архана чернел силуэт. Я улеглась, то и дело посматривая на неподвижно сидящую фигуру. Мне было не по себе. Наконец, я поняла, что всё равно не успокоюсь, и решительным шагом направилась на бархан. Рэя не шелохнулась, когда я подошла. Я села на песок невдалеке, поджала ноги. Песок был холодным, искрилось небо, мы молчали. Тонкой чёрточкой мелькнула падающая звезда, потом ещё одна. «Осень, время звездопада, как и у нас», — подумала я. Рэя пошевелилась. — Единственным человеком, кто всегда выбирал меня, была мать Ненина, — сказала она. — До тех пор, пока к ней не вернулся разум. В своем уме меня не выбирал никто. Я не знала, что ответить, и молчала. — Розы… Богини… — Рэя говорила будто сама с собой. — Почему им дарят любовь, а мне нужно брать? Почему? Она повернула ко мне широкое плоское лицо, и была похожа на сфинкса, который смотрит на сине-чёрные ночные барханы и задаёт вопросы, на которые ни у кого нет ответа. — Если бы я была как они… Хрупкой. Слабой. Если бы я была розой. Тогда мужчины не бежали бы от меня, как сбежал твой, — она сжала кулаки, и руки забугрились жилами. — Почему я не роза, скажи мне? — Ты роза, — помолчав, сказала я, вспомнив крепкий древесный куст и его нежные цветы. — Просто другая. Пустынная. Не каждому дано видеть её красоту. Рэя опустила голову. — Я пустынная роза, которая всегда растёт в одиночестве… — прошептала она. — Я не понимаю, не понимаю тебя. — Почему? — спросила я. Рэя посмотрела на меня. — Если он тебе не нужен, нечестно забирать его у других, — она покачала головой и опять опустила взгляд на сложенные на коленях руки. — Я смотрю на тебя и не понимаю… Если ты в пустыне и тебе дают стакан воды, разве ты не утолишь жажду? Если рядом твой мужчина, как не испить из этого источника? Ты больна? Ты дала обет? Зачем ты тогда дралась за него? Я смотрела на неё, а она на меня. Вопросительно, почти умоляюще. — Потому что я его люблю, — тихо ответила я. Рэя медленно отвела взгляд. — Ты ещё более ушибленная, чем я думала, — сказала она, опустила лицо на ладони и вдруг зарыдала, не стесняясь, по-бабьи, подвывая и всхлипывая. Я подвинулась, положила руку на её дергающуюся спину, и Рэя, повернувшись, уткнулась лбом мне в плечо. Вспомнился огромный клетчатый платок Саскии и Дева-воительница, рыдающая у меня на груди. Кажется, такова была моя карма — в такие моменты быть рядом с женщинами, казавшимися крепче гранита. Рэя подняла зарёванное лицо: — Я буду учить тебя. Завтра начнём. ПУСТЫНЯ КОРАТ. Шайтан Ранним утром в лагере объявился кот. Он был худой и длинноногий — ещё не рысь, но гораздо крупнее домашней кошки. По песочного цвета шкуре от головы тянулись едва заметные коричневые полосы, рассыпающиеся на спине в пятна. Кот воровато покрутился у котелка, позволил Рэе почесать себя под подбородком и потёрся о её ногу. Баха зашикал и замахал одеялом. — Не трожь! — крикнула Рэя и протянула коту кусочек вяленого мяса. Животное жадно цапнуло мясо с ладони и скрылось за камнями. — Даленько он забрался, — почесал затылок Энру. — Коты-рыболовы живут в Стране Озёр, а до ближайшего озера нам идти с неделю. Морда кота половинкой выглядывала из-за полога палатки, и добросердечный Суллу кинул ему ещё один кусочек мяса. — Вот приблуда, теперь не отделаемся, — проворчал Баха, а кот уже ходил восьмёрками, оглаживая спину Рэи, втирался головой ей в ладонь, и та заливисто смеялась. Как я и подозревала, кофе, столь неожиданно вновь появившийся в моей жизни, столь же ожидаемо и исчез. Теперь уже я молчаливо помогала Иорвету разобрать палатку, и мимолетная оттепель закончилась, едва начавшись, вместе со вчерашним ветром. Лагерь был собран. Иорвет взялся за ремни седла, к нему подошла Рэя и что-то сказала, распрямившись во весь рост и открыто глядя прямо в лицо. Он слушал, чуть задрав подбородок, потом кивнул. Рэя протянула руку, и он, замешкавшись на миг, пожал её. «Кажется, все со всеми, кроме меня, сумели договориться», — подумала я и залезла на верблюда. После этого Рэя подошла к погонщикам и бесцеремонно вытянула из ножен Бахи и Суллы мечи. — Редкостное дерьмо! — сказала радостно, вернувшись ко мне с мечами в руках. — Как раз то, что надо! Спускайся! Я спрыгнула, Рэя махнула рукой Энру, верблюды поднялись на ноги, и караван тронулся с места. Мимо проплыл Иорвет и бросил с высоты удивлённый взгляд. — Начнём! — гаркнула Рэя. Не то появление хвостатого друга, не то открывшееся поле для деятельности преобразили её. Ещё до конца не проснувшись, я с тоской наблюдала удалявшуюся спину моего верблюда, на которой можно было дремать и дремать в сонном покачивании, а зерриканка была полна энергии — сунула мне в руки меч и встала в стойку. — Всегда помни про центральную линию, — сказала Рэя, провела рукой вдоль прямо стоящего тела, — ты должна сохранять её даже в движении. Нет отдельно рук и ног, сила не уходит в отдельные части тела. Твоё тело должно быть едино. Она сделала выпад, я выставила блок. — Не так! На три дня ты забудешь о том, что у тебя есть сила. Атакуй! — на рубящий удар она парировала — не отбивая, а слегка придержав мой меч. В пару шагов ушла с линии атаки, провернулась, мой меч соскользнул, меня по инерции унесло вперёд, а её лезвие легло мне на шею. — Ты будешь использовать силу врага, не свою. На силу может полагаться сильный. Ты — нет. — А ты? — Я могу, — самодовольно сказала она. — Но зачем? Я беспокойно оглянулась на караван, ушедший далеко вперёд. Рэя ухмыльнулась. — Это будет второй частью обучения. Бежим! И мы бежали. Мы обгоняли караван, и она тренировала меня. Верблюды проходили мимо, на них расслабленно покачивались седоки, и мы бежали опять. Скоро я возненавидела пустыню, Рэю и себя — за то, что попросила её обучать меня. Я бежала и падала, она останавливалась, кричала: «А ну, вставай!», и мы бежали снова. После еды я ничком лежала у костра, а Рэя, погладив кота, который исправно появлялся в лагере на привалах, вставала и, словно прапорщик, кричала мне: «Подъём!», и я поднимала меч, и с яростью замечала одобрительное выражение на лице Иорвета. Следующие несколько дней слепились в сплошной кошмар, когда я уже не понимала, пытает ли меня зерриканка с особой изощрённостью, либо, наоборот, старается дать всё, что может. «Подъём!» — кричала она на ухо утром, когда все ещё спали и только краешек солнца выглядывал из-за скал, а под шкурой было особенно тепло, и срывала с меня шкуру. — Я больше не могу, — стонала я, и Рэя поднимала меня с песка за руки. — Ты всё ещё используешь силу. Уходи с линии, сохраняй центр, — неуклонно повторяла она. С мечом, без меча, захваты, болевые, ускользания с линии атаки, которые так гармонично ложились на науку Эскеля, бег, бег, бег. Лицом в песке, лицом в ковре, лицом в шерстяном боку верблюда — самое счастливое время. Я отползала после ужина, и свет выключался, а следующим утром безжалостная зерриканка снова расталкивала меня. Какое-то вселенское упрямство и уверенность, что когда дают, надо брать, не позволяли мне сдаться, и я всё надеялась, что сдастся тело, но этот желанный предел никак не наступал. — Завтра — отдых, — сказала Рэя. Мы сидели в ожидании каравана в тени скалы. Сегодня мы убежали вперёд особенно далеко, и после тренировки я обессиленно съехала боком по каменной стенке. Рэя сидела, расслабленно откинув голову на камень за спиной, на коленях лежал неказистый, словно из той мусорной кучи в Каэр Морхене, меч Бахи. — Почему ты учишь меня? — спросила я и припала к фляге с водой. Она повернула ко мне лицо, улыбнулась. — Добро есть даже там, где не ждёшь его встретить, — сказала она. Из-за бархана показались верблюды, они приближались в жарком зыбком мареве медленно, очень медленно. — Вставай! — Рэя прыжком поднялась на ноги. — У нас есть время, пока они дойдут! *** — Чёрный Аспид, — Энру показывал на скалистую гряду, неподалеку от которой мы разбили лагерь. — Свернулся кольцом вокруг Долины Духов. Когда-то там, говорят, такие, как ты, жили. Он кивнул Иорвету. — Эльфы? — Да кто их знает. Но уши, как у тебя. А потом вода ушла, и теперь там пустыня, как и здесь. — Долина Чёрных Сидхов, — с благоговением произнёс Исман, — покинутые дворцы, руины древней цивилизации. Говорят, что Dhu Siedhe первыми заселили этот мир, задолго до последнего Сопряжения Сфер. Я слышал о Долине, но не знал, что она так близко. Он растирал в ступке порошок, который потом добавлял в бурдюки, чтобы вода не протухла. — Первыми были драконы, — сказала Рэя. — Я имел в виду — первыми из других миров. Драконы — единственные родные дети этого мира. — Нету больше никаких дворцов, — сказал Энру, — всё поглотила пустыня. — Дрянное место, — сказал Баха, — каждый раз поджилки трясутся там идти. Будто мёртвые зовут. — Во владениях моего Мастера сохранились руины эльфийских построек, но они не сравнимы с теми, что, говорят, были в Долине. Странно, что в прошлые разы я тут не проходил, — сказал Исман. — Так ты другой дорогой шёл, по югам пустыни, мы так обычно и ходим. Но Эотэанэрле наказала быстрее вас доставить, так что идём напрямки. Лучше бы гряду обойти, но так идти с десяток дней, а верблюды уже неделю без воды, на сушняке. По ту сторону долины выйдем к озеру Муджазе — «Чудо» по-вашему. — Почему «Чудо»? — спросила я. — Была легенда… Про любовь, как водится, — Энру хитро подмигнул. — Ревнивая колдунья превратила влюблённых в деревья. — И сделала из них лодку? — спросила Рэя. — Нет, — засмеялся Энру. — Их ветви сплелись, они стоят у воды и всю жизнь проводят в объятиях. — Самые сильные деревья стоят в одиночку, — сказала Рэя. — Каждому суждено найти своё дерево, — сказал Энру. — Да только это всё байки. А я так думаю, что Чудо-озеро оно потому, что после пустыни выйти к нему — всегда чудо. Оно от других озёр в стороне, и кабы его не было, нам этот переход ни за что не одолеть. Через день туда доберёмся, и там наши пути разойдутся. Все задумчиво молчали, глядя на потрескивающий костёр. Под боком у Рэи свернулся кот, который совсем освоился в нашей компании, и она нежно почёсывала его за ухом. *** Ранним утром мы уже шли по узкому ущелью среди чёрных скал. С верблюдов пришлось слезть. Тропа