вала кровь. Я упала на колени около неё. — Рэя! — с отчаянием воскликнула я, осторожно отвернула кольчугу, достала и прижала к рваной ране чистый платок, тут же пропитавшийся кровью, и её рука безвольно соскользнула с живота. — Я нашла её, ведьмачка, — едва слышно прошептала она и посмотрела наверх. Над её головой из трещины в скале тянулись к свету крепкие ветки пустынной розы, занесённой сюда неведомыми ветрами. К закату остроконечные лепестки сомкнулись, почти закрылись. — Я победила… — сказала Рэя, и из угла рта со словами потекла струйка крови. Она попыталась приподняться, и я поддержала её под спину. Иорвет присел на корточках рядом. — Ты всегда побеждаешь, — сказала я, и горло свело спазмом. — Сейчас я найду эликсиры. Иорвет перехватил мою руку на животе Рэи, а я расстегнула сумку на поясе. — Нет, — прошептала она. — Надо спешить. Мне так тепло… — Тихо, — бормотала я, — тихо. Тебе нельзя говорить. — Возьмите записки, — с трудом сказала она, взглядом указав себе на грудь. — Найдите Виллентретенмерта и передайте ему. Скажите, что мы подложили чародеям информацию, что дитя погибло. Он скажет, что делать. Обещайте мне! Кровь опять хлынула из её рта, спиной она начала соскальзывать по стенке, и я подхватила её. — Ты сама передашь Виллентретенмерту эти записки! — воскликнула я. — Держись, ты должна победить! Она тихо засмеялась. — Не ищи эликсиры, — сказала она и с усилием повернула ко мне лицо. — Я победила, но правда в том, что порой жизнь это шутка, жестокая шутка. Её тело потяжелело в моих руках. — Мы хорошо полетали вместе, ведьмачка, — прошептала она. — Нет, Рэя, нет! — закричала я. — Пожалуйста, Рэя! Она вдруг приподнялась, выпрямив спину. Впилась взглядом в Иорвета, посмотрела на меня. — Запомните моё имя — Рэанэрдана, — сказала она и умерла. Слёзы лились из глаз, я стискивала её, не в силах поверить, что её больше нет. — Отпусти её, Яна, — тихо сказал Иорвет. — Так не должно было быть! Она не должна была умереть, не должна! — я уже ревела навзрыд. — Я полюбила её… — Мы все умрём рано или поздно. — Нет, нет, нет! Она умерла из-за нас! — Она умерла ради нас, — сказал Иорвет. Я опустила тело Рэи на землю. Кот тут же подошёл и опять устроился у неё под боком. Я переползла к Иорвету и рыдала у него на груди, а он обнимал меня и тихонько приговаривал что-то на эльфийском, прижавшись щекой к макушке. *** Солнце уже зашло, а мы так и сидели, обнявшись. Силы потихоньку возвращались в тело. Иорвет прикоснулся губами к моему лбу. Кот равнодушно приподнял голову. — Ты видела дракона там, на изнанке? — наконец, спросил Иорвет. — Да. — Я думал, что мне показалось. Он потянулся к коту, приподнял под передние лапы и стал вглядываться в усатую морду. Кот смотрел безразлично и медленно вытекал длинным телом из его ладоней. — Ты думаешь, это он? — спросила я. — Я уверен, что это он. Ни один дикий кот никогда не привязался бы к человеку. И не просто к человеку — к Хранительнице. Да и верёвка на лодке была перегрызена. — Сила не вернётся к нам до завтра, а то и дольше, когда мы сможем взглянуть на него с изнанки. Может быть, его стоит поймать? — неуверенно предложила я. — Если это и вправду дракон, он никуда не уйдет от неё, — ответил Иорвет и отпустил кота. Тот выгнул спину, потянулся и, покрутившись на месте, улёгся под слегка отведённой в сторону рукой Рэи. Иорвет поднялся, пошёл за сумками, которые остались валяться на полу в ротонде. Я держала Рэю за руку, и мне казалось, что она всё ещё жива, потому что ладонь у неё была тёплой. Потом я осознала, что тепло идёт от моих рук, и слёзы снова покатились из глаз. Иорвет вернулся, присел рядом, достал флейту. В тишине заколдованного острова плыла и улетала в ночь мелодия о женщине — великом воине, которую звали Рэанэрдана. СТРАНА ОЗЁР. Самый красивый Утром мы похоронили Рэю на том месте, где она умерла, под кустом пустынной розы. Во впадине у скалы я рыла ножом влажную податливую землю и выгребала её руками. Потом Иорвет принёс лопату, которую нашёл в задней комнате ротонды, где спряталась небольшая алхимическая мастерская. Мы опустили Рэю в могилу, и я вложила в сомкнутые на груди руки зерриканки саблю. — Красивое место, чтобы умереть, — сказал Иорвет, когда мы закончили и сидели на обрыве, глядя на ослепительно яркое до черноты солнце, которое поднималось над озером. — Место красивое, — ответила я, — только в смерти красивого ничего нет. — Neén, — он упрямо мотнул головой, — для воина смерть в бою — красивая смерть. А если ты настоящий воин, то и живёшь, считая, что ты уже мёртв. Рэя была настоящим воином. — А ты так считаешь? — я взяла его за руку. Он задумался и долго сидел, глядя на воду. — Считал, — наконец, ответил он. *** Остров оказался невелик, и вчера в забеге от причала до вершины горы мы пересекли его из конца в конец. Знаки на ладонях не торопились наполняться силой, и мы решили исследовать бухту внизу, на другой стороне горы — той, по которой мы летели с Исманом. Спрятали вещи в мастерской, где Иорвет нашёл лопату, и по крутой каменной лестнице стали спускаться в разлившееся у подножья горы зелёно-жёлто-красное море кучерявых крон. Внизу ветра не было, а дорожку покрывал толстый слой опавшей листвы. За два года некогда пасторальные лужайки между деревьев захватила сорная трава, и под плющом было не разглядеть статуи, поджидающие на поворотах. Воздух был влажен и неподвижен, прело пахло осенью и запустением. Я смотрела под ноги, вскидывала сапогами листья, те шуршали. Иорвет поглядывал на меня, но молчал и не пытался растормошить, и я была благодарна ему за это. Сквозь дубовую рощу тропа вывела на залитую тревожным жёлтым светом аллею сомкнувшихся клёнов с разлапистыми листьями, а в конце аллеи зачернел дом. Мы осторожно подошли к нему сбоку, держа наготове мечи — было неизвестно, не оставил ли Назар ещё ловушек. Крыша дома провалилась, а некогда глянцевый чёрный камень стен покрывала неопрятная копоть. Иорвет подсадил меня, я подтянулась и заглянула в лопнувшее окно. Внутри было черным-черно, пол захламляли горелые остатки мебели и вещей, обрушенные балки и осыпавшаяся отделка стен. С развороченного книжного шкафа взметнулась и захлопала крыльями пара горлиц, устроившая себе там гнездо. — На вид ничего интересного, — сказала я, спрыгнув. — Полный разгром. — Да, чтобы найти что-нибудь ценное, пришлось бы расчищать завалы, — ответил Иорвет, рассматривая стенную кладку. Потом, задрав голову, отошёл подальше. — Этот дом построен на фундаменте эльфийского здания, — сказал он. — Смотри, со второго этажа камни уложены по-другому. И правда, первый этаж был построен из длинных гладких чёрных плит, которые касались друг друга без малейшего зазора, выше же начиналась стена из некрупных каменных блоков, скреплённых строительным раствором. — Исман говорил, что во владениях Назара сохранились руины эльфийских построек. Иорвет кивнул, мы двинулись к фасаду дома и когда вышли из-за угла, я ахнула. Две полукруглые лестницы спускались к бассейну, по краям которого буйствовали и теснились розовые кусты в полном цвету и всех возможных видов: от мелких белых и махровых оранжевых до высоких аристократичных бордовых, и казалось, что их ничуть не затронул упадок. — На этом острове слишком много роз, — процедил Иорвет и направился вниз по лестнице. Мы прошли вдоль кромки бассейна, вода в котором была прозрачной и чистой, и я любовалась на розы — радостные, здоровые, полные жизни, так контрастирующие с дичающим и запущенным садом. — Роза осталась жива на изнанке, — сказала я. — Она продолжает ухаживать за своими цветами. Через зелёный полумрак перголы в торце бассейна, тоже увитой розами, на этот раз плетистыми, мы вышли к изящной каменной беседке на самом берегу озера. В воде, почти уткнувшись носом в ступени лестницы, спускавшейся от беседки и уходившей под воду, покачивался крохотный челнок, совсем такой же, как тот, на котором мы прибыли на остров. Челн не был привязан, и аккуратно смотанная верёвка лежала внутри. Я присела на ступенях. — Её тоже сделали эльфы, — осматривая беседку, сказал Иорвет. — Она сохранилась нетронутой. Взгляд его задержался на чём-то дальше по берегу, и, пройдя между колонн, Иорвет спрыгнул на боковую дорожку. — Яна! — позвал он. В центре круга из шести кучно стоящих узловатых старых дубов подымалась из земли прямоугольная плита. На чёрном камне высотой в два моих роста были выбиты рисунки, похожие на те, что мы встретили в пустыне на куполе дворца. — Стела Dhu Seidhe с легендой о том, как они покинули наш прежний мир, — в голосе Иорвета послышалось волнение. — Разве они не приплыли на Белых Кораблях вместе с вами? — спросила я. — Нет. Каждый эльфийский народ ушёл своим путём. Сверху на стеле я увидела уже знакомые по орнаменту в пустыне колесницы, запряжённые мощными конями с развевающимися гривами. От колесниц тонкими линиями расходилось сияние. Ниже виднелось солнце, распавшееся на куски. Пока я раздумывала о сомнительной физической возможности путешествий в космосе на колесницах, Иорвет, где сумел достать, смахнул перчаткой с поверхности камня налипшую труху. Ниже были изображены битвы — мешанина из эльфов, коней, копий, мечей и луков. Ещё ниже я увидела, как отряд эльфов ведёт закованных в кандалы пленников с волчьими головами. — Иорвет, смотри! Это же та раса древних жителей, что мы видели на фресках в пещерах на перевале. Эти эльфы превратили их в рабов, — я показала на место, где скованные цепями люди с волчьими головами долбили камни. — Судя по всему, их всех уничтожили, — сказал Иорвет, лицо его было мрачно. — А потом исчезли и Чёрные Сейдхе. — Нильфгаардцы считают, что они стали их предками… — Для народа вымереть или раствориться в другом — разницы нет. Они исчезли, а значит, их рулевой тоже выбрал неправильный мир. Он стоял и невидящим взглядом смотрел сквозь камень. — Расскажи про Знак. Тот, что должен был увидеть Велунд, — тихо попросила я. Он вздрогнул, очнулся. Стал ходить кругами, потирая подбородок, потом схватил меня за руку и потянул обратно к беседке. Мы уселись на ступенях у воды. Иорвет долго молчал. — Не так уж много я знаю,