«Мы не доводим людей до сумасшествия. Если это и случается, то очень редко и по неопытности гархала. Значит, он не рассчитал свои силы и не прервал связь вовремя. Но повторюсь, такое возможно лишь в исключительных случаях».

– Получается, сэр Берингар обманул меня? – с недоверием спросила я. – И зачем ему это? И почему тогда люди бояться выходить на улицу по ночам? – спохватилась я.

Что-то картинка в моей голове никак не хотела складываться. Про страх перед гархалами я слышала не только от мага. Об этом в моем присутствии упоминали и другие люди. А Келс сейчас уверяет, что они не причиняют вреда человечеству.

«Не мы держим людей в страхе, – вновь заговорил Келс, и я вся напряглась, чтобы не пропустить ни слова. – Это делают гархалы-мутанты. И вывели их маги, вроде того, что держал меня в плену. Их кровь смешали с кровью чирды – птицы ночи. И случилось это уже очень давно. С тех пор мутанты приобрели бессмертие, а чирды вымерли таинственным образом. Не осталось ни одной, лишь в книге истории есть запись о них».

Келс снова замолчал, в то время как я пыталась переварить услышанное.

– И… и много их, мутантов этих?

Странно, но я не сомневалась в правдивости его слов.

«Гораздо меньше, чем нас. Они живут за скалами, на границе Аллизарии. Именно они и держат людей Мингерии в страхе перед ночью. Мутантам для сохранения бессмертия нужен человеческий разум».

– А вы? Почему тогда вы с этим ничего не делаете? Почему не запрещаете им так поступать с людьми?

«А ты считаешь, мы должны вмешиваться в естественный ход событий? – огорошил он меня в следующий момент. – Кроме того, только ночью гархалы могут покидать Аллизарию. И кто им гарантирует безопасность, если люди в это время не будут вынуждены сидеть по домам? Мне очень жаль, Линда, но только так мы можем обезопасить себя от человека. До подписания перемирия, гархалов истреблялось гораздо больше, чем людей».

Час от часу не легче. Я уже мало что понимала и ума не прилагала, кого в этой ситуации относить к злодеям.

– А люди знают, что среди вас есть мутанты?

«Конечно, знают. Но им все равно, мутант или нет. Все мы для них гархалы».

– Так ты от мутантов прячешь меня, делаешь невидимой? – осенило меня. Как бы самонадеянно это ни прозвучало, вопрос сорвался с губ сам.

«Нет, – совсем как человек тряхнул Келс черными гладкими волосами. – Это я делаю исключительно ради тебя, чтобы ты немного освоилась в Аллизарии. Королевским указом мутанты не имеют права переходить через скалы. Они отщепенцы и живут от нас отдельно».

Какое-то время мы сидели молча. Келс гладил Гавла, который все еще находился тут же и явно никуда не торопился. Жаль, голову больше не пытался положить мне на колени. Из нас двоих симпатии его явно были на стороне принца.

«Теперь твоя очередь, – вновь заговорил гархал. – Расскажи о себе».

На размышления, стоит ли говорить ему всю правду, ушли считанные секунды. А почему, собственно, нет? Это среди людей я для всех была племянницей сэра Берингара. Да и то, так захотел он, а не я. А какой смысл скрывать правду о себе тут? Никакой.

Рассказ мой не занял много времени. Щемящая тоска помешала вспоминать прошлое, поэтому я ограничилась тем, что лишь сообщила о своем мире. А потом сразу перешла к автокатастрофе и тому, как меня спас маг. Еще я умолчала о Райнере. Про него мне вообще говорить не хотелось, да и слишком больно становилось.

«Теперь многое встало на свои места, – произнес Келс, когда я закончила. – Вот почему ты не такая, как все».

– Что ты имеешь ввиду?

«Поздно уже, – поднялся он и протянул мне руку. – Отложим продолжение разговора на завтра. Пойдем, накормлю тебя и провожу в комнату».

Я поняла, что на сегодня разговор окончен. Впрочем, вряд ли я была готова к новой информации. Уже от того, что узнала, голову буквально распирало. Мне нужно было все как следует обдумать.

Мне снилась темнота. Будто иду я в ней куда-то наощупь, выставив вперед руки, хватая ими пустоту. Знаю, что впереди меня ждет опасность и не могу повернуть назад. Не могу отступить, потому что должна кого-то спасти. И этот кто-то мне очень дорог. Он ждет меня там, за темнотой. Ему очень плохо, а я совершенно не знаю, в какую сторону идти. Мне очень страшно. Темнота липнет к телу и пытается проникнуть в меня. От отчаяния и бессилия я плачу, заливаюсь горькими слезами, но не могу произнести ни звука. Потому что стоит только мне открыть рот, как темнота поселится во мне, я это знаю точно…

Пробудилась я от собственных рыданий. Помню, что во сне не выдержала и разрыдалась в голос, осознавая, что теперь могу точно попрощаться с жизнью. И уже никогда не спасу того, кто ждет меня.

– Это только дурной сон, дурной сон, – уговаривала себя какое-то время, сидя на кровати и прогоняя остатки морока.