Гедан – откуда только силы находит? – отталкивает меня, уворачивается от иглы сам, а затем достаёт-таки рукоять меча, вгоняет лезвие глубже, выдёргивает и падает.

А рядом падает монстр, рассыпается тучей песка, в которой, безвольно раскинув руки, лежит брат. И, надо же, не мёртв, хотя и без сознания. Грудная клетка ходуном ходит.

К демонам придурка!

– Гедан!

Я не чувствую в себе больше сил на лечение.

На оклик Гед реагирует неправильно. Пытается улыбнуться, но настолько вымученно, что лучше бы не пытался. Я опускаюсь рядом, беру его за руку. Гед едва дышит, и кровь снова стекает из уголка губ, глаза закрыты. Я стараюсь гнать от себя подозрение, что сломанное ребро пробило лёгкое, но толку гнать? Либо пробило, либо нет. А я не медик… Как целитель, и то выдохлась.

– Он…

Намёк Розика подстёгивает, заставляет собраться. Уставать я буду потом, а сейчас…

– Бера, пообещай мне, – слова Геду даются с трудом, говорит тихо и торопливо, будто боится не успеть.

– Что пообещать?

Хоть луну с неба. Уверенность, что Гед не воспользуется моментом и не свяжет меня данным словом, иррациональна, но оправдывается:

– Бера, не делай больше глупостей, береги себя. Я… я не смогу тебя больше защитить, прости.

Глаз Гедан так и не открывает.

– Эй, про глупости это к тебе относится.

Что за чушь он несёт? Главные герои не должны умирать, закон жанра. Только ни дуэли, ни монстра в оригинале не было.

Найдя точку опоры в эмоциях, в страхе потери, я концентрируюсь. Сейчас мне не жалко покорёжить свой дар однобоким использованием, пусть бы осталось одно целительство, обойдусь без тьмы, лишь бы Гед выжил. Да ради того, чтобы он выжил, я готова хоть всю магию без остатка отдать! Жила же я без неё и не страдала, магия не успела стать для меня чем-то по-насттоящему ценным.

Та-ак…

Я продуманно обращаюсь к обеим граням. Свет вспыхивает неохотно. Молочно-белое сияние получается тусклым, оно мерцает, грозя вот-вот потухнуть, зато с тьмой проблем нет, и она может быть Геду не менее полезна, чем исцеляющий свет.

Концентрацию едва не сбивает заворочавшийся придурок-брат, вот уж неубиваемый. Стон сменяется требовательным мычанием, похоже брат пытается позвать на помощь.

Обойдётся.

Злость, раздражение, страх – я мысленно представляю, как скатываю весь негатив в ядро и швыряю его со всей силы в купол. Защита нужна была от монстра, но сейчас она только во зло. Я вижу, как ядро взмывает ввысь, пробивает купол. Да!

Снаружи за короткое время схватки многое изменилось, верхние трибуны заполонили люди в форме. Наверное, среди них есть маги, должны быть.

– Целителя! – зову я, насколько хватает голоса.

Акустика хорошая, меня слышат. По крайней мере краем глаза суету я замечаю, кто-то начинает спускаться к нам.

Хоть бы успели…

И пора про мою пока нереализованную идею вспомнить. Я мысленно заставляю угасающий свет просочиться в Гедана. Гед отзывается лёгким всхлипом. Неприятно или что? В любом случае потерпит, никуда не денется. В моём воображении рассеянный молочно-белый свет превращается в белый жгут, и им будто щупом, я пытаюсь найти светлую грань дара Гедана.

– Ты что творишь, ненормальная?

Пфф!

– Сама не знаю.

Раз ругается, значит, пошло на пользу, можно выдохнуть, расслабиться. Жгут, вопреки моим ожиданиям, не развеивается бесследно, по ощущениям он растекается по телу Геда и впитывается.

– Что б тебя, Бера.

Я только хмыкаю, а перед глазами всё ярче и ярче крутятся мушки, накатывает дурнота.

Кто-то появляется рядом:

– Леди?

– Вы целитель? – спрашиваю я не оборачиваясь. Это мой голос такой жалко-писклявый?

– Да, леди. Позвольте.

– Осмотрите князя, – приказываю я, пожалуй, впервые не сомневаясь в своём праве приказывать, не смущаясь власти.

– Да, леди.

Сознание соскальзывает во мрак беспамятства.

Кажется, не проходит и секунды, но, когда я с усилием приподнимаю веки, обнаруживаю, что лежу на просторной, как водится у аристократов, кровати. По потолку вьётся незнакомая цветочная лепнина. Если я и в доме герцога, то не в своей спальне. Под головой мягкая подушка, я укрыта излишне тёплым одеялом, оно давит, и выпутаться удаётся не сразу. Получается, прошло не меньше часа? Я прислушиваюсь к ощущениям. Ничего не болит, сонливость никуда не делась, а ещё, несмотря на отдых, усталость не прошла, разве что с ног больше не валит.

Соблазн соскользнуть обратно в сон слишком велик. Я широко зеваю и заставляю себя приподняться на локте:

– Лара?

Она ведь не должна была пострадать, правда? Когда нас накрыл купол, она была снаружи.