Зефирка звалась Аленой Смирновой… Талион. Благодаря вмешательству Зарэль, родовая магия приняла невесту и наградила её характерной татуировкой. А я ещё удивлялся быстроте, с которой наш талисман подавила откат, вызванный неудачным проклятием. А ведь хорошее было проклятие, качественное, защиту верховного мага едва не пробило. Да такие проклятия ведьмы по десять лет учатся создавать, и не каждая освоит.

Талантливый талисман нам достался, биполярный. Такой и удачей обеспечит, и от чужих проклятий убережет. Если же поднапрячься и хорошенько защитить, то можно Люсинду ни в чем не ограничивать, отработать атакующие схемы, а потом шустрее прятать в апартаменты после завершения поединков. Портал открывать прямо с арены…

Задница шестирукого! Она же не диковинная зверушка и даже не дикая элементаль, которой сунешь сундук накопителей и парочку мешочков с драгоценными камнями, а она ими обложится и счастлива. Это дикая элементаль, привыкшая жить в борьбе за существование, выйдет на арену и радостно наподдаст и чужим, и своим, чтобы бдительность не теряли. А нашу Зефирку совесть замучает…

Забавные мысли начали меня посещать после того, как я догадался сунуть ее в свою постель.

Из храма Зарэль я перенес Люсинду в Атарлон. Любую невесту, которую только-только принимает род мужа, первые дни лихорадит на энергетическом уровне, а в сочетании с откатом от проклятия… Я должен был убедиться, что девушка не пострадала. Думал по-быстрому снять платье, осмотреть и закатать в халат. Откуда мне было знать, что под своим розовым коконом Зефирка носит такой… разврат.

Крошечные чашечки едва прикрывали девичью грудь, ещё и приподнимали её так соблазнительно, что я не сразу обратил внимания на крошечный клочок ткани внизу. Проклятье! В Эвине наложницы в гаремах одевались скромнее. Конечно, исподнее у них было прозрачным и оставляло мало простора для воображения, но это исподнее хотя бы было. Трусы, а не тонкая розовая полоска между тех частей тела, по которым Люсинду давно надо было отшлепать.

– Лорд Артас, как вы и просили, я пригласил команду Клевера в ваш кабинет. Будут здесь минут через семь… – Лич выдержал паузу. – Через три.

– Кто открыл переход внутри замка в обход защиты?

– Морт.

Даже не сомневался. Парень становился сильнее с каждым днем. Постепенно родовая магия перетекала к нему от брата, вынужденного изображать замшелую статую в эльфийском лесу. Что-то боги Эвина здесь намудрили. Прямо у меня под носом велась игра, четкий смысл которой пока что ускользал.

Гнилая ситуация, с душком. Неужели Хелия и Зарэль всерьез надумали развязать войну между эльфами и демонами?

Как лорд-протектор Атарлона, я был обязан сохранять нейтралитет и ни во что не вмешиваться. Зато у себя в Атарлоне я мог устанавливать свои правила.

– Изильер, скажи призракам, чтобы усилили блокировку. Завтра объявишь всем командам о полном запрете на пространственные перемещения в Атарлоне.

– А как же мгновенный вызов членов команды?

– Пешком походят.

– Лорд Артас, я могу полюбопытствовать, с чем связаны эти меры?

– Тор, Хелия и Хатон прибыли в город. Зарэль засветилась у нас чуть раньше. Фортуна… сам знаешь. Если призраки уловят хоть малейший отблеск божественного сияния ауры на территории академии…

– У нас есть слепки всех участников турнира, если заметим несовпадение…

– Немедленно доложите мне.

– Лорд Артас… насчет талисмана команды Клевера. Я могу спросить?..

– Не можешь. Но если испаришься, то разрешаю подслушать.

– Лорд-протектор, с вами приятно иметь дело.

– Любопытство – отличительная черта многих видов нежити. Удовлетворенная во всех отношениях нежить лучше справляется со своими обязанностями.

– Отлично сказано, лорд Артас. И совет отличный. Живым тоже подходит.

– Исчезни.

Лич превратился в едва различимую тень и завис под потолком.

Мои мысли вернулись к Люсинде. Через несколько минут я сообщу своей команде, что девчонка для них недоступна. Пусть подберут слюни, цветы, одеяла…

Нет, в какой-то степени я понимал парней, очарованных Люсиндой. Вид практически обнаженной девичьей фигуры до сих пор стоял у меня перед глазами. Не помогал ни толстый махровый халат, в который я закатал свою Зефирку, ни ледяной душ. Минут десять под ним простоял и без толку.

Откат от проклятия окончательно развеялся лишь под утро. Я четко уловил, когда из ауры девушки исчезли черные нити. Ее дыхание сразу выровнялось, а поза сделалась расслабленной. Люсинда больше не куталась в одеяло, чтобы согреться, не прижималась к моему телу в поисках тепла. Мне следовало встать и уйти, и она бы не узнала, что эту ночь мы провели вместе, но вместо этого я сам первый потянулся к ее губам. Мимолетный поцелуй, всего лишь проверка, чтобы понять, такие ли ее губы сладкие, как мне почудилось в храме. Легчайшее касание, едва уловимое движение языка, но она мне ответила. Люсинда доверчиво потянулась ко мне сквозь сон, и я сорвался.