Я потрясла головой, роняя капли, но мне срочно нужно было избавиться от наваждения. Нельзя влюбляться! Нельзя! Я хочу домой, в свой мир, в любимую квартиру на Васильевском бульваре.

Бертан поднял руку и, кажется, вытер своё лицо.

— Ой, мой повелитель! Простите. Вы промокли.

— Ничего, скоро будем дома.

Мне показалось, что правитель говорит напряженным голосом. О боже! Он сидит на лошади со сломанной ногой! Какая я невнимательная! Ему наверняка очень больно. Я слегка повернула голову и посмотрела вверх. Перед моим носом был только твёрдый и гладкий подбородок без единого волоска (интересно, чем он бреется?) и сжатый рот.

— Мой повелитель, — я проглотила слюну и сцепила челюсти, так вдруг захотелось, чтобы эти красивые губы снова поцеловали меня, — нужно найти Стейка. Мне не нравится, что он не откликается.

— Думаешь, его поймали?

— Ох! Тревожно мне. Я хочу осмотреться в конюшне.

— Хорошо.

В замок мы прибыли через несколько минут. Пронеслись по улицам столицы, разгоняя торговцев, попрошаек и детей, копошащихся в пыли, влетели в ворота, и копыта зацокали по мостовой из булыжника. Бертан направил коня сразу к конюшням. Стражники поскакали за ним. Везде кучками собирался народ и смотрел встревоженно на нашу процессию.

Особенно любопытные взгляды бросали на меня: кажется, совершенно невиданное до этого момента дело, чтобы правитель катал невинных девиц на своём коне.

У конюшен мы спешились. Люди, заметив процессию взмыленных всадников, разбежались в стороны, а когда поняли, что перед ними сам правитель в окружении стражи, упали ниц. Вряд ли многие из них хоть раз встречали господина.

Кисо помог мне спуститься. Ноги дрожали от напряжения, влажная одежда прилипла к телу, и я запахнулась в плащ. Слуги кинулись к правителю с носилками. Стражники по приказу Кисо бросились к воротам большого ангара и стали выталкивать наружу всех работников. Они испуганно сбивались в кучу, не понимая, что произошло.

— Только что дама Виолетта, одна из невест нашего правителя, оказалась в серьезной опасности, — начал Кисо. — Ее лошадь понесла.

— Может, она испугалась наездницу? — тихо спросил, не поднимая головы, седой старик в длинном кожаном переднике.

— А почему она должна была испугаться? — поинтересовался Бертан, и все затряслись, столько холода и металла звучало в его голосе.

Я тоже удивлённо посмотрела на него. До этого момента я видела перед собой умного и уравновешенного человека, да, наделённого властью, но не самодура. И только сейчас поняла, что он может быть жестким и непреклонным. Его прекрасное лицо словно окаменело, губы превратились в тонкую полоску, брови сошлись к переносице. Лев, грозно взирающий на стаю антилоп. Я даже шагнула назад, подальше от царственного гнева.

— Н-ну…, — замялся старик и переступил ногами. — Говорят…

— Что говорят? Отвечай немедленно! — подскочил к конюху молодой стражник и ударил старика рукояткой меча в плечо.

Старик пошатнулся.

— Нет, не надо! — вскрикнула я от ужаса.

— Уведите даму Виолетту!

— Пожалуйста, мой повелитель, не нужно насилия, — взмолилась я, хотя стражники тянули меня в сторону. — За слухи не судят!

— Отпусти ее! — прозвучал жесткий приказ, и меня оставили в покое. — И что говорят?

— Мой повелитель, — упал на колени конюх, — Простите мой длинный язык!

— Тебе его отрезать? — наклонился к нему Кисо. — Отвечай, когда повелитель спрашивает.

— Недавно прошёл слух, — вперёд вышел молодой конюх и встал рядом со стариком. Его светло-зеленые глаза мрачно смотрели из-под насупленных бровей. — Люди говорят, что эта дама — Всеведа, великая прорицательница и жрица. Лошадь могла почувствовать ее магическую силу и испугаться.

— Я не Всеведа! — возмутилась я. — И вообще! Причем тут я? Кто-то сунул под седло отравленные наконечники стрел, вот бедное животное и сошло с ума.

— Наконечники? Какие? — старик поднял голову и посмотрел на меня.

— Вот эти, — Кисо вытащил из кармана лоскут, в который завернул наконечники, и показал его старику.

К начальнику охраны подошли и другие конюхи. Они разглядывали чёрные металлические треугольники и качали головами.

— Если вы назовёте сейчас вредителя, никто не будет наказан, — холодным тоном произнёс Бертан. — А если не назовёте, вас арестуют, посадят в темницу и подвергнут пыткам.

Конюхи и грумы зашептались и сбились в кучку. По их встревоженным лицам было видно, что они не понимают, откуда пришла беда. Никто из них не засуетился, пытаясь улизнуть. Я наблюдала за ними и вдруг поняла, что не вижу в толпе того паренька-грума, который помог мне забраться на лошадь.

Я уже открыла рот, чтобы сказать об этом правителю, но не рискнула: вдруг подставлю ни в чем не повинного человека. Лошадь уже не вернёшь, конюхи и так напуганы.

— Мой повелитель, — обратилась я к Бертану. — Я хочу пройти в конюшню.