Исман, обращаясь к эльфу. — И если вы поможете мне избежать позора, я готов проводить вас. Повисло молчание. Серж вернулся к гитаре. — Завтра! — воскликнула Тэя. — Я не желаю сейчас говорить о делах! — Завтра, — эхом отозвался Иорвет. — Завтра ты расскажешь мне всё, что знаешь. Пальцы Сержа ударили по струнам, и я забыла про Исмана и Исенгрима, погрузилась в музыку и снова смотрела на Иорвета. Мне нечего было скрывать, я видела, что он знал обо всём и так. А он смотрел, будто ему нечего было скрывать тоже, будто всё было давным-давно понятно и обговорено. — Сейчас будет песня про аиста, — за спиной Тэи ко мне перегнулась Лея. — Она всегда последняя. Про потерянную родину. Она прижала руки к груди и развернулась обратно к сцене. А мы слушали и глядели в глаза друг другу, и взгляды падали на губы и возвращались, и, опьяненная музыкой и вином, я знала точно, что вот она — любовь, наконец-то всё стало легко и понятно, и песня уносила в прекрасное далёко. Овации поглотили зал, и ашики, коротко поклонившись, ушли. На сцену выплыли танцоры и танцовщицы, а за их спинами расселись музыканты. Грянула музыка, танцующие синхронно двигались, темп нарастал, барабаны отбивали бодрый ритм. — Пойдём отсюда? — наклонившись ко мне и прикоснувшись ладонью к руке, в которой я держала бокал, спросил Иорвет. Та магия между нами, которая возникла от песен Сержа, никуда не исчезла, а прикосновение было таким простым и вместе с тем интимным… Я кивнула, мы пробрались сквозь толпу к лестнице на крышу и шли неловко, не глядя друг на друга, и было ясно, что сейчас произойдёт нечто важное. В комнате Иорвет подошёл к столику около своей половины кровати, снял перевязь с ножом, зажёг фонарь и присел на постель. Снизу приглушённо бухала музыка, а мы молчали, глядя друг на друга. Молчание затягивалось, я опустилась на свою половину кровати и, растянувшись, засмотрелась в ночное небо — я не собиралась первой прерывать эту неловкую паузу. Вал между нами рассыпался, Иорвет отпихнул подушки к ногам и лёг на бок, подперев рукой голову. — Яна… — наконец, сказал он. — Я хотел поговорить. — М-м? — я повернулась к нему. Он был рядом, на расстоянии вытянутой руки, и смотрел на меня. — В Зеррикании я вроде как твоя собственность, — начал он. — Что значит «вроде как»? — возмутилась я. — У меня и документ есть. — И вроде как по их безумным законам это значит, что мы с тобой женаты, — продолжил он. — И? Он перевёл взгляд на свою руку, сжавшую одеяло: — Bloede, это трудно… Но дальше так продолжаться не может… — собравшись с духом, он требовательно и с отчаянной решимостью посмотрел мне в глаза. — Ты можешь ни в чём себе не отказывать. — Даже так? — я придвинулась к нему, усилием воли заставив себя остановиться там, где он был близко, но ещё не слишком близко. — Совсем ни в чём? — Ни в чём. — Совсем-совсем ни в чём? — усомнилась я, ещё не в силах до конца поверить в услышанное. — Да. — Но как же твоя клятва, bloede dh’oine и всё такое? — Моя клятва касается отношений. А ты не можешь быть со мной, потому что любишь другого. Я не могу иметь с тобой настоящих отношений, потому что ты — человек. Всё остальное мы можем. Абсолютно беспроигрышная ситуация. Никаких обязательств. Щёки загорелись, будто я получила пощёчину. — Ты хочешь повторить, Aen Seidhe? — вкрадчиво спросила я. — Повторять. — Трахаться и дружить? — Заниматься любовью и дружить. — Заниматься любовью без любви и дружить? Уточнение было необходимо. — Да. Я откинулась на спину. Звёзды насмешливо переливались и хихикали надо мной, над моей надеждой, над тем, что я поверила, что что-то изменилось, что всё вдруг стало по-другому… — Заманчивое предложение… — повернувшись к нему, я подняла руку и легонько провела кончиками пальцев по чётко очерченным и таким притягательным губам: — Всегда хотела это сделать… Уголки губ под подушечками пальцев приподнялись, Иорвет улыбнулся. Он знал, что и на этот раз я не смогу отказать, что буду рада всему, что бы он ни предложил. — Нет, — сказала я и отдёрнула руку. — Нет?! — он был ошеломлён. — Нет! Его лицо вспыхнуло, он отпрянул. Я скатилась с кровати — вдруг стало отчаянно не доставать воздуха — схватила и яростно нахлобучила шляпу. — Ты куда? — Мне надо побыть одной! Не каждый день сыпятся такие щедрые предложения, знаешь ли! — А ты знаешь что, vatt’ghern? — голосом Иорвета можно было вскрывать вены. — Я всё-таки сожалею. И не только о том, что взял тебя с собой, но и что вообще встретил тебя! — Позови Кабуса, может он тебе поможет! — крикнула я и хлопнула дверью. Прислонилась к полотну с другой стороны, пытаясь выровнять дыхание и хоть чуть-чуть умерить бушующую ярость. «Никаких обязательств!», «Беспроигрышная ситуация!» — его слова транспарантами взвивались перед глазами. Какая наивная, размечтавшаяся дура! Я сбежала по лестнице. Энергичная радостная музыка издевалась надо мной, шла поперёк всех чувств. Я была совершенно чужой на этом празднике жизни и больше всего хотела, чтобы какой-нибудь доброжелатель крепко ударил по голове, чтобы забыть, чтобы перестало быть больно. Протиснулась к стойке и поняла, что мне нужно, что ударит качественнее. Зиля услужливо протянула бутылку каэдвенской и схватила за руку, увидев, что я собралась уйти. На стойке возникла корзинка, и с неимоверной скоростью она наполняла её лепёшками, кусками сыра и фруктами. Я ударила кулаком по стойке, Зиля остановилась, укоризненно покачав головой. Я схватила корзину и выбежала на улицу. *** Пустыня была черным-черна. Справа, где стояли караваны, тускло светились костры. Я сидела на крепостной стене, свесив ноги наружу, и мяла в руках письмо Эскеля. «Ты был прав, — думала я. — Всё или ничего! И если невозможно целое, я отказываюсь вовсе». И Весемир был прав. Путь ведьмака — пустота. Скверная анестезия от водки действовала. Сердце немело, хотя после каждого глотка отвратительного пойла на языке оставался привкус отравленной надежды. Мне казалось правильным именно так завершить эту безнадёжную любовную историю. Иорвет пил, Эскель пил, теперь моя очередь. Всё или ничего! В этот момент я поняла, наконец, Эскеля, и вся обида на него улетучилась, превратилась в сочувствие. Как бы я сейчас хотела впрыгнуть в седло Тучи и умчать, куда глаза глядят, подальше от Иорвета! На тракт. На болота. В леса. Только чтобы забыть. Убежать. Сказать: «Не ищи меня». Но мне оставалась лишь водка. Тихое ночное скрежетание сверчков прервали звуки гитары, которые невозможно было не узнать. Музыка доносилась со стороны резиденции Хранительниц. «Хоть у кого-то всё будет хорошо», — подумала я. Звёзды мигали, прохладный воздух опускался с небес, водка жгла пищевод. Я прилегла на камни, свернулась калачиком. *** — Вставай, пьянь! — раздался над ухом грубый голос. Приподнявшись, я напрягла мозг. Он сонно заработал, но зубчатые стены, огни костров и звёзды закрутились тошнотным хороводом. — Я кому сказала?! — повторил голос. — Сюда запрещено ходить гражданским! Я сфокусировала зрение на раздвоенном пятне, которое слепилось в нависшую надо мной Рэю. Её только не хватало! — Полегче, погоди, — я зашарила в поясе в поисках эликсира. Поднесла пузырёк к лицу, зажгла Игни. Похоже, что эликсир для снятия опьянения расходовался чаще других, запас в поясе почти иссяк, и на дне перекатывалась пара последних синеватых капель. Опрокинула в себя остатки, запила водой из фляги. — Погоди… — прошептала я. — Вставай! — Рэя потянула за руку. Эликсира было слишком мало, и это сыграло со мной злую шутку. Мир продолжал кружиться, но пьяное сознание вместо того чтобы спать — проснулось. — Жалкое зрелище, — протянула Рэя, не подозревая, что поджигает фитиль непредсказуемой бомбы, начинённой ядрёной каэдвенской водкой. — Как насчёт того, чтобы полетать со стены за проникновение на охраняемую территорию? Она склонилась ко мне. — Ты не первая блещешь столь оригинальными идеями, — я вцепилась ей в пояс. — Но вместе с тобой я готова лететь куда угодно! — Поднимайся! — она рванула меня на ноги. — И забирай свой мусор. Я ударила сапогом по корзине, и по дуге она улетела в темноту под стеной. — Ой, упало! Принеси, и я заберу! Кулак Рэи приблизился к лицу, но она совладала с собой и потащила меня вниз со стены. Ноги отказывали, и ей пришлось подхватить меня себе на плечи, как раненого. — Покатай меня, большая женщина, — бормотала я, и Рэя фыркала от злобы и волокла меня по тёмным улицам. Выступление ашиков закончилось, в полутёмной чайхане сновала Зиля, собирая посуду со столов. Рэя втащила меня по лестнице, и перед дверью в комнату я заупиралась, распершись руками в стены. Рэя распахнула дверь и втолкнула меня внутрь. Иорвет сидел в позе лотоса на постели, расстеленной на полу под кустами в дальнем углу комнаты. — Забирай свой хлам! — рыкнула ему Рэя и пробежалась взглядом по комнате. — Интересная у вас «семья»… — У нас… северные отношения, — заявила я и рухнула на кровать. — Какие ещё интимные подробности тебя интересуют? Свечи вон там — бери, подержишь! Иорвет встал, подошёл к Рэе, и они смерили друг друга взглядами. — Пожалуйста, уйди, — мягко сказал он. Рэя, хмыкнув, ещё раз презрительно посмотрела на меня и, ожидаемо не обрадовавшись прощальным воздушным поцелуям, которые я отправляла ей вслед, развернулась и ушла. Я зарылась лицом в постель, зажав голову между подушек. Иорвет присел рядом, загремел склянками эликсиров, раздался звук льющейся в чашку воды. — Я предложил тебе всё, что имею, что могу предложить, — тихо сказал он. — Мне не нужны твои сраные подачки! — глухо ответила я в подушки. — Прибереги их для нуждающихся! Я махнула рукой в сторону двери, за которой скрылась Рэя. Иорвет вскочил: — Эликсир и чашка рядом. Дотянешься. Я поползла к воде, облилась, взяв чашку, плеснула из пузырька эликсир. Мне не хотелось его принимать. Всё моё фальшивое самообладание развеется в дым, и завтра придется смотреть в глаза Иорвету. Хорошо, что он всё-таки так ничего и не понял и считал, что я любила другого. Я закрыла веки, и перед ними тут же встала чайхана, и взгляд Иорвета, смотрящего на меня. Застонала и большими глотками опустошила кружку. ПУСТЫНЯ КОРАТ.