ла на зеркало. — Держи — это тебе. Думаю, в нём тоже скрыта великая история. Мариам торжественно, как орден, приняла зеркальце из моих рук и тут же поднесла к лицу. — История тут не главное, — прошептала она и, очутившись у меня за плечом, вытянула руку с зеркальцем так, будто хотела сделать со мной селфи. — Смотри! Рядом с моим лицом отражалось её, только синюшно-бледное, с тонкими жёсткими губами. Мариам пальцами оттянула вниз веки, скорчила рожу, надула щёки, и устрашающее вампирское отражение послушно повторило за ней. Она счастливо засмеялась, и у отражения приоткрылись длинные клыки. «Надо убираться отсюда и поживее», — подумала я, а девушка ещё понаклоняла туда-сюда зеркальце, изучая нас, и вампирское лицо нахмурилось. — Мне не нравится то, что я там вижу, — сказала она и отложила зеркало Францески. — Я тоже хочу сделать тебе подарок. За то, что ты захотела сделать подарок мне и пришла. Она взяла меня за руку. Медальон рвался, но я не могла сделать ни шагу — её глаза излучали тёплый янтарный свет, и у меня не было воли, чтобы сказать «нет», чтобы уйти. Ледяные пальцы перевернули руку запястьем вверх, и она поднесла губы к беззащитной голубоватой вене. — Больно не будет, — прошептала она, и больно не было. *** Я стояла в темноте, вокруг раздавались шорохи и потрескивания. Покачнувшись, оперлась руками на прилавок, зажгла Игни. Из-под ног метнулся ушастый зверёк, похожий на лисицу. Я шла к Мариам, я хотела сделать ей подарок. Постояла, пока головокружение не отпустило, и шагнула вперёд. Руки упёрлись в стену. Подсветила огнём — двери не было. Сунула руку в карман — волшебного зеркальца Францески Финдабаир не было тоже, а пальцы уткнулись в записку Эскеля. *** — Почему ты не в чайхане? — спросила я Иорвета, вернувшись домой. — Решил подождать тебя. Я уже давно кое о чём думаю. Хотел поговорить… Что с рукой?! — воскликнул он. Только сейчас я ощутила пощипывание и покалывание в левом запястье, как будто к нему возвращалась чувствительность. На пол с окровавленной ладони капнуло. Бедро всё было измазано кровью — видать, я дотрагивалась до него, пока шла в чайхану. — Подарок от Мариам, — неуверенно сказала я и направилась к умывальнику. — Ты ходила к ней, зачем? — рассердился он. — Так было надо. Я не могла не пойти. Привалившись к косяку двери, Иорвет наблюдал, как я оттирала полотенцем ногу и подставляла руку под струю воды. На запястье алели две яркие точки, одна из них кровила. — Никогда не заигрывай с ведьмами, если хочешь дожить хотя бы до возвращения в твой мир. — Лучше помоги, — проворчала я и протянула ему бинт. — Задним умом я и сама дофига умная. В дверь постучали, и раздался голос Леи: — Яна, спускайся! Начинается! — Скоро приду! — крикнула я и повернулась к Иорвету, который отрешённо обматывал бинтом запястье: — О чём ты хотел поговорить? — Это подождёт, — ответил он. — Неважно. ПУСТЫНЯ КОРАТ. Непристойное предложение Раздались жидкие хлопки, и с площадки в центре, раскланиваясь, ушёл пожилой поэт. Чайхану тут же охватил гул разговоров. Людей в зале было гораздо больше, чем во время боёв, и я заметила хозяйку, которая взобралась на стойку, чтобы увидеть хоть что-нибудь за головами. Стол на шестерых, где уже сидели Хранительницы, торцом упирался в песчаную арену, подготовленную для выступления ашиков. — Вы как раз вовремя, — обрадовалась Тэя, и я устроилась рядом с ней. По другую руку расположилась Лея, а напротив Рэя, мрачно смотревшая в бокал. — Сейчас выйдут музыканты. Иорвет присел рядом с Рэей, и она, исподлобья глянув на него, долила себе вина из бутылки. При взгляде на наполнявшийся бокал я вдруг ощутила острую потребность в красном вине, как будто его не хватало в организме, и перед глазами встало видение, как я впиваюсь зубами в чёрные от земли корни, полные насыщенного, густого, как кровь, терпкого сока. Облизнула пересохшие губы. Иорвет задержал взгляд на моём лице и, будто считав это, наполнил мой бокал. — Остатки туссентского вина, — засмеялась Лея, — Зиля достает его только по праздникам, хотя клянусь, если заглянуть к ней в подвал, там хватит запаса до следующего Сопряжения Сфер! — Потому и хватит, что она не выставляет его каждый день, — буркнула Рэя. — В остальных заведениях его уже нет, только в этой чайхане. — Ах, не будь занудой! — отмахнулась Лея, и тут же рядом с нами появилась хозяйка с бутылками в руках, которая заговорила по-зеррикански. — Кровь дракона и что-то специально для гостей с Севера, — перевела Лея. В «Крови дракона» я узнала гранёную бутылку зерриканского спирта, а другой рукой хозяйка протягивала хорошо знакомую, неведомо как добравшуюся сюда каэдвенскую водку. Я замотала головой. — Не экономь вино, Зиля, — улыбнулась Тэя. — У меня сегодня праздник. Хозяйка слегка поклонилась и исчезла. — Как себя чувствует Ненина? — спросила я. — Ещё слаба, но мы говорили весь день, — Тэя доверительно склонилась к моему уху. — Мне кажется, что столько мы не говорили за всю предыдущую жизнь. Она отпила вина, отломила кусок лепёшки. — Когда вы рассказали, как освободили её… Когда я узнала, что она любила отца… Что-то во мне переменилось. Что-то отпустило меня. Она плющила хлебный мякиш в пальцах, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Я поправила задравшуюся манжету рубашки, чтобы никто не заметил перебинтованного запястья, и поднесла к губам бокал. — Я запретила себе любить кого-либо после Виллентретенмерта, — продолжила Тэя едва слышно, — потому что видела пример матери. Но теперь всё по-другому. Любовь к нему не приговор… На арену вышли двое мужчин с похожими на гитары музыкальными инструментами в руках. Бойкий младший брат Бади уже расставлял стулья на песке. Оглядев чайхану в поисках самого Бади, я быстро отвела глаза, наткнувшись на его пронзительный взгляд с другого конца зала. Один из ашиков, седой и грузный, сел, а второй — худощавый, возрастом, наверное, чуть помладше Тэи, стоял рядом и пробегал пальцами по струнам, подкручивая ручки колков. Он склонил кудрявую голову и погрузился в процесс, как будто для него существовала лишь гитара и вокруг не было ни одного человека. — У него на пальце тоже нет кольца, — насмешливо сказала Тэя, заметив, что я рассматриваю его. — Талантливым мужчинам даруют освобождение, а Серж — жемчужина среди ашиков. — Серж? — удивилась я. — Какое необычное имя! — Почему? Самое обычное для жителей Хатчадора. Это долина в Драконьих Горах на границе с Хакландом, — пояснила она. — Правда, этой страны больше нет, Хакланд завоевал её лет пять назад, но война идёт до сих пор. Все жители поют с детства, и лучшие ашики — оттуда. Лицо её зарумянилось, она явно любовалась Сержем. Тот поднял от грифа живое подвижное лицо с глубоко посаженными умными глазами, взглядом отыскал Тэю, и зазвучали гитарные переборы. В первый раз в этом мире я слышала звуки гитары, так похожие на те, что я любила в нашем, зажмурилась и всей кожей впитывала музыку. Зал затих, Серж запел. Чистый сильный голос то лился бархатным баритоном, то срывался в злой речитатив, то улетал вверх, и душа улетала вслед за ним, а потом обрушивался, и от низкого звука гудело и резонировало в груди. Тэя была права — он был настоящим, бесспорным талантом, и даже в нашем мире, без сомнения, стал бы суперзвездой. Голос проникал во все клеточки тела, и каждая нота была на том самом месте, где и должна была быть. Я застыла, мне хотелось, чтобы музыка не кончалась. Одна песня перетекала в другую, я потянулась к бутылке вина, и пальцы коснулись пальцев Иорвета. Он не отдёрнул руку, и я тоже, и прикосновение продлилось чуть дольше, чем могло бы сойти за случайность. — Позволь мне, — неслышно, по губам, прочитала я. Он наполнил мой бокал, глянул странно и обречённо. «А что, если мне не чудилось, — подумала я, — что, если всё это время я старательно не замечала очевидного?» Мы одновременно отвели взгляды, и я замерла, прикрыла веки, пытаясь вернуть ускользающий контроль. А когда решилась осторожно приоткрыть глаза, Иорвет снова смотрел на меня, и смотрел таким особым взглядом, что, если бы я была в своём мире, то точно знала бы, что он означал. Я попыталась спастись, отвернувшись к Тэе, но она с точно таким же выражением на лице следила за Сержем. Его музыка действовала посильнее любовного зелья из Ард Дола. Как магнитом, меня тянуло обратно к Иорвету, и я вернулась к нему, и уже не могла отвести глаз, мир вокруг замылился, стал несущественным и неважным. Очередная песня стихла, зал взорвался аплодисментами. К нам протолкался Исман и уселся по другую сторону от Рэи. Вид у него был встревоженным, и он прятал глаза. — Что ещё? — с явным неудовольствием спросила Тэя, наблюдая за Сержем, которому поднесли воду. — Госпожа, я понимаю, что не вовремя, но у меня не слишком обнадёживающие новости, — замялся Исман и тут же заспешил, увидев сошедшиеся к переносице брови Тэи: — Я уже продумал, как можно решить проблему, и если вы позволите… — Говори уже! — рявкнула она. — Дело в том, что… — он замолчал и повернулся ко мне. — Могу ли я спросить у госпожи ведьмачки, когда вы собираетесь в путь? — Завтра, — ответила я. — Или послезавтра. Мы хотим найти попутный караван. — Дело в том, что успех моего задания может быть тесно связан с целью вашего путешествия… — Не мог бы ты говорить прямо? — перебил его Иорвет. — Дело в том, что… Я хочу сказать — не теряйте надежды! Если ваш брат, Исенгрим, — он подчеркнул голосом имя и прямо поглядел Иорвету в лицо. — Если ваш брат жив, то он находится в Стране Озёр. — Откуда ты знаешь, как его зовут?! — воскликнул эльф. — Я знаю не только это, но не имел возможности поговорить с вами до того, как выполню поручение. И только узнав, что вы уходите, решился. — И как это связано с твоим заданием? — раздражённо спросила Тэя. — Я простой алхимик, госпожа, — Исман потупил очи, — книга чародеев не открылась мне. Но я подумал, что, возможно, та, кто смогла пройти сквозь камни на перевале и освободила Мать-Хранительницу… Возможно, она сможет нам помочь. Тэя задумчиво смотрела на него. Подавшись вперёд, Иорвет сверлил взглядом. — Мне нелегко это говорить, признавать свою несостоятельность, — продо