кользнул. Я нашла мою мать в подземелье, в одной клетке с отцом. Чашечка, которую Тэя держала в руке, задрожала. Она отставила её, вцепилась в трубку кальяна и некоторое время молча курила. — Первое, что помню, это зловоние, настолько густое, что его можно было потрогать. Отец сидел в углу камеры. Лицо и руки вздулись, поплыли, волосы превратились в кашу. Мать сидела рядом, закрыв глаза, и не откликалась на мои слова. Я попыталась увести её и краем глаза при свете факела где-то на стыке света и тьмы увидела мелькнувшую бесплотную тень. Тэя вновь взяла кофе, и на этот раз её пальцы не дрожали. — Это видела не только я, со мной была Рэя — единственная, чей желудок выдержал запах подземелья, единственная, кто не оставила меня там одну. Когда я поднимала мать с земли, она была слишком тяжела, будто невидимые руки удерживали её, тянули к себе. — Это было три года назад? — уточнила я. — Да. Ненина спала двое суток, а когда пришла в себя, не узнала меня. Тогда всё и началось. Я кивнула и прикрыла глаза, вся обратившись в слух. Кофе прогнал сонливость, в голове прояснилось. — Поначалу я надеялась на лучшее, мать не узнавала меня, но в остальном была здорова. Потом она начала считать, что люди вокруг — это заколдованные чародеи, и лишь она может узнать спрятанную среди них дочь. День за днём она проживает один и тот же день, забывая, что было вчера. С темнотой она сникает, будто что-то высасывает её силы. Как только солнце заходит за горизонт, слабая свеча её разума гаснет, в момент все вокруг и даже выбранная дочь превращаются во врагов, а потом она начинает бредить. Она забыла наш язык и говорит только на всеобщем — том языке, на котором говорила с отцом, и кроме языка не помнит об отце ничего. А может, всеобщий просто лучше подходит для бреда… И за три года, за все три года, она ни разу не выбрала меня, свою дочь! — с обидой воскликнула Тэя. — Твоя мать говорила о ком-то, кто вспомнит о ней и снимет чары. Кто это может быть? — Откуда я знаю? Может быть, Виллентретенмерт. А может, сама Хатун Мелике! Я задумалась. — Бред всегда начинается после захода солнца? — Всегда! Даже если плотно задёрнуть шторы. Р-раз, и она уже другой человек! Я проверяла. — Мне нужно оказаться около твоей матери в то время, когда она засыпает, но ещё не спит. Нужно, чтобы она не боялась меня и позволила находиться рядом. За дочь она меня вряд ли примет… — Последнее время она всё чаще выбирает Рэю, — с тоской зерриканка махнула рукой. — Но я благодарна Рэе — она нежна с моей матерью, и в те дни, когда они вместе, Ненина спокойна и счастлива. — Если б можно было как-нибудь убедить её, что я — именно та, кого Они прислали помочь… Тэя откинулась на подушках и, выдохнув клуб дыма, прищурила глаза. — Каждый день после обеда Рэя читает матери легенды о подвигах великой Зены. — Зены? — удивлённо переспросила я и едва сдержала смех. — Зены — королевы воинов, — приподняв бровь, кивнула Тэя. — А на следующий день Ненина не помнит ничего, кроме имени, золотой кольчуги и того, что Зена всех спасает. — У вас есть золотая кольчуга? Тэя расхохоталась. — Сделаем! Я накажу Рэе прочитать сегодня легенду по-новому. О деве Зене в золотой кольчуге с двумя мечами за спиной и с амулетом из чешуи дракона, которая придёт и снимет чары с Матери Хранительницы! Зерриканка вскочила на ноги. — Погоди! Чтобы выманить духа, мне нужен специальный порошок. К счастью, основной ингредиент у меня есть, но кое-каких не хватает. Может быть, Исман даст их, он ведь алхимик? — я достала лист бумаги из кармана шорт. — Вот список. — Фосфор, ребис, киноварь, — прочитала Тэя. — Исман сейчас занят, пытается разгадать ту книгу, что вы нашли, извлечь скрытое в ней. Как жаль, что он простой алхимик, который не смог быть чародеем… Он заперся и просил не беспокоить. Но ничего, переживёт! После обеда ингредиенты и кольчуга будут у тебя. *** Вернувшись в чайхану в нашу комнату, я застала Иорвета за сосредоточенным наматыванием кушака. — Я ждал тебя, расскажи, что узнала, — заявил он, и в его взгляде заплясали черти. — Наверное, следует добавить: «Пожалуйста, госпожа». Или как тут принято величать своих хозяек? — Ну тебя в баню. Это была твоя идея, я не просилась тебе в хозяйки, и такая собственность мне задаром не нужна. Так что не тыкай меня в это носом! — Как пожелаешь, госпожа, — с кривой усмешкой он глядел мне в глаза. — Какая муха сегодня всех укусила? — я рассвирепела, а он застёгивал пояс с мечом и одновременно сверлил меня таким взглядом, словно я была виновна в насильном изменении его статуса. Я не двигалась с места — раз хочет, будем играть в гляделки! Наконец, выдохнув, Иорвет отвёл взгляд. — Что ты узнала? С досадой махнув рукой, я упала на кровать и пересказала ему разговор с Тэей. — Так что сегодня ночью станет ясно — есть у нас надежда получить разрешение или нет. А ты куда? — Снаружи стоит лагерь торговцев, поговорю с ними. А ты? — Собираюсь поспать до обеда. Я выпила бодрящего напитка, которого не видела с прошлого мира. — И теперь хочешь спать? — Да! Он хмыкнул. — Тебе нужна будет помощь? — он обернулся на пороге. — Купи чего-нибудь вкусного. — Как пожелаешь. Я швырнула в него подушкой и попала. Подушка по-дурацки шлёпнула по щеке, эльф замер, лицо потемнело. Он медленно поднял её, подкинул в руке, примериваясь, будто это был кирпич, которым он собирался разбить витрину. Отбросил в сторону на пол и хлопнул дверью. *** Выданная кольчуга сверкала свежей краской цвета яичного желтка, которая ещё не вполне высохла, и мои руки украшали жёлтые пятна. Лея, руководившая преображением в Зену, распустила мне волосы, заплела на зерриканский манер косы и тёмно-синей краской нарисовала полосы от глаз к ушам. Я затянула ремни перевязи с мечами, которые тут же тоже измазались в краске, и вынула из-за пазухи амулет Саскии. Мешочек с призрачной пылью, перетёртой с переданными Исманом ингредиентами, висел на поясе. — Я бы сама поверила, — с видом художника, удовлетворённого своей работой, Лея отвела в сторону руку с кисточкой, отступила на шаг и осмотрела меня. — Скоро закат, — с тревогой я наблюдала, как с наступлением сумерек двор накрывало густой тенью. Наконец, из-за двери, ведущей в покои матери, Тэя приглашающе замахала рукой. Мы столпились перед пологом, любопытная Лея оперлась ладонями на мои плечи и заглянула между занавесками внутрь комнаты. Рэя перевернула страницу: — Так Зена совершила ещё один подвиг. И пока есть на свете невинные и слабые, обездоленные и обиженные, пока сильны тираны и властвует зло, Зена — королева воинов придет на выручку, стоит только позвать: «Зена, помоги!» Губы пожилой зерриканки зашевелились. В спину толкнули ладони, и я вывалилась из-за занавесок в комнату. — Кто меня звал? — распрямилась я. Ненина поднялась с кресла, оперлась на тут же подставленную руку Рэи и подошла ближе. — Золотая кольчуга, два меча и дар дракона на шее! — Я услышала зов, кому нужна помощь? — важно, с достоинством произнесла я. Рэя бросила на меня презрительный взгляд. — Я знаю тебя! Я читала обо всех твоих подвигах! — Ненина дотронулась до амулета Саскии. — Ты Зена — королева воинов, ты освободила смерть, помогла драконам принести людям огонь и убила Ледяного Левиафана! О Великий Драйк Кин, Они вспомнили обо мне! В комнате стремительно темнело, и я с ужасом наблюдала, как устремлённый на меня взгляд старой Хранительницы тускнел и из него исчезала мысль. Медальон, спрятанный под кольчугой, дрогнул. Она схватила меня за руку, да так крепко, что ногти впились в кожу. Обернулась к Рэе: — Вы думали, вы нас это самое, но нет, мы вас! — Я спасу тебя от всех врагов, Ненина. Только скажи, кто они? Ненина вцепилась мне в шею и притянула за голову к себе: — Они украли мою дочь и подсовывают каждый день других женщин. Они сужаются, расширяются, округляются и принимают формы друг друга. Моя дочь тоже с ними. Она меня изводит, она плохой человек и змея, и гадюка, и у неё змеиный характер! — она ткнула в Рэю пальцем, и лицо могучей зерриканки вспыхнуло от обиды. — Я разберусь с ней, — многозначительно я показала Рэе глазами на полог, и та, гневно зыркнув напоследок, протопала вон. — Не беспокойся, я уничтожу врагов, а тебе нужно отдохнуть. — Я не могу-не могу, — Ненина позволила взять себя под руки и повела к двери в углу. — Я там всё чёрное вытерла. Белое — пожалуйста, полотна остались. Мы вошли в крохотную спальню, и вдруг Ненина выпустила меня, с грохотом захлопнула за нами дверь и повернула щеколду. — Теперь я чувствую ничего-ничего. Птичка-синичка собирает холод. Я помогла ей с вечерним туалетом и подвела к кровати в углу. Хранительница присела на краешек, хрупкая, как ребёнок, в своей длинной белой рубахе. Седые волосы рассыпались по плечам. Она неподвижно смотрела перед собой, и я поразилась её сходству с Тэей. Но насколько полнились жизнью и энергией черты дочери, настолько же застылой и безучастной маской стало лицо матери после захода солнца. Я взбила подушку, сунула руку в мешочек и развеяла над кроватью сверкающий в свете лампады порошок. — Ложись, матушка Ненина, я буду охранять твой сон. Старушка покорно легла, тщательно расправила вдоль тела простыню. — Я лежу-лежу. Они вспомнили обо мне. Я присела на край кровати. Ненина успокоенно вздохнула, веки закрылись, и я бросила ещё одну щепотку порошка. Искорки пыли осели поверх простыни. Ненина засыпала, а я ждала. Её дыхание стало неразличимым, и я сыпанула ещё горсть. Ничего не происходило. «Всё-таки это болезнь», — безнадёжно подумала я, чувствуя себя довольно глупо со своими фокусами с порошком и колдовскими трюками. А вдруг Исман передал какие-то другие вещества? На вид я совершенно не могла опознать их подлинность, и алхимику пришлось поверить на слово. Но сдаваться было нельзя. Я бросила ещё щепотку. Сверкающие пылинки кружились, и на этот раз они не просто падали вниз, а будто обтекали нечто невидимое. Я сложила пальцы для Ирдена, а Ненина внезапно сжала кулаки. Моя рука вылетела вперёд, и в ловушке забилось уродливое, как горгулья, существо, сидевшее на животе Хранительницы. Я вытянула из ножен серебряный меч. — Если ты надеяла