я не было ничего интересного. Мариам схватила зеркало, с которого слизывала кровь, и посмотрела в него. — У тебя есть то, что мне нужно. Но оно дороже всего, что я могу предложить взамен. Я не могу выкупить это, только принять в дар. — Что это? — я не понимала. — Я не знаю, — печально ответила она. — Я не могу увидеть ничего, что касается меня самой, ты же видишь. Она махнула рукой на зеркала, в которых отражались мы, пламя свечи, уходящие в темноту стеллажи и в которых не было её. — Обмен неравноценный, но я согласна, — сказала она Иорвету. — Залоговый билет. Так положено. В её руке появился клочок жёлтой бумаги, и с явным удовольствием она вывела пером с обглоданным кончиком каллиграфические буквы с росчерками и завитушками. — Готово! — она передала бумажку и бархатную коробочку с кольцом Иорвету. — Пророчество на билете в дар от магазина. — Мне не нужны пророчества! — воскликнул он. — Ничего не могу с этим поделать, они появляются сами, — она пожала плечами и потянулась к красному гербу с реданским орлом. — Ступайте! Жить жизнь… Мы попрощались, Иорвет зашагал к выходу. Я обернулась — реданский герб лежал на столе, а Мариам глядела в пустое отражение ручного зеркала. *** На площади Иорвет раскрыл ладонь, глянул в залоговый билет, и на бледных скулах заалели пятна. Он чертыхнулся и разорвал бумагу в клочья. — Ненавижу пророчества! — он зашагал в сторону чайханы. В молчании я бежала за ним и, наконец, когда дверь нашей комнаты закрылась, рискнула спросить: — Что это за кольцо такое, что ты отдал за него все свои гербы? Иорвет сел на кровать, опустил лицо в ладони. Я присела рядом. — Дело не в кольце, а в камне, — с горечью ответил он, не поднимая головы. — Это эльфийский берилл. Когда-то их было два, по одному у каждого из королевских родов. Камни разбивали на кусочки между теми, в ком текла королевская кровь, и в наш мир попали части только одного из них. Тот, что ты видела — один из последних оставшихся фрагментов. — Вот почему ты сказал тогда Саскии, что Исенгрима могут принять в Дол Блатанна по праву рождения! — И он отдал его! За горсть монет! — Наверное, он не хотел становиться королём. Иорвет поднял лицо от ладоней. — Нет, — глухо сказал он, — отдать этот камень — это значит не просто отречься от прав на престол. Это — отречься от своего народа! Я сделал глупость, когда решил идти за ним… Он сжал кулаки, крепко зажмурившись, и было непривычно и до рези в груди невыносимо видеть его, всегда уверенного, всегда знающего, что делать, в таком состоянии. — Это было четыре года назад, — сказала я и взяла его кулак в ладони. — Мы ничего не знаем о том, почему он так поступил. А если ты не спросишь его, то никогда и не узнаешь, и это будет мучить тебя всю жизнь. Надо двигаться дальше, мы прошли немалый путь. Он так и сидел, не открывая глаза, но я чувствовала, что кулак в моих руках расслабился. — Ты права. Мы слишком далеко зашли, чтобы отступать. Слишком далеко, — он посмотрел на меня, и я убрала ладони. — Но кольцо не дало ответа на вопрос, куда он пошёл дальше. — Решим завтра, — я махнула рукой. — А если не решим, то пойдём в столицу. Наверняка он пошёл туда! Иорвет усмехнулся. — «Подумать завтра» — это ведьмачий способ принятия решений? — В отсутствие других вариантов — да. Он покачал головой и невесело улыбнулся. Поднялся. — Пойдём посмотрим на этих ашиков. Завтра так завтра. — Иди, я скоро догоню. Я потянулась к сумке, у меня появилась одна идея. *** На вечерней площади стояла тьма, хоть глаз выколи, и голубиное курлыкание сменилось шорохами и потрескиваниями. У лотка пекарей я зажгла Игни, и из-под прилавка метнулся ушастый зверёк, похожий на лисицу. Я подошла ко входу в магазин и ещё не успела взяться за ручку, как дверь со скрипом приотворилась. Мариам ждала меня. На лестнице я сконцентрировалась, и смутно знакомое тревожное чувство просочилось под кожу, побежало по венам. Страха, как в пещере Скрытого, не было, но это ощущение было таким же чуждым, неживым, парализующим и отторгалось на уровне инстинктов. Закрались сомнения, а правильно ли я поступила, вернувшись сюда. Мариам склонилась над столом, волосы упали на лицо. Из-под тёмных прядей виднелся лишь кончик носа, и на обычный взгляд в её внешности не было ничего пугающего. В сторону на сладкое был отложен темерский герб, и она, видать, оттягивала удовольствие в размышлениях с какого же из оставшихся гербов следует начать. — Надеялась, что ты придёшь, — буркнула она, спрятала руки под стол, и я вдруг с удивлением поняла, что она отчаянно волновалась и смущалась, как застенчивый подросток, и скрывала это, пряча лицо в зарослях своих волос. — Хочу подарить тебе кое-что, — сделав вид, что я ничего не заметила, сказала я. — За то, что ты помогла ему. Я достала из кармана шорт зеркальце Францески и уже протянула было его, когда обнаружила, что под оправу уголком забилось сложенное прощальное письмо Эскеля. — Что это? — тут же спросила любопытная Мариам. — Эту историю я не готова тебе отдать, — я спрятала письмо, но она уже забыла о нём и жадно смотрела на зеркало. — Держи — это тебе. Думаю, в нём тоже скрыта великая история. Мариам торжественно, как орден, приняла зеркальце из моих рук и тут же поднесла к лицу. — История тут не главное, — прошептала она и, очутившись у меня за плечом, вытянула руку с зеркальцем так, будто хотела сделать со мной селфи. — Смотри! Рядом с моим лицом отражалось её, только синюшно-бледное, с тонкими жёсткими губами. Мариам пальцами оттянула вниз веки, скорчила рожу, надула щёки, и устрашающее вампирское отражение послушно повторило за ней. Она счастливо засмеялась, и у отражения приоткрылись длинные клыки. «Надо убираться отсюда и поживее», — подумала я, а девушка ещё понаклоняла туда-сюда зеркальце, изучая нас, и вампирское лицо нахмурилось. — Мне не нравится то, что я там вижу, — сказала она и отложила зеркало Францески. — Я тоже хочу сделать тебе подарок. За то, что ты захотела сделать подарок мне и пришла. Она взяла меня за руку. Медальон рвался, но я не могла сделать ни шагу — её глаза излучали тёплый янтарный свет, и у меня не было воли, чтобы сказать «нет», чтобы уйти. Ледяные пальцы перевернули руку запястьем вверх, и она поднесла губы к беззащитной голубоватой вене. — Больно не будет, — прошептала она, и больно не было. *** Я стояла в темноте, вокруг раздавались шорохи и потрескивания. Покачнувшись, оперлась руками на прилавок, зажгла Игни. Из-под ног метнулся ушастый зверёк, похожий на лисицу. Я шла к Мариам, я хотела сделать ей подарок. Постояла, пока головокружение не отпустило, и шагнула вперёд. Руки упёрлись в стену. Подсветила огнём — двери не было. Сунула руку в карман — волшебного зеркальца Францески Финдабаир не было тоже, а пальцы уткнулись в записку Эскеля. *** — Почему ты не в чайхане? — спросила я Иорвета, вернувшись домой. — Решил подождать тебя. Я уже давно кое о чём думаю. Хотел поговорить… Что с рукой?! — воскликнул он. Только сейчас я ощутила пощипывание и покалывание в левом запястье, как будто к нему возвращалась чувствительность. На пол с окровавленной ладони капнуло. Бедро всё было измазано кровью — видать, я дотрагивалась до него, пока шла в чайхану. — Подарок от Мариам, — неуверенно сказала я и направилась к умывальнику. — Ты ходила к ней, зачем? — рассердился он. — Так было надо. Я не могла не пойти. Привалившись к косяку двери, Иорвет наблюдал, как я оттирала полотенцем ногу и подставляла руку под струю воды. На запястье алели две яркие точки, одна из них кровила. — Никогда не заигрывай с ведьмами, если хочешь дожить хотя бы до возвращения в твой мир. — Лучше помоги, — проворчала я и протянула ему бинт. — Задним умом я и сама дофига умная. В дверь постучали, и раздался голос Леи: — Яна, спускайся! Начинается! — Скоро приду! — крикнула я и повернулась к Иорвету, который отрешённо обматывал бинтом запястье: — О чём ты хотел поговорить? — Это подождёт, — ответил он. — Неважно. ПУСТЫНЯ КОРАТ. Непристойное предложение Раздались жидкие хлопки, и с площадки в центре, раскланиваясь, ушёл пожилой поэт. Чайхану тут же охватил гул разговоров. Людей в зале было гораздо больше, чем во время боёв, и я заметила хозяйку, которая взобралась на стойку, чтобы увидеть хоть что-нибудь за головами. Стол на шестерых, где уже сидели Хранительницы, торцом упирался в песчаную арену, подготовленную для выступления ашиков. — Вы как раз вовремя, — обрадовалась Тэя, и я устроилась рядом с ней. По другую руку расположилась Лея, а напротив Рэя, мрачно смотревшая в бокал. — Сейчас выйдут музыканты. Иорвет присел рядом с Рэей, и она, исподлобья глянув на него, долила себе вина из бутылки. При взгляде на наполнявшийся бокал я вдруг ощутила острую потребность в красном вине, как будто его не хватало в организме, и перед глазами встало видение, как я впиваюсь зубами в чёрные от земли корни, полные насыщенного, густого, как кровь, терпкого сока. Облизнула пересохшие губы. Иорвет задержал взгляд на моём лице и, будто считав это, наполнил мой бокал. — Остатки туссентского вина, — засмеялась Лея, — Зиля достает его только по праздникам, хотя клянусь, если заглянуть к ней в подвал, там хватит запаса до следующего Сопряжения Сфер! — Потому и хватит, что она не выставляет его каждый день, — буркнула Рэя. — В остальных заведениях его уже нет, только в этой чайхане. — Ах, не будь занудой! — отмахнулась Лея, и тут же рядом с нами появилась хозяйка с бутылками в руках, которая заговорила по-зеррикански. — Кровь дракона и что-то специально для гостей с Севера, — перевела Лея. В «Крови дракона» я узнала гранёную бутылку зерриканского спирта, а другой рукой хозяйка протягивала хорошо знакомую, неведомо как добравшуюся сюда каэдвенскую водку. Я замотала головой. — Не экономь вино, Зиля, — улыбнулась Тэя. — У меня сегодня праздник. Хозяйка слегка поклонилась и исчезла. — Как себя чувствует Ненина? — спросила я. — Ещё слаба, но мы говорили весь день, — Тэя доверительно склонилась к моему уху. — Мне кажется, что столько мы не говорили за всю предыдущую жизнь. Она отпила вина, отломила кусок лепёшки. — Когда вы рассказали, как освободили её