выскользнул из западни. Вместе с Иорветом мою историю благосклонно слушал лес, вокруг раздавались хлопки, и из земли вылуплялись новорождённые дети аминорнов. На романтической линии скоя'таэль явно скучал, зевал и начинал оглядываться по сторонам. Огонёк интереса зажёгся в нём лишь однажды, когда любовь капитана, Арабелла, не разобравшись в ситуации, ранила при встрече благородного пирата в самое сердце. Я сделала драматический голос и процитировала: — Среди моих знакомых нет воров и пиратов, капитан Блад! — Ха! Клянусь, эта dh’oine не забыла обвинить его в том, что он убил больше людей, чем она съела котлет? — Иорвет был полон язвительности. — И это после того, как он спас её из плена! — Нет, там всё сложнее, — не согласилась я, внимательно посмотрев ему в лицо. — А, может, наоборот, проще… Она была несправедлива к Бладу, добрые люди постарались, и поняла это потом. — И что же он сделал в ответ на её слова? Надеюсь, забыл о ней? — Нет, не забыл, ушёл в запой. Иорвет осуждающе покачал головой, но больше не перебивал. К его удовольствию снова начались приключения на море, эльф расслабился и встрепенулся, только когда путешествия отважного пирата подошли к концу и Блад стал губернатором Ямайки. — И Арабелла сказала: «Для меня всегда был только ты один, Питер», — завершила я рассказ. — Пфф, из хорошей истории сделали дрянную сказку про любовь со счастливым концом, — резюмировал Иорвет. — Если бы он не стал губернатором, она ни за что бы этого не сказала. — Нет, она приняла бы его таким, какой он есть, я уверена! Она любила его, — возразила я. — Эта сказка не была бы такой скверной, если бы больше походила на правду. А правда такова, что это только в книжках девушке может нравиться тот, кто в глазах всего света лишь бандит… Я мельком глянула на Иорвета, подавив желание сказать, что и без книжки он мне нравится. — Арабелла так бы и жила до старости в плену иллюзий, что разбойником и убийцей дозволено быть только на государевой службе, в чине и при нашивках на мундире, — эльф говорил жёстко, и его губы