Огонь? Спалить платья нетрудно, но энергетически дешевле и зрелищнее:

– Проклятье!

Натуральная ткань под действием моих чар старится за считанные минуты. Стоит её тронуть, и начнёт расползаться в бесполезные ошмётки, но я одним проклятьем не ограничиваюсь, добавляю второе – оно покроет платья пятнами мохнатой плесени. И финальный штрих – затереть следы.

Довольная, я усаживаюсь за стол и придвигаю к себе документы, надо же прочитать условия контракта.

Изи возвращается минут через пять вместе с Атой. Девочка тотчас бросается ко мне, опускается рядом со мной прямо на пол и хватает за край храмовой робы.

– Госпожа, вы вернулись!

Я беру её за руку и внимательно рассматриваю ладонь. Кожа потрескалась местами до крови. Тётя сводила счёты? Я не помню, чтобы Ата подпевала Тиане. Мне подходит. На первое время точно, а там посмотрю – в буквальном смысле, посмотрю на ауру.

– Изи, мне нужно переодеться, – напоминаю я.

– Да, госпожа!

Ату я не отпускаю, Изи приходится самой стащить верхний сундук, поставить на пол, открыть. Шарахнувшись, Изи вскрикивает и зажимает рот ладонью. В глазах плещется искренний ужас.

– В чём дело?

Изи не отвечает, только головой мотает.

Я поднимаюсь, подхожу ближе. Какая красота… Платья выглядят так, будто их из разграбленного могильника вытащили.

– Ох, Небеса! Изи, пригласи пожалуйста, тётушку.

Изи подчиняется беспрекословно, опрометью выбегает. Я цокаю языком и возвращаюсь к документам. Самое основное надо успеть прочитать. И надо ли мне увольнять Изи? Рядом со мной она не останется – это факт. А вот выставить её или позволить тихо уйти – вопрос. С одной стороны, Нишаль она предала. С другой стороны, обязанность госпожи дать своим людям защиту. Нишаль же… не будем о грустном.

Покосившись на испуганную открывшимся зрелищем Ату, я сосредотачиваюсь на чтении и невольно морщусь. Контракт подозрительно близок к рабскому: Изи Шан поступает на работу служанкой, но круг обязанностей не очерчен даже приблизительно, фактически, я могу приказать ей пахать без перерыва на сон и еду. Увольнение по собственному желанию исключено в принципе, ни малейшего намёка на возможность расторгнуть контракт. Вернуть свободу Изи может при одном условии – я перепишу контракт на её имя. А ведь могу, если она станет не нужна, подарить другому хозяину. Рабство как оно есть. Продать? Вроде бы прямого запрета нет, но не принято.

Читаю дальше.

– Ага…

Одно существенное отличие от классического рабства всё же есть. Согласно контракту я обязана ежемесячно выплачивать жалование в размере половины серебряного слитка. И вот если я не смогу платить, тогда Изи сможет потребовать свободы.

Интересной оказывается последняя страница. Контракт заключён между домом Ламбрин и семьёй Шан, с нашей стороны подпись отца, со стороны Изи подпись её деда. И сразу же запись, что общего хозяйства контракт передаётся в мою собственность.

– Нишаль? – тётушка входит без предупреждения.

– Тётушка, я пригласила вас, чтобы вместе вознести молитву в домашнем храме. Небеса не оставляют меня, и ясно явили свою волю, – я указываю на распахнутый сундук.

– Боги!

Тётя с ужасом смотрит на уничтоженные платья, я принимаю скорбный вид.

– Небеса наказали меня.

– Изи?!

Изи падает на колени:

– Госпожа, клянусь, я не знаю, как это могло случиться. Платья и сундуки были в полном порядке.

Я подхожу ближе, подцепляю верхнее платье:

– Тётушка, взгляните, Изи при всём желании не смогла бы испортить платье так. Оно будто сгнило.

– Боги…

– Тётушка, я могу взять из общего фонда ткань? Одно платье придётся сшить, чтобы я могла выйти из дома, и несколько я приобрету готовых.

– Конечно, Нишаль, – тётушка так ошарашена, что не догадывается сказать, чтобы я использовала ткань из приданого.

– Изи, избавься от плесени.

Первый шаг сделан.

Оставив Изи разбираться с грязью, я вместе с Атой иду на склад. Хозяйство у больших семей устроено хитро. Есть общесемейный фонд, а есть личный. Вот например, дядя на службе получает жалование. Поскольку он живёт в родовом гнезде, часть жалования он передаёт на общие нужды, а часть остаётся в его личном распоряжении. Точно также отец в начале месяца передаёт деньги для семьи и для меня лично, только вот Нишаль в своей запредельной наивности просила тётушку позаботиться о деньгах.

– Хм, столько ткани…, – рулонами забиты три стеллажа, можно бы открыть свой собственный магазин ткани.

– Юная госпожа, здесь грубая ткань для пошива одежды слуг. Для господ во-он там.

Парча, шёлк, бархат…

– Даже не знаю, что выбрать, – жалуюсь я.