Райнер не обиделся и не разозлился. Напротив, я уловила как сильно он озабочен.

– Пустоту.

Это слово показалось мне самым подходящим, хоть и не отражающим мое истинное настроение. Но всей правды я не смогла бы сказать Райнеру, боясь травмировать, разочаровать и чего-то еще, чего сама пока не понимала.

– То есть, ты не чувствуешь ничего? – спокойно, даже деловито уточнил он. – Когда я тебя целовал, это было тебе неприятно?

Не неприятно! – хотелось крикнуть мне. – А противно! Ты мне противен!.. Я зажала рот рукой и в ужасе уставилась на лорда. Только что я едва не высказала все это вслух. И злоба до сих пор клокотала во мне. Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы он убрался отсюда. А еще лучше – сгинул в морской пучине навсегда. Но я этого не хочу! Я не могу так думать о том, кого… Боже мой! Слезы покатились из глаза. А я все так и стояла с прижатой ко рту рукой. Сейчас я подумала, что он тот, кого я любила. Любила, а не люблю. Как такое возможно?! Что же со мной происходит?

– Линда, – тронул он меня за руку, но сразу же отдернул свою. – Я не знаю, что именно ты чувствуешь, но вижу, что все очень серьезно. И к чему бы все это ни привело, я тебя не брошу. Даже если ты будешь просить об этом, одну я тебя не оставлю. И сейчас я не разрешу тебе быть здесь и дальше. Пойдем вниз. Нужно постараться уснуть.

Он взял меня за руку и держал очень крепко. Всю дорогу до каюты я боролась с желанием вырвать руку, убежать от него, не видеть, не слышать… Лишь пожелав ему спокойной ночи из последних сил и заперев за ним дверь, я позволила эмоциям выплеснуться наружу. Из моей груди вырвалось рычание – звериное, наполненное болью. Я упала на пол в попытке заглушить его, затолкать туда, откуда появилось, внутрь себя, в тот черный туман, что заволакивал душу. Он и породил отвращение, сейчас я в этом была уверена. Он прочно засел внутри, чтобы отравлять мне жизнь, делать ее невыносимой, молить о смерти. Но это была не я. Мой разум раскололся на две половинки. В одной еле теплилась любовь к Райнеру, а во второй бушевала ненависть.

Никогда в жизни не испытывала настолько полного дисбаланса. Разум мне говорил одно, что я обычная девушка, любящая Райнера и мечтающая о простом человеческом счастье. Душа же кричала, что никогда я не стану прежней, что в ней не осталось места для любви к лорду, что те крохи, что еще сохранялись, она вытопчет и выжжет ненавистью. Когда мне уже начало казаться, что не вынесу этого, сойду с ума, слуха моего коснулась знакомая музыка. Она плавно влилась в мои терзания, чтобы сделать их окончательно невыносимыми, но эффект получился прямо противоположный. Я замерла и прислушалась. Слушала музыку так внимательно, словно передо мной стояла задача разложить ее на ноты, на самом же деле лихорадочно думала. Мешал все тот же дисбаланс, пока я не заставила себя не обращать на него внимания.

– Ты не сможешь сломить меня или поработить, – процедила я сквозь зубы, вложив в голос всю злость, на которую только оставались силы. – Я смогу побороть и эту напасть!

Музыка зазвучала громче. Он развлекался. Келсу ситуация казалась забавной, разнообразила ему жизнь. Нить между нами вибрировала от его смеха, дико раздражала и без того неуравновешенную сейчас психику. И тогда я не придумала ничего лучше, как пустить по ней все тот же туман, что переполнял меня сейчас. И сразу все прекратилось. Смех оборвался, вибрация исчезла, и Келса я больше не чувствовала, хоть нить никуда и не делась. Могла ли я считать это хоть маленькой, но победой? На этот вопрос ответа не было.

Эта ночь так и прошла без сна. Рассвет застал меня в постели, совершенно вымотанной, но не сомкнувшей глаз. Правда у меня получилось успокоиться и упорядочить мысли. Я пришла к единственному решению: если мне предстоит бороться с посторонним вмешательством и чернотой внутри меня, отравляющей любовь, то направлю на это все свои силы. А пока нужно успокоиться, чтобы не растрачивать усилия понапрасну.

Весь день я боролась со сном, рассчитывая на то, что к вечеру накопится усталость, и я усну сном праведника. От Райнера не укрылось мое состояние, но с расспросами он не приставал, за что я была ему благодарна. Да и сама я старалась избегать общения с ним. Не считая завтраков, обедов и ужинов, которые прошли практически в молчании, все остальное время я пробыла в своей каюте. И вызвано это было не столько осторожностью, сколько моим нежеланием куда-то идти и что-то делать.

Очередная ночь принесла разочарование. Я снова не смогла уснуть и почти всю ее провела на палубе. Но на утро я опять встала, намереваясь как-нибудь продержаться до вечера.

За завтраком Райнер обратился ко мне с вопросом:

– Линда, можно я кое-что проверю?