— Рассказывай!

Да, это был он, Мадан.

Вспомнив интонации и тембр голоса, я уже не сомневалась и снова рванулась к выходу, но цепь удержала. Тогда я схватила стул и швырнула его в створку. Он раскололся на части, зато в комнату тут же ворвались охранники. В распахнутую дверь я видела людей, с любопытством и страхом заглядывавших ко мне. Где-то там, невидимый для глаз, затаился и враг.

— Мадан, в чем дело? Покажись мне, говнюк! Я твои глаза поганые выцарапаю! — вопила я вне себя от злости.

Меня опять, как в первые дни, скрутили и кинули на скамейку. Потом один из стражников разжал мой рот и стал лить в него какую-то жидкость. Я вертела головой, выталкивала воду языком, но она проникала в горло. Через несколько минут, обессиленная от борьбы, я заснула.

За побег я была наказана сном. Мне постоянно что-то подмешивали в еду, а потом насильно ее скармливали. Каждый раз, просыпаясь, я с ужасом оглядывала себя и проверяла, все ли в порядке. Пока я была в беспамятстве, со мной могли сделать все, что угодно.

Однажды утром я проснулась и вдруг поняла так нельзя. Чем больше я сопротивляюсь, чем сложнее мне будет выбраться отсюда. Нужна хитрость.

В комнату вошел охранник с подносом в руках. Я видела на нем чашку с водой и миску. Рядом лежала ложка и кусок хлеба.

— Развяжите меня, — попросила я слабым и усталым голосом. — Пожалуйста. Я никуда не убегу с этой цепью.

— И бесноваться не будешь? — недоверчиво спросил охранник.

— Нет.

— А вдруг я тебя развяжу, а ты, Всеведа, силу применишь?

— Если бы я могла, то давно бы уже применила. Неужели вы думаете, что веревки ее остановят?

— Да, точно, — почесал подбородок мужик. — Что-то ты на Всеведу и не похожа.

Охранник постоял секунду, раздумывая, потом вышел в коридор и вернулся с еще одним стражем. Это был молоденький парень, высокий, еще не обросший бородой и мышцами. Его наивные глаза удивленно и заинтересованно смотрели на меня исподлобья, пухлый рот даже приоткрылся от удивления.

Он встал поодаль, обнажив меч, и замахнулся, приготовившись к удару. Внутри у меня все задрожало. Одно неверное движение или слово, и останусь без руки или ноги. Убивать, как я уже поняла, меня не намерены, нужна зачем-то, а вот покалечить вполне могут.

— Я не Всеведа. Черт, устала это повторять! — в сердцах выпалила я и закрыла рот руками: язык мой, враг мой. — Я чужестранка. В моей стране у половины людей глаза карие.

— Какие?

— Такой цвет называется карий, — ласково повторила я и призывно посмотрела прямо в синие глаза, надеясь, что раз человек общается, значит не хочет причинить вред.

Охранник распутал веревки, но не тронул на ноге цепь. Я села и стала растирать запястья, потом протянула руку к ложке. Парень молча подвинул ко мне еду, но забрал воду. Я всхлипнула и потянулась за ним.

— Погоди, сейчас принесу другую, — буркнул он вполне миролюбиво.

Он передал чашку юному помощнику, и тот сунул меч в ножны и рванулся к выходу, а через мгновение вернулся обратно. Я выхватила из его рук чашку и залпом опустошила ее до дна. Такой вкусной воды я еще в жизни не пробовала. Она стекала по языку, ласкала пересохшее горло, прохладой окутывала рот.

— Спасибо большое, — я действительно была им благодарна, даже слезы показались на глазах. — Ребята, принесите мне воду умыться, пожалуйста. Я сама себе противна. Чувствуете, какой запах?

От меня действительно не пахло, а воняло, словно я неделю бомжевала на улице и ходила под себя. Охранник поморщился, но опять кивнул помощнику, и тот вернулся с деревянным ведром, наполненным водой, и чистой одеждой. Я даже запах свежего воздуха от нее унюхала.

— Мойся.

— При вас?

— Хм! Вдруг ты что-то сделаешь?

— А господин Мадан позволил вам наблюдать за мной?

Вопрос был провокационный, и я замерла от страха. Неизвестно, кто приказал украсть меня, но выяснить это было нужно, чтобы обдумывать дальнейшие действия.

— Нет, господин Ма…

Тут же тяжелая рука начальника опустилась на затылок помощника, раскрывшего рот.

— Не болтай лишнего!

— Но…

— Убирайся!

Он вытолкал паренька за дверь и повернулся ко мне. Я делала вид, что совершенно тут ни причем, и поглощала кашу, пока ее не отобрали.

— Ну, друг, будь человеком, отвернись хотя бы, если не хочешь выходить, — взмолилась я, когда поела.

Спорить парень не стал и молча ждал, пока я помоюсь. Я не торопилась, наслаждалась покоем и тишиной. Слышала, как за спиной переступает от нетерпения охранник, но из вредности растягивала удовольствие. Наконец я переоделась и вздохнула: человек, кажется, умеет находить счастливые моменты даже в самой отвратительной ситуации.