романтики ни придумали, в итоге у них всё равно получается оружие. — Ты сможешь обсудить это с Мастером не далее, чем завтра, — Исман разлил по кружкам чай. — И я уверен, что он найдёт слова, чтобы убедить даже такого противника прогресса, как ты. Я слушала их разговор, внутренне соглашаясь с Иорветом. Почему-то для этого мира совсем не хотелось такого прогресса, как у нас, хотя я понимала, насколько моё желание эгоистично. Я сама воспользовалась частичкой знания нашего мира, когда мы с Титом Сорокой проектировали бомбы для обороны Вергена, и сделала бы это снова. Перед глазами встала Шани в госпитале — с грубыми инструментами, с примитивными лекарствами. Вспомнились рассказы о деревнях, вымерших от Катрионы, в которые не заглядывали даже гули и в которых некому было хоронить умерших. Вспомнились и военные хроники нашего мира, известные каждому школьнику, и я совсем перестала понимать, как правильно, и просто молчала и смотрела на Иорвета. Исман повернулся к Рэе: — А что думают Хранительницы насчёт прогресса? — Наше дело — хранить драконов и противостоять Хаосу, — сказала она, совершенно не заинтересовавшись темой беседы. Она дразнила кота кусочком мяса и пыталась заставить его сидеть смирно. — Не моё дело думать о будущем. Надо жить одним днём, ведь никто не знает, наступит ли завтра. Ночью мы с Иорветом лежали, обнявшись, руки и ноги были перепутаны, переплетены под коконом шкуры, и я думала над словами Рэи — о том, что она всегда была права со своей прямолинейной мудростью. У меня не было будущего и не было завтра, а было только сегодня и одна цель — помогать Иорвету. «И любить его», — добавила я мысленно. И была вторая цель — чтобы он помог мне вернуться назад. Но о второй цели я не думала в ту ночь, а просто крепче прижимала его к себе. *** «Яна, вставай… Яна, вставай…», — шептало эхо, и я всё не могла очнуться ото сна, пока Иорвет не растормошил меня. — Тренировка! — Рэя заглядывала в наш грот и шептала так громко, что могла бы кричать, и разницы бы не было. — Вставай и приходи на берег! С тяжким вздохом я села, потёрла глаза. — Почему ты занимаешься с ней, раз тебе это так не по нраву? — Иорвет, казалось, уже совсем проснулся и разглядывал меня, оперев голову на руку. — Такой шанс выпадает редко, а когда дают — надо брать, — ответила я. — Да? — он усмехнулся. — Работает не со всеми. — Я же взяла, — я повалила его на спину. — Почему мне так часто хочется тебя придушить? — он сомкнул ладони на моей шее и слегка сжал. — Супружеская жизнь, привыкай, — буркнула я. Он засмеялся, отпустил руки, потянулся и стал рассматривать потолок грота. — Я говорил, что женитьба — это весело, но ещё не подозревал насколько. Иди, — он царственно махнул рукой. — Ты должна быть сильной, тренировки идут тебе на пользу. — Да вы сговорились, ей богу! Теперь мне хочется придушить тебя! — Как пожелаешь, госпожа. Я кинулась на него, и мы боролись, и Иорвет выпихнул меня со шкуры. Рэя ждала на берегу, кидая камешки в воду. — Сегодня последняя тренировка, — объявила она. — Скоро конец нашего пути. Я вдруг расстроилась, как будто у меня отобрали нечто очень важное. Присела рядом с ней. — Почему так скоро? Я всё ещё не могу победить тебя, — я заглянула ей в лицо. — Ты не сможешь победить меня никогда, — серьёзно ответила Рэя. — Но это неважно. Главное — не победить, главное — сражаться. Она встала в стойку. — Давай, покажи, чему ты научилась, и клянусь, на этот раз я не буду оборачиваться! *** С высокого скалистого берега озеро Мустадир выглядело бескрайним, и лишь у горизонта виднелась зыбкая полоска противоположного берега. Оно было абсолютно круглым, с тоненьким золотым обручем пляжей далеко внизу, куда, казалось, невозможно было спуститься. Исман уверенно вёл через густой лес, лианы опутывали стволы дубов, под которыми глянцево поблескивали тёмно-зелёные листья кустарников. — Жаль, что сейчас не весна, — сказал Исман, — когда по берегу цветут каштаны и магнолии, и ты дышишь не воздухом, но мёдом, а само озеро будто надевает розово-белый венок невесты. Иорвет покосился на него. — Долго ещё идти? — Так мы почти пришли! Владения моего Мастера на острове, посреди озера… Мы остановились и вглядывались в водную гладь — никакого острова на озере не было и в помине. Исман посмеивался. — Много лет назад Назар нашёл это место и сразу понял, что оно создано для него. За особые заслуги Хатун Мелике, царица, а она правила уже в те времена, пожаловала ему остров, и он устроил тут всё по своему плану. Исман вывел к неприметной узкой тропе, круто ведущей вниз. — Мы воспользуемся чёрным ходом, для своих. Если Мастер решает покинуть остров, а таковое желание возникает у него всё реже, он открывает себе другую дорогу. Рэя в несколько прыжков спустилась до пляжа, за ней бежал кот, грациозно перескакивая с камня на камень. Иорвет под руку удержал Исмана, который опасно накренился под тяжестью книг. — Так, запоминайте, — сказал алхимик, когда выбрался на песок и утёр со лба пот. — Айб бен гим! — Айб бен гим, — себе под нос повторила я, а потом написала на песке заклинание, чтобы не забыть. Иорвет опустился на землю, и я села рядом с ним. Рэя взволнованно ходила туда-сюда по пляжу. Ничего не происходило. Исман сжимал и разжимал кулаки и вглядывался в озеро. Вдруг, как это бывает с заклинаниями, в момент, который ты не можешь уловить — когда реальность на миг сбоит, и ты гадаешь, привиделось тебе или нет, а потом моргаешь и понимаешь, что не привиделось — мы увидели лодку. Она плыла в нашу сторону, без волн рассекая водную поверхность, и не было у ней гребцов, и вёсла не опускались в воду. С тихим шелестом крохотный деревянный челнок, в который едва уместились бы двое, уткнулся в песок. Исман развернул его носом в озеро и деловито забросил внутрь свой скарб. — Мы с Хранительницей переправимся первыми, — сказал он нам с Иорветом. — Я хочу предупредить Мастера о гостях с Севера. Он человек пожилой, может переволноваться, если увидит вас без должной подготовки. Когда тень от скал дойдёт досюда, — он прочертил ногой на песке линию, — повторите заклинание. Он перелез через борт и уселся на носу. Рэя бережно перенесла кота с берега на лавку, оттолкнулась и впрыгнула внутрь. Челнок накренился и плавно направился к центру озера. Он удалялся, покачиваясь, и лёгкий пар окутал его. Скоро силуэты Рэи, прижимающей к груди кота, и Исмана с мешком книг на коленях полностью скрылись в тумане. После этого дымка над озером рассеялась, и осталась лишь необъятная водная поверхность, искрящаяся в лучах полуденного солнца. — Ненавижу чародеев, — сказал Иорвет и обнял меня. С тихими всплесками крохотные озёрные волны выносили на песок редкие кораблики буро-жёлтых опавших листьев. — Всё это очень загадочно, — сказала я, — но очень тревожно. Он склонился, я поймала губами его губы и, обвив руками шею, увлекла за собой на песок. Мы коротали время, целуясь медленно, вдумчиво, никуда не спеша, а в это время тень невидимо, но неумолимо приближалась к черте на песке. — Тебе не кажется, что мы потеряли непростительно много времени? — сказал Иорвет. Он смотрел мне в глаза и задумчиво водил кончиками пальцев по краю моих губ. — Не кажется, — ответила я. — Я это точно знаю. *** — Айб бен гим, — в сотый раз я повторила заклинание, но лодка не появлялась. Пляж уже полностью накрыла тень. Иорвет мерял шагами узкую полоску песка. — Мы можем попробовать добраться туда вплавь по изнанке, — наконец, сказал он. — Айб бен гим! — с отчаянием воскликнула я ещё раз, чувствуя себя ужасно глупо, и медальон вдруг больно дёрнул за цепочку, будто хотел сорваться. Я подошла к Иорвету. — Давай подождём немного, что-то изменилось, — я взяла его за руку, так было спокойнее, и мы стояли на берегу, всматриваясь в невозмутимые воды озера. Лодка появилась. В этот раз от носа расходились буруны, будто многократно повторённое заклинание прибавило ей прыти. Иорвет зашёл по колено в воду и развернул её кормой к себе, как это сделал Исман. С кормы свисала верёвка. Иорвет поймал из воды конец и выругался. Показал мне — край верёвки был неровным, распушённым, будто кто-то грыз её или перетирал о камень. — Залезай! — скомандовал он. Я сапогом стёрла с песка заклинание и забралась в лодку. *** Пар поднимался от воды, заволакивал, поглощал берег. Ясные цвета дня потускнели, и наступили сумерки. Лицо Иорвета побелело, и я не видела больше его красной повязки — обоими глазами он смотрел на меня, а сквозь кольчугу и кирасу проглядывали пластины белоснежных доспехов. — Мы на изнанке, — он не шевелил губами, но я услышала его голос. Вода стала прозрачной и вместе с тем чёрной, как в стоячем лесном пруду. Нос лодки уверенно и бесшумно рассекал загустившуюся, как жидкое стекло, воду, а в глубине шевелилось нечто, извиваясь белёсым бесконечным телом и чуть не касаясь днища лодки. От мысли, что нам едва не пришлось пересекать озеро вплавь, держась за руки и с такой жутью под животом, меня передёрнуло. Так же незаметно, как мы попали на изнанку, так же плавно цвета начали проявляться, обретать сочность. Вода опять радостно засияла, солнечные блики заиграли в глубине, туман развеялся, и нам открылся высокий зелёный остров. Челн аккуратно прирулил к деревянным мосткам. Мы выбрались. Иорвет задержался, покрутив в руках перегрызенный конец, свисающий с причала, и устремился по тропе, ввинчивающейся в крутой берег. Она была выложена чёрной галькой и, прихотливо огибая валуны с шапками мха, стелилась под низко висящими плетями плакучих ив. А потом тропа неожиданно выныривала на утёсах с видом на озеро, и у путника перехватывало дыхание. Было очевидно, что её придумали не для кратчайшего пути из пункта А в пункт Б — мы шли по искусно спроектированному, но начавшему дичать саду, и создатель приоткрывал перед нами уголок за уголком, будто бы рассказывал историю. И как бы тревожно ни билось сердце, я не могла не вздыхать восхищённо, когда взгляду открывались уютные заросшие уголки, гроты с прозрачными ручьями, кованые скамейки с закрученными ножками под тенистыми кронами, между ветвями которых, как в оконце, блестела вода далёкого озера.