– Его величество правда вздрогнул? – испуганным шёпотом спрашивает Нишаль.

– Да.

Меня разбирает смех, но я как-то сдерживаюсь. Нехорошо смеяться над императором, практически, ему в лицо. А Тенер-то, Тенер! Я обожаю мужа. И, оказывается, не такой уж Тенер отмороженный, взбрыкивать умеет – безукоризненно соблюдая этикет, Тенер открыто унизил императора, показав, что в нём, наследнике, родовой дар в разы сильнее, чем в правящем главе рода. Не просто открыто, но ещё и эффектно, с огоньком. На месте Тенера я бы точно также сделала. Я прикусываю губу. Это всё моё влияние, получается? Тц, к демонам! Тенеру явно на пользу пошло.

– Ты улыбаешься, как объевшаяся сливок кошка, – несильно толкает меня вбок Нишаль.

– Кошки улыбаются? – удивляюсь я.

– Про кошек не знаю, а ты – да.

В ответ я улыбаюсь шире.

Нишаль закатывает глаза.

Про заговорщиков… не забывают, нет. Чиновникам они больше неинтересны, род Ройзет покидает политическую арену. А вот Тенер не просто вернулся, но и стал ещё сильнее, ещё влиятельнее. Чиновники спешат поздравить его лично, заверяют в своей преданности. Изменщиков уводят мужчины в военной форме. Гвардейцы, наверное.

– Пойдём вниз? – уточняет Нишаль.

– Суд окончен, – объявляет император и жестом показывает, что чиновники могут расходиться. – Ваше высочество, задержитесь и расскажите, каким вы видите дальнейший ход расследования.

– Пойдём, – соглашаюсь я.

Нечего Тенера наедине с императором оставлять, а пятилетней принцессе простительно вломиться без приглашения.

Я бросаю на императора последний взгляд сверху, отворачиваюсь и спускаюсь за ускакавшей Нишаль.

– Ваше высочество! – окликаю я.

Куда она так резво? Возможно, ей не стоит попадаться императору на глаза. Я не знаю, как он относится к дочери, а вот то, что она по крови связана с родом Ройзет – факт.

Я не успеваю её остановить. Да и не очень-то и стараюсь, пусть учится думать своей головой.

Нишаль врывается в зал:

– Ваше императорское величество! – радостно подпрыгивает она и добавляет. – Ваше высочество.

Разговор моментально прекращается.

Император смотрит на дочь с удивлением:

– Принцесса? Ты не заскучала наверху? Я думал, ты уже сбежала к своим куклам.

– Нет, ваше величество, мне было интересно. А цензор, он тоже… изменщик?

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– Ваше императорское величество, я просто подумала, что у, – она запинается, произнося своё имя в третьем лице, – Нишаль есть сестра. Раз боги были против свадьбы сына цензора и Нишаль, было бы здорово отдать за него её сестру, правда, Нишаль? – оборачивается она ко мне, мелкая интриганка.

– Да, ваше высочество. Ваше императорское величество, речь о моей сестре Тиане, незаконнорожденной дочери дяди.

– Вот как? Раз обе принцессы беспокоятся о судьбе девушки, мы издадим указ и обяжем Калана Дара принять её обещание и незамедлительно отпраздновать свадьбу.

– Спасибо, ваше императорское величество, – радуется начинающая пакостница.

Я кланяюсь:

– Ваше императорское величество, мы с мужем не будем мешать вашему общению с дочерью, – я подкрепляю фразу лёгкой вспышкой синевы в глазах.

Император не пытается нас задержать. С явным неодобрением, но всё же он кивает. Тенер за себя и за меня говорит полагающиеся по этикету слова прощания, подхватывает меня под руку, и вместе мы покидаем зал. Наконец-то! На улице я делаю глубокий вдох, хмыкаю, обнаружив, что для Тенера подготовлен паланкин. Паланкин рассчитан на одного пассажира, но внутри достаточно просторно, чтобы устроиться вдвоём.

В тесноте, обнявшись… По телу прокатывается жаркая волна предвкушения. Я прищуриваюсь. Интересно, как лучше сказать Тенеру, что наша первая ночь стала для нас намного большим, чем первая близость? Как маг, я такие вещи хорошо чувствую, и уж насчёт своего тела не ошибусь.

– У нас будет замечательный сын.

– Обязательно, – соглашается Тенер. – И дочка.

– Дочка – когда-нибудь, а сын – через девять месяцев.

Казалось, веками устои не меняются, и внуки живут, как жили их прадеды. В Азании жизнь полностью переменилась меньше, чем за пятнадцать лет. Я не ошибся, Ни-ни стала великой императрицей. Наверное, пройдёт тысяча лет, потомки забудут меня, но будут помнить её императорское величество Нишаль, а я останусь безымянным императором, который правил при ней.