биженных воду возят Утром смотреть на Иорвета не пришлось — его не было. Усевшись, я заметила аккуратно заправленную постель в углу и перевела взгляд на свою кровать, по которой будто пролетел торнадо: комом топорщилось покрывало, громоздились горемычные подушки. Откинула одеяло. «Сбежал», — мрачно подумала я. Похоже, не меня одну страшила мысль о встрече. Если и могло что-то пойти плохо и ещё хуже, вчера оно так и пошло — одним махом нам удалось не только перечеркнуть всякую возможность романтики, но и глубоко закопать едва окрепшую хрупкую странную дружбу. «Чёрт!» — холодная вода немного остудила голову. Внизу в чайхане Иорвета тоже не было, а неугомонная Зиля, ни единым жестом не припомнив мне каэдвенскую водку и утраченную корзину, с готовностью накрыла завтрак. Вернувшись в комнату, я бесцельно шаталась по крыше, не зная, что предпринять. Нам нужно было поговорить с Исманом и с Тэей, нужно было собираться в путь и, в конце концов, нужно было как-то объясниться, а Иорвет всё не появлялся. Я присела на корточки у чехла с луком, который так и стоял около бывшего изголовья Иорветовой половины кровати. Ещё вчера он заботливо гладил лук, и я протянула руку, коснулась пальцами отполированного дерева. Опасливо оглянулась на дверь, вскочила. Попыталась медитировать, но вместо пустоты в голову настырно лезли мысли о вчерашнем вечере. Могло ли всё повернуться иначе? «Могло, — уныло заключила я, — если бы он поцеловал меня без дурацких предисловий. Сейчас всё было бы хорошо, и было бы плевать на остальное». Но сказанного не воротишь, а сказано было слишком много, чтобы забыть. В который раз я повторила слова Иорвета, и под солнечным сплетением засосало, как бывает, когда стоишь на краю бездны. Нет! Ничего хорошего не вышло бы в любом случае. Если для него и были возможны необременительные отношения без любви, то себе я врать не собиралась — согласиться на его предложение было равносильно шагу в ту самую пропасть. Любить, не пересекая невидимую черту. Открыться, но не до конца… Я не смогла бы выполнить условий договора, с самого начала не смогла бы. Весь мой инстинкт самосохранения вопил, что это погибель и что такие отношения разорвут меня на куски. Только не опять, только не снова. Я потянулась к поясу с эликсирами и ножом, собралась. Сидеть без дела стало невыносимым, и я отправилась в резиденцию Хранительниц. Часовые на воротах приоткрыли створку, а на другом конце улицы показалась знакомая красная повязка. Иорвет вёл под уздцы рыжего коня, приближался не спеша, а я ждала его, переминаясь с ноги на ногу и рассматривая камни мостовой. Он передал поводья в руки одной из девушек, с морды коня капала пена, потные бока вздымались, а мне казалось, что земля уходит из-под ног — этот конь, в котором я узнала коня Рэи, и отсутствие Иорвета утром соединились в моём воспалённом мозгу в неприятную картинку, о которой даже на миг не хотелось думать. — Я смотрю, с некоторыми dh’oine у тебя всё-таки сложились неплохие отношения, — ядовито сказала я, изнемогая от ревности. — Ты о чём? — не понял он, а потом горько усмехнулся. — Ах да, лучше не бывает. На рассвете я отыскал конюшню и застал там Рэю, и она любезнейше одолжила своего коня. Во всяком случае, этой dh’oine не нужна лошадиная доза афродизиаков, чтобы не чувствовать ко мне отвращения. Я ошарашенно смотрела на него. Всё, абсолютно всё, что можно было понять не так, он понял не так. — Я не чувствую к тебе отвращения, — только и смогла выдавить я. Иорвет поднял на меня бесстрастное лицо. От бессонной ночи черты его заострились, под глазом залегла тень. — У нас дела, — сказал он. — Мы теряем время. — Да. Ты прав. Дела… — я толкнула тяжёлую дверь. *** Тэя выглядела именно так, как, вероятно, по мнению зерриканок должна была выглядеть озарённая любовью женщина: на свежем лице играл румянец, алели чуть припухшие губы, и всем своим видом она излучала благодать, контрастируя с нашими сумрачными физиономиями. Она отдёрнула шторы, впустив в комнату свет, и распахнула окна. Потянул воздух с улицы, зашелестели страницы книги на столике в центре. — Я послала за Исманом, — она приглашающе повела рукой в сторону подушек около столика. Мы расселись. Иорвет, не обращавший на меня никакого внимания, выжидающе смотрел на неё. — Вы помогли с моим личным делом, теперь я прошу о большем. Речь идёт о службе… В комнату, втянув голову в плечи и от того став ещё ниже ростом, чем казался обычно, вошёл алхимик. Поклонился Тэе и присел рядом. — Есть новости? — спросила она. Исман поднял на неё печальные глаза. Впервые я всмотрелась в него внимательнее и заметила, что, оказывается, он был довольно молод, лицо с мягким овалом выражало смирение и кротость, хотя в больших оленьих глазах таилось упрямство. Он достал из кармана длинной рубахи зачарованный блокнот, выложил на столик и похлопал ладонью по обложке со сплетенными змеями. Руки у него были гладкими и ухоженными, на большом пальце чернело кольцо. — Я испробовал все варианты. Сначала решил ослабить первоэлемент заклинания, которым, по моему скромному мнению, является огонь, путём добавления… — Ах, прекрати! — Тэя всплеснула руками. — Я всё равно ничего не запомню. Да или нет? — Нет, — Исман поник. — Ты сможешь открыть эту книгу? — Тэя повернулась ко мне. — Не буду скрывать, мне крайне важно знать, что там. — Есть один вариант, — я украдкой глянула на Иорвета. — Но гарантий дать не могу. — В обмен нам нужны сведения, — произнёс эльф. — Ты сказал, что знаешь, где Исенгрим. — Я не отказываюсь от своих слов и расскажу всё, что знаю, если моя госпожа позволит. Тэя потёрла подбородок, впилась испытующим взглядом в меня, потом в Иорвета, перевела взгляд на блокнот. — Я не буду ставить условий. Я доверяю вам и верю, что вы не откажетесь от задания, узнав то, что хотели. Рассказывай! — приказала она Исману. С достоинством кивнув, тот устроился поудобнее: — Как известно моей госпоже, до того, как поступить к ней, я много лет служил Мастеру Назару. Это великий чародей, учёный, алхимик, мыслитель, и я не буду сильно далёк от истины, когда скажу, что он заменил мне отца. Боюсь, он возлагал на меня надежды, как на ученика чародея, хотел передать знания, но… — Исман вздохнул, — я не способен к магии, хотя с детства мечтал быть магом. К счастью, алхимия — родная сестра магии, и я совершенствовался в ней, помогал Мастеру по мере сил. У него была дочь… — Ближе к делу, — недовольно сказала Тэя, — подробности расскажешь потом. — Хорошо, госпожа. Скажу лишь, что мы с Розой полюбили друг друга, и в конце концов её отец благословил нас. Но счастье продлилось недолго. Я опущу все трагические события, выпавшие на мою долю, и смерть моей возлюбленной жены, ибо они не являются интересом нашего разговора. Не в силах находиться в осиротевшем доме Назара без Розы, я покинул его около двух лет назад и навещал старика время от времени, опасаясь, как бы тяжесть потери единственной дочери не сломила его. Исман замолчал, собрался с мыслями и продолжил: — Последний раз я был у него весной, четыре месяца назад. Госпожа, вероятно, не помнит, что я просил несколько недель освобождения от службы… — Я помню, продолжай, — сказала Тэя. Исман опять склонил голову. — У Назара были гости, а сам старик будто ожил. С воодушевлением и пылом он рассказывал о своих новых исследованиях, а я, признаться, решил не задерживаться у него, ибо эта весёлость оскорбляла мою скорбь. — Кто были эти гости? — с нетерпением спросил Иорвет. — Один из них был эльфом. Я никогда прежде не видел представителей вашей расы, но, несомненно, знал о вас. Лицо эльфа иссекали шрамы. Назар представил его как Исенгрима. — С кем он пришёл? — Иорвет подался вперёд, вглядываясь в Исмана. — О, это будет небезынтересно узнать моей госпоже. У его спутника на рукаве был пришит герб с тремя чёрными птицами. — Виллентретенмерт… — прошептала Тэя и вскочила. — Мы не слышали о нём почти три года! Почему ты не рассказал мне?! — Вы не спрашивали, госпожа, а я не знал, что это важно. Тэя зашагала по комнате, вскинув руки и запустив в волосы пальцы. — Дальше! — Как я сказал, скорбное состояние помешало мне участвовать в беседах, и я вскоре уехал. Насколько я понял, Виллентретенмерт и ваш брат, — он кивнул Иорвету, — уже довольно долго путешествовали вместе. Они держались как давние друзья. Череда приключений привела их к Мастеру, и по их словам, они хотели задержаться у него на некоторое время. Как всем нам известно, для драконов сейчас не самые спокойные времена. Он поднял глаза на Тэю, та коротко кивнула. — Как долго они собирались оставаться там? — спросил Иорвет с плохо скрываемым возбуждением в голосе. — Мой Мастер — великий чародей, — повторил Исман, — никто не может найти его дом, если не знает как или если Назар сам того не захочет. Я думаю, учитывая это, они просили у него временного пристанища, и вполне возможно, всё ещё гостят у него. — На драконов идёт охота. Эта информация не для посторонних ушей, — пояснила Тэя. — Чистое братство, Орден Золотой Зари, Союз Меркурия и Сульфура и другие — все эти чародейские крысы, сбежавшие с хакландских степей к Сердцу Мира в поисках могущества… Невидимая война идёт много лет, а Хатун Мелике прячет голову в песок, не готовая в открытую выступить против Хакланда. Драконов становится всё меньше. Кто-то погиб, кто-то спрятался в глубоких пещерах и погрузился в вековой сон, кто-то ушёл за Барьер. Всё это ослабляет нас, забирает энергию у Сердца Мира. Схватив зачарованный блокнот, она потрясла его, будто хотела, чтобы скрытые магией листы выпали. Швырнула обратно на столик и со вздохом опустилась на подушки. — Драконы хранят наш мир, — повторила она слова, сказанные когда-то в чайхане. — А мы должны охранять драконов. Вскоре после того, как мы отбили Шалу, Виллентретенмерт был здесь. Он дал мне задание, и я подозреваю… я надеюсь, что эти записи прольют свет на некоторые события. После этого Виллентретенмерт исчез, и я опасалась, что его уже нет в живых — он не из тех, кто сбежит… Мне нужно знать, что за тайное послание оставил мёртвый чародей! Она выжидающе посмотрела на меня. — Нам надо посове