В углубление в земле мне пришлось просто спрыгнуть, никакая лестница для более элегантного спуска не была предусмотрена.

– Садись, – снова поступила команда, и на этот раз я подчинилась быстро. Слабость в ногах не давала стоять ровно.

Земля подо мной оказалась теплой и мягкой. Я даже удивилась, насколько приятно на ней сидеть. Словно ее вспахивали регулярно и подогревали изнутри. Только вот платье, наверное, испачкаю. А, все равно собиралась попросить у Келса хоть какую-то смену гардероба.

– Закрой глаза и вытяни руки.

И это я выполнила безропотно. Только вот руки мои поправили, чтобы торчали они на манер богини Шивы, с выставленными вверх ладонями и согнутыми локтями. Тут же в каждую из ладоней мне положили что-то прохладное, а голову увенчали чем-то тяжелым и предположительно большим. Теперь я сидела ровно и боялась шелохнуться.

– Дитя, рожденное в любви, но не знающее, что такое счастье, – снова раздался голос жреца. На этот раз он звучал до странности монотонно, словно тот был погружен в транс. Но я уже тому тихо радовалась, что могла его слышать и понимать. – Повстречавшая вечность, чтобы избежать ее… Окруженная коварством и мечтающая о любви… Нареченная заново чужой волей. Ирмалинда!

Жрец замолчал, и я решила, что на этом все, предназначенное для моих ушей, закончилось. Хотела уже возмутиться, заявить, что имею право и дальше слушать, если речь пойдет обо мне, но транс, в который погрузилось мое тело, не дал возможности даже пошевелиться. Открыть глаза тоже не получилось. Снова я находилась на тонкой грани между сном и явью.

– Вижу очень прочную связь, – снова раздался голос жреца. – Как это произошло?

Уж не ко мне ли он обращается? Но я по-прежнему не могла произнести ни слова, как ни старалась.

– Она хочет все знать. Не лишай ее этой возможности.

Вот тут я поняла, что он не просто уловил мое настроение, а читает меня как открытую книгу. И он велит Келсу не скрывать от меня ничего.

«Я сам не понимаю, как такое возможно. Но стоило мне только почувствовать ее, даже не увидеть, как появилась эта связь. Не я ее установил, она возникла сама. И не прервалась, когда исчез зрительный контакт. Я ее чувствую всегда, где бы она ни была».

Келс замолчал, словно собираясь с мыслями. Я с удивлением осознавала, что все то время, что ждала от него объяснений, он знал не больше меня.

«Я могу делиться с ней своей магией. А ведь такое даже среди гархалов невозможно. И еще… я чувствую в себе изменения».

– Что именно ты чувствуешь?

Голос жреца по-прежнему звучал ровно, без тени эмоций.

«Когда нахожусь рядом с ней, что-то происходи с моим зрением. Я вижу все в другом свете. Что это?»

Жрец не торопился с ответом. Вместо этого убрал то, что лежало на моих ладонях, и заменил другими, судя по прохладе. И так странно… от холодных монет в мои руки заструилось тепло, которое очень быстро обволокло все тело. А потом мои глаза сами распахнулись. Я смотрела на Келса. Видела его смуглую кожу, смоляные волосы и точно такие же глаза, внутри которых едва теплился красный оттенок, словно робкое пламя, которое только начало разгораться. Мне нравился его сегодняшний костюм – не яркого, но очень красивого синего оттенка. Серебряная цепь на голове сегодня венчалась красным камнем. И я это будто только что увидела, хоть и подметила раньше. Принц смотрелся настолько гармонично и красиво, что от созерцания его я получала эстетическое удовольствие. И только потом я поняла, что не вижу рядом жреца. Знала точно, что он где-то тут, только не попадает в поле моего зрения. А потом зрительный контакт прекратился. Мои веки снова опустились на глаза, и опять это произошло против моей воли.

– Благодаря ей ты видишь цвет, то чего лишены все гархалы с рождения. Дети ночи не могут видеть жизнь такой, какая она есть на самом деле, какой ее делает дневной свет.

Так вот в чем дело? Гархалы видят мир черно-белым? Как я сразу не догадалась, ведь и сама едва могу различать цвета в сумеречном свете и под слоем защитной пыльцы.

– Она щедро делится с тобой этой возможностью, потому что ее душа этого хочет. И связь ваша не сама возникла, а потому что она так захотела.

«Но что все это значит? Чем это грозит мне и ей?»

Жрец не торопился с ответом, а я снова почувствовала воздействие на себя. На этот раз что-то происходило с моей головой. От того, что на нее было надето, струилось приятное тепло, от которого даже становилось немного щекотно.

– Боги говорят, что вреда тебе от этого не будет. Они одобряют вашу связь. Но ты должен ей что-то дать взамен, чтобы не нарушилось равновесие.

«Но что я могу ей дать?»

– Это ты должен решить сам. А пока я отпускаю вас… Призову, когда боги велят.

Мои руки и голову освободили от тяжести, и вернулась способность двигаться. Думала, что не смогу пошевелиться после долгого сидения в неудобной позе, но с удивлением ощутила потрясающую легкость, когда выбиралась из ямы.