На что мужчина лишь коротко рассмеялся и уже более серьёзно продолжил:

– Ничего удивительного, дед желал вырастить из меня идеального наследника, что не всегда вписывалось в моё мировоззрение. Да и детства, как такового, у меня не случилось.

Он говорил об этом с лёгкой грустью, и я бы ни за что не спросила, но… Мы же как бы решили рассказать друг другу о себе.

– А родители? Они погибли? – Спросила тихо и тут же устыдилась собственного любопытства.

– Погибли? – Приподнял брови Закари. – Нет, они до сих пор живы и вполне здоровы.

– Так почему тогда твоим воспитанием занимался дед? – Вновь не смогла удержать язык за зубами.

– Ну-у-у, – нехотя протянул мужчина. – Матушку всегда привлекала сцена, куда больше, чем воспитание единственного отпрыска, а отец находит утешение в разного рода азартных играх.

Язык я себе всё же прикусила, чтобы неповадно было задавать лишние вопросы.

– Так вот, – Закари быстро ушёл от опасной темы. – Дед был слишком строг, требователен и непреклонен. Он пытался вырастить из меня нормального человека, как он любил повторять.

И отчего-то мне понятна такая бдительность со стороны старика – ещё, чего доброго, без его контроля и Закари встал бы на скользкую дорожку.

– Если бы ни Шон, боюсь, мою жизнь вовсе можно было бы считать той ещё гадостью.

– Шон?

– Мы росли вместе, он мой кузен, – кивком подтвердил Закари, – В отличие от моих, его родители желали и растить сына, и дарить ему все возможные блага жизни, вот только достаточно средств для этого не имели. Поэтому так и вышло, что мы с ним оказались под одной крышей.

Мужчина замолчал ненадолго, при этом практически в полный рост растянулся на траве. Отчего его фигура показалась мне ещё более… внушительной.

– Так вот, дед старался вместить в меня все возможные знания, нанимал лучших учителей, мастеров своего дела. Словом, у меня не было ни единой свободной минуты. Жизнь кипела и бурлила, так что скучать совсем не приходилось.

То, каким тоном он всё это рассказывал, наводила на совершенно безрадостные мысли. Мне отчего-то живо представился маленький вихрастый мальчишка, которого муштруют, как солдата. А он при этом с тоской смотрит на простых ребят, что носятся за окном, не зная никаких проблем.

Я легла рядом на траву, хоть это и было каким-то верхом неприличия, даже по моим собственным ощущениям. Но мне хотелось оказаться ближе к Закари, хотелось прикоснуться к нему, но на последнее я, слава здравому смыслу, всё же не решилась.

– А потом что было?

– Потом? – Будто очнувшись от своих мыслей, невпопад переспросил мужчина. – Потом я вырос. И оказался благодарен деду. Потому что благодаря его излишнем беспокойстве, из меня в самом деле вышел не такой уж и плохой ректор.

По тону было ясно, что он пытается всё свести к шутке, с хорошей такой долей самоиронии. Но меня так просто не проведёшь.

– А если серьёзно?

– Ты сомневаешься в моих прекрасных ректорских способностях? – Удивился он совершенно неискренне.

– Я? Ничуть! – Положила руку на сердце. Если бы сидела, ещё и поклонилась бы ему со всем подобающим тщанием. – Просто мне интересно, как из маленького мальчика вышел такой…эм-м-м, выдающийся ректор.

Мне было легко рядом с ним, хотя, по всем возможным правилам, я не должна была чувствовать никакой лёгкости. А вот поди ж ты.

– Раз тебе интересно, – протянул, явно довольный, – Так и быть, тогда я расскажу.

И он заговорил, а я восхищалась им всё больше и больше после каждого произнесённого слова.

– После положенного обучения, дед хотел отправить меня на военную службу. Видишь ли, он считал, что только она способна воспитать из мальчика мужчину. Я же был другого мнения. Нет, против службы я ничего не имел, но академическое образование меня привлекало всегда куда больше. А может дело было вовсе не в образовании, а в том, чтобы вырваться из-под контроля деда. Теперь уже мне сложно ответить на этот вопрос. Но я всё же сбежал из дома и поступил в академию. Скандал, как сейчас помню, вышел знатный, только переубедить меня не смогли. Я каждый день доказывал деду, да и себе тоже, что вполне способен существовать и без его ежесекундного контроля. И не просто существовать, а быть лучшим. Во всём. Потом было блестящий выпуск, королевская служба и назначение на пост ректора.

Он замолчал, и я не торопилась озвучивать свои мысли. Просто потому, что меня съедала обида. На саму себя. У меня когда-то не хватило смелости воспротивиться маминому решению, я пошла учиться на менеджмент, который меня ни капли не привлекал. И работать устроилась на склад, от которого порой просто тошнило. Вряд ли в этом виновата мама, она исходила из своих возможностей, а вот я… Почему за столько лет не решилась изменить в своей жизни хоть что-то? Почему для того, чтобы это понять, нужно было оказаться, в чужом мире, чужом теле, на чужом месте?