– Их будет есть хозяин этого дома или, быть может, вы сами?

Полисмен побагровел от моего наглого предположения. Эх, зря я так. В бедном районе провинции, где стражей правопорядка днем с огнем не сыщешь, я позабыла, какими заносчивыми и мстительными бывают некоторые блюстители закона.

– Ваши документики, – процедил сквозь зубы мужчина.

– Какие?

Согласна, тупой вопрос. От которого полисмен вообще стал ярко-красным, словно закатное небо перед грозой.

– Личные!

В этом мире еще и личные документы существуют? Почему же я о них ничегошеньки не знаю, прожив в Зазимом более полугода?

– А давайте мы просто положим яблоко обратно на землю? – миролюбиво предложила я, прекрасно читая про звереющей морде, что пощады можно не ждать.

Но полисмену даже не пришлось отвечать. Дружно посмотрев на фрукт в ручонках Хвостика, мы обнаружили надкусанное яблоко.

– Документы.

Да что он, в самом деле, заладил: документы, документы!

– Разумеется, я их не брала из дома!

– Пройдемте в участок. – Тон ледяной, но вот ехидная ухмылка тонкого рта выдала торжество полисмена.

– Ни в коем случае! У меня ребенок некормленый! А дома еще один…

Но чем дольше я говорила, тем более самодовольной становилась физиономия мужчины. Я не на шутку разнервничалась. Только внимания правоохранительных органов мне не хватало.

– Сопротивляетесь? – еще более радостно даже не спросил, а скорее подытожил полисмен, отцепляя от пояса внушительного вида дубинку.

Он поднимет руку на женщину? Хотя о чем это я, здесь же многие законы и правила словно из нашего Средневековья списаны. А в те дремучие времена, помнится, с женщинами не церемонились, считая низшими существами.

– Нет. Ведите, – буркнула я к большому неудовольствию собеседника.

И что теперь будет? Меня посадят в тюрьму за отсутствие документов? Или начнут докапываться, откуда приехала? А может, и вовсе отправят обратно в академию? Только не это!

Паника накатывала волнами, не позволяя нормально дышать. Следуя за толстобрюхим стражем порядка, мелко перебирающим кривыми ножками, я судорожно хватала ртом воздух. Хотелось развернуться и стремглав убежать прочь. Ведь этот неповоротливый грубиян точно не погонится за мной, да и если погонится, поймать все равно не сможет.

В чувства меня привел Хвостик, который, словно почувствовав мой страх, принялся вдруг скулить. Ни подол моей юбки, ни яблоко он так и не выпустил из рук, поэтому слезы ему приходилось вытирать рукавом, который где-то успел запачкать, размазывая по щечкам грязные разводы.

– Уйми щенка, или сейчас… – Полисмен не договорил своей угрозы, но по тону стало ясно, что ничего хорошего нас не ожидает, если я не сумею совладать с эмоциями ребенка.

Стоп, сказала я собственной панике. До сих пор была жива и здорова и выходила из всех ситуаций без особых потерь. Почему сейчас должно что-то измениться? Все будет хорошо!

Я остановилась и присела перед малышом.

– Хвостик, послушай, пожалуйста. Мы сейчас проводим любезного мэда и пойдем обедать. Волноваться совершенно не о чем.

Полисмен презрительно фыркнул, но вмешиваться не стал, то ли возгордившись, что его назвали мэдом, то ли в надежде на успех моих стараний по успокоению ребенка.

Хвостик перестал завывать, кивнул и принялся сосредоточенно доедать яблоко. Во дает! Это только мне достался такой странный малыш или маленькие дети в принципе столь непонятные?

Мы спустились на Нижнюю террасу и свернули в пустынный проулок. Здесь, оказывается, и притаился пресловутый участок, где нас с Хвостиком без лишних разговоров отвели в камеру – стылую комнату с крошечным окошечком под самым потолком и внутренней стеной из железных прутьев, выходящей на небольшой зал, в котором сидел за письменным столом дежурный.

– Тюрьма, – выдохнул Хвостик с несвойственной детям обреченностью.

– Ненадолго, – хотела утешить его я, но получилось жалко и неубедительно.

Я осмотрелась и предложила малышу присесть на одну из лавок. До чего же нам повезло, что камера оказалась пустующей. Встречаться с настоящими преступниками совсем не хотелось. Впрочем, может, еще и подсадят кого, все ж не гостиница.

Ради Хвостика старалась не падать духом и поначалу пыталась его подбодрить, развеселить. Но так как мои потуги оставались безуспешными, никак не трогая угрюмого мальчика, притихла и я.

– Ты на меня обижаешься, что ли? – в конце концов не выдержала я длительной тишины.

Чумазая мордашка от меня отвернулась.

– Ну здрасте, приехали! А кто яблоко поднял? – возмутилась я, совершенно не замечая, что веду себя не умнее малыша. – Тебя не учили не брать еду с земли?

– Тот, который отец… кормил с пола.

Горький комок встал в горле. Вот кто меня тянул за язык? Знала же, что его ничему особо не учили – некому было.

– Извини.

Мальчишка никак не среагировал. Будто и не слышал.

– А на меня-то за что обиделся? – не унималась я.