Широко зевнув, я выбираюсь из кареты, киваю папе.

– Нишаль, иди отдыхать.

Очень скоро он вернётся в Самск, каждая минута, пока мы вместе, на счету, но не спать нельзя. Я обнимаю папу и требовательно упираю указательный палец ему в грудь:

– Ты тоже.

Папа счастливо улыбается, согласно кивает.

Добравшись до спальни, я первым делом отправляю Ату восвояси Раздеться помогает Шини. Я забираюсь под одеяло и мгновенно проваливаюсь в глухой колодец сна без видений. В темноте мне что-то мерещится, но я не могу разобрать, что или кто именно.

Выспаться не удаётся. Едва ли мне удаётся поспать часа четыре, и меня настойчиво будет Шини. В голосе зовущей меня служанки пробиваются нотки паники. Я с трудом открываю глаза.

– Юная госпожа, вестник от её величества доставил для вас свадебное императорское платье! Вы должны взглянуть.

– Так быстро?

Хотя, если вспомнить кошмар, в котором я не вышла замуж за Калана, то ничего удивительного. У свадебного наряда мало общего с нормальным платьем. Метры и метры ткани, которая скрывает фигуру, висит подобно мешку и волочится по земле. Сшить такое недолго, подгонять не требуется.

Впрочем, не исключено, что платье было готово изначально, просто императрица рассчитывала вручить его Иолиль.

Я поднимаюсь.

Шини немедленно подаёт мне полотенце, смоченное в холодной воде. Умываться времени нет, а вот освежиться обязательно нужно. Холод помогает взбодриться, я буквально стираю с лица сонливость. Шини подаёт мне платье цвета топлёного молока и, в качестве украшения, кружевную накидку.

Я спускаюсь. Шини следует за мной.

– Ата спит?

– Да, юная госпожа. Позвать?

– Нет, не нужно. Шини, уверена, ты прекрасно справишься.

Папа в приёмном зале уже развлекает вестника беседой. На столе нетронутый чай и огромный короб. Я поспешно склоняю голову:

– Отец, господин вестник, доброго дня.

Чай не тронут – это знак, что императрица нашей семьёй недовольна? Пфф, конечно, она недовольна! Полагаю, её величество в гневе. Но раз она открыто попыталась унизить Тенера, то у меня нет ни единой причины заботиться о её чувствах. К тому же её положение не кажется таким уж прочным…

– Доброго дня, юная леди Нишаль. Примите дар её императорского величества.

Вестник встаёт, поднимает короб. Я помню, сколько весило моё свадебное платье, оно шьётся из тяжёлой ткани и расшивается серебряной нитью. Императорское свадебное платье – золотой. Но дело, конечно, не в цвете. Присланное платье вряд ли легче предыдущего. Приплюсовать вес деревянного ящика… Вестник, крепкий мужчина, держит короб с заметным напряжением.

Я должна принять тяжесть из рук в руки? Ха!

Папа поднимается из-за стола, явно собирается вмешаться, но этого допустить нельзя. Зачем искать неприятности там, где я сама справлюсь? Я быстро сплетаю чары облегчения веса, сил уходит не так много, но всё же ощутимо. Я беру короб будто пушинку.

– Господин вестник, передайте, пожалуйста, её императорскому величеству мою глубокую благодарность. И, конечно же, я благодарю вас за заботу.

– Не стоит, юная леди. Доставить подарок от её величества мой долг.

Вестник заученно отвечает, а в глазах так и плещется потрясение.

Я, не выпуская короба, кланяюсь и ухожу.

Короб я отношу в комнату сама. Внешне – из уважения к её величеству. На деле же не могу я отдать такую тяжесть ребёнку. Шини, конечно, не совсем ребёнок, но тяжести носить ей вредно, а лишний раз показывать свой уровень владения магией не стоит.

Я ставлю короб на стол, падаю в кресло.

Подумать только, свадьба уже завтра…

А послезавтра папа возвращается в Самск, и будет совсем один. Нет, мне это категорически не нравится, надо папу возвращать в столицу. Или самой к нему перебираться? А как, если теперь я замужем? Хотя бы в гости точно можно будет выбраться.

– Шини, накроешь завтрак?

– Да, юная госпожа!

Шини убегает, а я подхожу к окну, останавливаюсь. Отсюда не видно вишню, под которой пряталась настоящая Нишаль. По традиции накануне свадьбы мне следует оставаться в своих комнатах, но сегодня праздник, поэтому некоторые исключения возможны.

Впрочем, мне нет дела до традиций.

Шини вносит поднос, быстро сервирует стол.

Я прищуриваюсь:

– Шини, подготовь чай, а затем пригласи, пожалуйста, папу, – он ведь мне ни в чём не отказывает.

– Да, госпожа.

Шини излишне торопится и папа приходит даже раньше, чем я закачиваю завтракать. Торопливо отодвинув тарелку, я промакиваю губы платком и бросаюсь обниматься. Папа неловко опускает ладонь мне на спину, он до сих пор каждый раз недоверчиво замирает, когда я так делаю:

– Ни-ни?

Я поднимаю лицо и честно говорю:

– Я не хочу, чтобы ты уезжал.

– Ни-ни.