ению, коря себя за невнимательность и за то, что, положившись на Иорвета, не использовала чутьё. Сосредоточилась. От Места Силы в живот ударило жаром, и я почуяла, как один из чародеев отделился от часовых. Выглянула. Да, третий ушёл. Осторожно, распластавшись человеком-пауком, ползком я стала огибать скалу справа, пока внизу не показался овечий загон. Сконцентрировалась снова и ждала. Через некоторое время у входа в пещеру остался лишь один человек, и я, выбрав ближайшую к бревенчатой ограде овцу, послала в неё Ирден. Овца истошно заблеяла и задергалась в ловушке, а я рванула обратно. Почти у цели нога соскользнула, я сорвалась и, ободрав кожу выше локтей, съехала до низу. К счастью, овцы блеяли уже всей отарой, и чародей, стороживший вход, не услышал меня. Наконец, он лениво отделился от стены и двинулся в сторону загона. Я пригнулась и рыбкой нырнула за полог, прикрывавший вход в пещеру. *** В пещере было прохладнее, чем на улице, но всё же разница была не сильно велика, а холод пробрал до костей, будто у меня резко подскочила температура. Вместе с холодом в грудь заползла беспросветная тоска, и я вспомнила, как похожее чувство каждый раз накрывало меня, когда я звонила соседке в дверь, забыв ключи. Древняя старуха отворяла, душно пахло валидолом, кислой старостью и тоской. К холоду и тоске пещеры примешивалось что-то ещё, что раздевало донага, исследовало с какой-то жуткой жадностью. Не потому, что у меня было нечто особенное, а потому, что и обычного не было у того, кто ждал в пещере. Дыхание сбилось, усилием воли я отключила чутьё — слишком опасно, по ощущениям то существо не походило на человека и в медитации читало меня, как открытую книгу. Овладевшие мной чувства совсем не соответствовали ожиданию: из того, что Виллентретенмерт успел рассказать о Магистре, в голове сложился образ древнего старца, чахнувшего над фолиантами в поисках бессмертия, эдакого престарелого профессора. А я, соответственно, решила придерживаться тактики студентки, сдающей ему зачёт: то есть быть очень глупой и преклоняться перед величием учёного светила. Не раз я видела, как эти самые профессора злобно и с видимым удовольствием валили лучших студентов и тут же покорно, словно овечки, подписывали зачётки их менее продвинутым в науках, но более подкованным в житейской мудрости однокурсницам. Однако сейчас меня одолели сомнения в правильности выбранной тактики, и вспомнился рассказ подруги, пришедшей на экзамен в ультракороткой юбке, вот только седого профессора заменила не менее седая профессорша. В ногах послабело, но другого плана у меня не было. Полог, из-под которого пробивался дневной свет, был неподвижен, и, держась за каменную стенку, я пошла по тёмному коридору. Под сапогами стало мягко, я зажгла на ладони Игни, и вдруг огонёк, дёрнувшись, погас, будто кто-то задул его, как свечу. Во вспышке света я успела заметить толстый ковёр, устилавший пол коридора. Зажгла ещё Игни, и его сорвало с ладони. — Зачем? — от стен эхом отразился голос, надтреснутый и какой-то рыхлый. — Зачем ты здесь? — Здравствуйте! — озираясь, отозвалась я. — Мне нужно увидеть Великого Магистра. Меня привела клятва! Повисла пауза, и вдруг на ковре расцвёл язычок пламени, который побежал вперёд. За ним возник следующий и тоже умчался по коридору. Я следовала за ними в глубь горы, пока не дошла до места, где огоньки останавливались и дрожали на пороге чёрного провала пещеры, будто боялись зайти дальше. Перешагнув порог, в тусклом свете я вглядывалась в чернеющую впереди гору. — Какая клятва? — гора пошевелилась, по всей окружности пещеры вспыхнули такие же язычки пламени, как были в коридоре, и зазмеились по стенам, поднимаясь по спиралям выше и выше, словно огоньки на новогодней ёлке. — Отвечай! Громадина разворачивалась ко мне. В центре пещеры на ковре, левитирующем на уровне колена и, словно гамак, прогнувшемся почти до земли под тяжестью колоссального тела, восседал Магистр. Из бесформенной массы, задрапированной в бесконечно длинный шёлковый отрез, едва торчал лысый шар черепа. Щёки и складчатый подбородок, все в старческих пигментных пятнах, стекали на объёмную грудь, лежащую на вздутом животе, который занимал всё остальное тело. Из-под отвислых век показались глаза. Я шагнула вперёд. — Не подходи! — в его скрипучий голос проникли визгливые ноты. — Мне не нужна зараза с Севера, которой на тебе полно, как на шелудивой собаке! — Я уже давно в Зеррикании, на мне только местная зараза, Великий Магистр, — я поклонилась до полу. — Всё равно. Стой на месте и отвечай. Распрямившись, я смотрела ему в глаза, стараясь не переводить взгляд ниже, на странно колыхавшуюся, будто булькающую под шёлковой тканью плоть. — Мой мужчина изменил мне с Хранительницей. Я хочу вернуть его, — сказала я. Глаза Магистра вспыхнули, а складки рта брезгливо искривились. — Меня не интересуют твои похотливые похождения, — сказал он. — Говори про клятву. — Это связано! Вообще-то мы знали, кому подороже сбыть товар, который нашли на перевале, но раз уж он украл кота и за моей спиной решил продать его Мавле… — я сжала кулаки. — Это я бы ещё простила, но измену — никогда! — Что ты несёшь, женщина?! — Магистр разъярился, и огни на стенах засияли опасно, будто тянулись языками ко мне. Дальше мутить воду было нельзя. — Умут ас-Сафа, знаете такого? — быстро сказала я. — Он передал нам посылку для Харуна аз-Занджани, мы дали клятву её доставить. Но сами понимаете, клятва — это одно, а тот, кто даст больше цену — это другое… — Прекрати молоть языком! — Магистр всплыл на ковре почти к потолку, и меня накрыла его тень. Потом спланировал к полу: — Умут ас-Сафа был Высшим Магом моего братства, и он пропал в горах. Или ты расскажешь мне всё, ясно и связно, или я убью тебя. Огни на стенах удлинились, потянулись ко мне угрожающе. — Эй, потише! — я выставила вперёд ладони. — Я затем и пришла, чтобы всё рассказать. Магистр слушал, прикрыв щели глаз, а я отчитывалась о том, как мы нашли труп Умута и о данной его призраку клятве. — Дай мне книгу! — толстые руки Магистра остались безжизненно висеть по бокам, а драпировки на груди изнутри вдруг раздвинули пухлые пальцы, и оттуда высунулась ещё одна рука — трехпалая, будто детская, и этот отросток, как резиновый, протянулся ко мне. Я достала из сумки блокнот Умута. — Не так быстро! Услуга за услугу, — сказала я. — Вам книжка, а мне вернуть любовь эльфа! — Какого, к дьяволу, эльфа? — взревел Магистр. — Того, что изменил мне, — заговорила я, вертя блокнотом в воздухе. — Вы же Великий Магистр Харун аз-Занджани, а Умут говорил, что сильнее вас никого нет, чего вам стоит? — Ты очень глупая и жадная женщина. Все вы таковы, — сказал он. — Любовь не купить магией. В воздухе соткалась огненная верёвка, которая метнулась ко мне, обвившись, как лассо, вокруг груди и подтащила к Магистру. Третья рука выдернула блокнот. Верёвка удавкой сжалась и тянула к потолку, и я едва доставала ногами до земли. Магистр поднёс к лицу блокнот. — Он пустой! — крикнула я. — Я не виновата, он такой и был! — Чтобы уберечь от праздных зевак. Таких, как ты, — проговорил Магистр, открыл обложку, и из неё выпал лист бумаги. Я бросилась к нему, лассо тут же натянулось и откинуло меня в сторону. Из-под подола Магистра вытекла полужидкая масса, слепилась в ещё одну руку и схватила лист. — Это не для вас, это для другой сделки! Отдайте! — кричала я. — Поистине, глупость человеческая безгранична, — сказал Магистр. — Я прочту всё, и после этого ты умрёшь. Запасные не то руки, не то щупальца вырастали из его тела, передавая друг другу выпавшую записку, и втягивались обратно, тогда как настоящие руки продолжали свисать по бокам неподвижными мешками. Он прочёл текст. Гора замерла, и только под кожей, толчками, в разных частях его тела что-то вспучивалось, словно на склонах вулкана перед извержением. Свет погас. — «Время аз-Занджани проходит, приходит наше», — послышался в темноте его голос. — Я не верю тебе, женщина, признавайся, откуда ты взяла эту бумагу? Огненная верёвка хлыстом взвилась в воздух, и я едва успела наложить Квен, когда она стегнула меня по лицу. Знак распался, а хлыст ударил вновь, ожёг ноги ниже колен и дёрнул. От Магистра исходил свет, заливая пещеру кровавой краснотой. Я свалилась на пол, больно ударившись головой о рукоять меча за спиной, и из раскрытой сумки вывалился коврик с руной Солнца. Хлыст замер в воздухе и опал. Коврик расправился, взмахнул кисточками на углах и подлетел к Магистру. — Так это не ложь… — прошептал тот. Свет замерцал, будто закоротило розетки. — Вот почему я чувствую себя больным последнее время… Замолчав, он закрыл глаза и начал втягивать и выпячивать губы. — Знаешь ли ты, что такое предательство? — наконец, спросил он. Голос Магистра звучал тихо, едва слышно. Я поднялась с пола. — Может быть, я не такая умная, как вы, но я прекрасно знаю, что такое предательство! Именно поэтому я и пришла к вам. — Ты ведьмак, хотя и женщина, — продолжил он. — Я знал мага из наших земель, которого изгнали из всех братств. Он желал создать армию из ведьмаков и погиб на далёком Севере от руки ведьмака. Маленький глупый винтик в великом механизме замысла порой ломает всю систему. Глупая ведьмачка, что пришла торговаться за свои глупые цели, рушит весь мой заботливо выстроенный мир. — Ваш мир разрушили без меня ваши же ученики. А я помогла узнать правду, — я посмотрела на него исподлобья. — Преданность, как и любовь, не купить магией. — Преданность, в отличие от любви, довольно дёшево покупается страхом, — он отшвырнул записку и подтянул к глазам блокнот из пещеры. — Умут ас-Сафа — один из немногих, для кого не нужен был страх, кто был предан мне даже без печати на груди… В его руках кожаная обложка распухла, на торце звякнул замочек, и блокнот раскрылся. Магистр близоруко приблизил его к носу. Страницы зашелестели, а я во все глаза смотрела, как он читал — в этот момент решалась наша судьба. Рука с блокнотом безвольно опустилась. Магистр прикрыл веки, и шёлковая ткань зашевелилась, как будто под ней перекатывались баллоны. — Ты принесла мне две вести, одну хуже другой, —